Бонд не лгал, называя войско варгов равным армии Рагнара. Пока его тащили через главную залу монастыря, он видел варгов, расположившихся на ночлег прямо на полу залы. Их было совсем немного, навскидку — около двух-трех сотен. Спали вповалку, накрывшись длинными плащами из шкур, положив друг на друга головы и обнимая свое оружие. Возможно, еще человек сто прятались в кельях или в пристройках, но все равно их было немногим больше, чем эрулов и урман.
— Ты плохо знаешь друидов, — вздохнул Ансгарий. — Они — дети ада. Варги призывают их, когда хотят справить обряд на человеческой крови. У каждого из них есть при себе обрядовый кинжал, забирающий души убитых. Эти души вселяются в тела друидов и живут там, давая им сатанинскую силу. Я слышал, что многие из друидов берут себе не только душу, но и жизнь убиенных врагов, и тогда у них становится много жизней и их почти невозможно убить. Коракшу убивали уже трижды. В последний раз Бернхар казнил его на городской площади шесть лет назад. Его повесили, и он болтался на виселице до полуночи. В полночь его тело исчезло вместе с петлей, а спустя год он пришел в Гаммабург со своими людьми и с петлей на шее. Он смеялся и называл Бернхара глупцом. После его ухода от неизвестной болезни умерло много людей. Аббат Эбо Реймсский, и Гетти из Трира, и Дрого — епископ Меца [56] пришли сюда и поняли, что эта земля не освящена, поэтому Господь не видит страданий живущих на ней. Тогда Людовик, с их согласия, повелел утвердить Гаммабургскую кафедру, епископ Дрого провел мою хитротонию [57], а я решил воздвигнуть большую церковь в городе и монастырь близ города во славу Господа нашего Иисуса, чтоб освятить проклятое место. С тех пор как была построена церковь и заложен первый камень монастыря, варги не появлялись на земле Гаммабурга. Но теперь они здесь, в святых стенах…
История про повешенного Коракшу напоминала детскую страшилку, строительство монастыря Сигурда тоже не волновало, зато история о похищенных друидами душах заинтересовала.
— Они сказали, что должны вернуть души родичей, которых мы убили на Шверинерзе, — вспомнил он.
— Варги верят, что если кто-то был убит в капище Свентовита или в кругу возле капища, то его душа непременно переходит к его убийце. Тот будет пользоваться ею и заставлять ее делать черные дела, оставляя собственную душу чистой. Чтоб вернуть душу убитого в капище человека, надо найти убийцу и предать его смерти. Тогда пойманная им чужая душа вновь станет свободной. Так проповедуют их друиды…
Сигурд кивнул. Стали понятны странные речи Коракши и его желание зарезать Кьятви. Гдето внутри обидой дрогнуло осознание собственной никчемности — Коракша пожелал забрать душу Кьятви, но у него даже мысли не мелькнуло позариться на душу Сигурда…
— Ничего… Я еще им покажу… — прошептал бонд. Представил, как он добирается до кораблей, как рассказывает Бьерну и Рагнару о предательстве Бернхара, как тихо, почти бесшумно, драккары снимаются с якоря и тают в речной рассветной дымке. Перед глазами встало растерянное лицо Коракши, приведшего свое войско на опустевшую пристань…
Кто-то из монахов зашевелился, ненароком зацепил невидимый в темноте бочонок. Тот упал, загрохотал по полу железным ободом. Действительность рухнула на Сигурда удушливым запахом квашеной капусты и молитвенными причитаниями монахов. Справа в плечо упирался каменный выступ стены — сырой и холодный. Холод проникал сквозь тонкую ткань рубахи, щекотал кожу.
— Пора, — сказал Ансгарий и повысил голос — Господь да откроет нам путь!
В животе у бонда зеплескался комок истеричного смеха, пополз вверх — в грудь, ближе к горлу, губы расползлись в бестолковой улыбке. Бонд узнал у настоятеля все — и про предателя Бернхара, и про обычаи варгов, даже нарисовал себе план, как обвести варгов вокруг пальца… Он забыл спросить лишь об одном — как монахи собираются выйти из наглухо запертого подвала. Оказалось — путь им должен был открыть их Бог! Сигурд слышал о всяких чудесах, сам многое повидал. На рынки Каупанга привозили и синих людей, чья кожа не оттиралась ничем, даже песком, и диковинных птиц с огромными яркими перьями на пышных хвостах, и чаши, сделанные из прозрачного, чистого, как родниковая вода, камня, который звенел и рассыпался при ударе на множество мелких, похожих на капли, осколков. Сигурд многое видел и слышал, он верил в могущество богов, создавших удивительные вещи, но ни один бог не имел силы раздвигать камни темницы.
— Да благословит и направит наши стопы Сын Божий, — продолжал Ансгарий.
Сигурд захихикал, зажимая рот ладонью: "Я-то размечтался, поверил… Дурак!" Он не хотел смеяться, на глаза наворачивались слезы, но смех лез наружу, раздирая его рот, выплескивая накопивший за день страх. Лишь теперь Сигурд осознал, что постоянно боялся. Боялся там, во дворе, когда понял, что попал в руки врагов, боялся, когда умирал Кьятви, боялся, пока шел через наполненную спящими телами залу… Даже тут, в темной сырости подвала, он все еще боялся…
— Да не усомнится душа моя, — услышал он голос настоятеля. — Не по своей воле, братья, покидаем святое место, оставляя его язычникам…
Он протянул руку над Сигурдом, коснулся стены:
— Господи Иисусе Христе, Сын Божий, дай мне веру праведную…
Край его широкого рукава зацепил макушку бонда, легко погладил волосы. Сигурд запрокинул лицо, надеясь различить в темноте лик настоятеля, и замер с открытым ртом. Звуки застряли в горле — там, где рука монаха касалась кладки, камни, скрежеща и потрескивая, расползались в стороны, открывая узкую черную дыру.
— Великий Один! — Суетливо перебирая руками и ногами по полу, Сигруд пополз прочь от ожившей стены. Истерика прекратилась, словно ее и не было. Из дыры потянуло холодом, плесенью и затхлой водой.
— С Богом, братья, — произнес Ансгарий. Переступил через упершегося спиной в его колени бонда, подобрав полы одеяния, завязал подол вокруг пояса, встал на четвереньки, полез в дыру.
— С Богом. — Через бонда перешагнул еще один монах, судя по всему, тот самый Матфей, на которого Сигурд налетел при входе.
— С Богом…
— С Богом…
— С Богом… — Один за другим монахи опускались на колени и исчезали в провале стены.
Бонда колотила дрожь. Он хотел выйти, хотел вновь очутиться на свободе, но тело отказывалось вползать в ожившее нутро камня.
Живые камни бывали и в Норвегии, во всяком случае, так говорили люди. Внутри живых камней строили свои жилища тролли, внутри камня был великий путь в страну инеистых великанов и Асов и там же лежал путь в сказочную землю Танаксвиль, где жили ваны. Из живого камня была вылеплена Аудумла, и из камня же она вылизала все прочее на земле. Но любой смертный, вошедший в камень, более никогда не возвращался, как конунг Торгсиль из Эгила или конунг Ану из Халдира…[58]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
