или так, или смириться с прошлым и забыть о справедливом возмездии на долгие годы, сидя под колпаком у государственных структур, которые с меня глаз не спустят и почти гарантированно заметят любые попытки навредить конкретным личностям. И раз уж я пообещал самому себе никогда больше не сожалеть о несделанном…
Обещания нужно выполнять.
— Тогда на сегодня ты свободен. Мой человек наведается к тебе этим вечером, сообщит о времени завтрашней встречи. — И не только, ибо гонять отдельного сотрудника ради того, что можно просто сказать по телефону будет только дурак.
А на дурака Андрей Ворошилов не походил.
— Благодарю. Господин обер-комиссар, госпожа комиссар, господин директор, Виктор Васильевич… — Я вновь отделался одним кивком, перечислив имена и обозначив, что прощаюсь со всеми. Заодно это позволило мне привлечь к себе направленное внимание, восприняв испытываемые всеми присутствующими эмоции. «Господин директор» находился в глубоких раздумьях, и на меня как будто бы не злился. Ощущение, словно он просто принял факт наличия проблемы, и теперь пытался её решить. Виктор Васильевич источал смирение и нечто вроде ощущения подтверждения собственных предположений. Никак ждал, что я поступлю именно так. Обер-комиссар… Он был зол, и не в последнюю очередь на присутствующего сейчас в кабинете человека, несущего ответственность за всю академию. Не фонила только Белёвская, но оно и понятно: закрылась наглухо.
Я бы сам так сделал, если бы мне было важно скрыть даже слабенькое эхо эмоций. Но сейчас то, что я «вымывал» наружу должно было послужить лишним доказательством моей искренности в глазах другого телепата, да и полностью исчезать из ментального восприятия я пока не умел. А надо научиться, ведь это, по сути, позволит мне стать невидимкой для других менталов. Неслабое подспорье будет всюду, где бы я по итогу не оказался. Хоть на войне, хоть в спецслужбах каких.
Последнее, впрочем, наиболее вероятно.
Я вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мой путь лежал в центральный холл, где меня дожидалась как минимум Ксения, а как максимум — и остальные…
Глава 16
Закулисье и то, о чем не всем положено знать
— Итак… — Обер-комиссар дождался, пока дверь с той стороны захлопнется, и нарастил толстую воздушную прослойку, отделяющую кабинет от коридора. — Господин Зубов, вам есть, что сказать по этому поводу?
— Юноша скор на суждения, господин обер-комиссар. Травля… имела место быть, но её поддерживало слишком большое число дворянских родов. Любая попытка соблюсти закон в нашем случае могла привести к движениям, не нужным Его Императорскому Величеству. Вы и сами должны это понимать куда лучше нас, так что я, возможно, зря распинаюсь. — Внешне немолодой мужчина не выказывал особых признаков беспокойства, и держался вполне себе уверенно. Разве что взгляд его то и дело пытался уплыть куда-то в сторону, не выдерживая столкновения с холодной сталью в глазах обер-комиссара, да пальцы подрагивали, словно у оказавшегося лицом к лицу с хищником пещерного человека.
— Так могло быть в первый месяц, господин директор. Но что помешало вам остановить это после, когда гнев родственников погибших ослаб?
— Я намеревался поспособствовать переводу Ксении Алесеевой в Петроградскую академию, но недооценил упорство девочки. А дальше… — Директор опустил веки, тяжко, совсем по-старчески вздохнул. — Как и сказал юноша, это было преступное попустительство. Я признаю свою в том вину, и готов понести заслуженное наказание.
Обер-комиссар едва заметно ухмыльнулся. Не в первый, да и не в последний раз на его памяти преступившие закон люди предпочитали расписаться в содеянном и согласиться добровольно сложить полномочия, попутно оказав максимально возможную помощь следствию. Потому что в противном случае наказание их грозило увеличиться в разы соразмерно тому, какую работу пришлось провести компетентным органам. За границей такой подход считали неоправданно жестоким, но на огромных территориях Российской Империи он всецело оправдывал себя.
— Рассчитываю на ваше содействие в процессе проведения расследования, господин Зубов. Анастасия, забери господина Зубова и вызови оперативную группировку, пусть заходят и начинают опросы. Суть дела передай командирам отделений лично. — Несмотря на расслабленный голос, обер-комиссар сохранял полную сосредоточенность и был готов к чему угодно. Но экс-директор, похоже, действительно не имел намерения сопротивляться, здраво оценивая шансы «гражданского» псиона против двоих, а то и трёх боевиков. Он поднялся следом за девушкой, и позволил вывести себя в коридор. — Теперь вы, Виктор Васильевич.
— Я, господин обер-комиссар. — На губах мужчины растянулась неясная улыбка. — Ошибся, признаю. Положился на свой опыт вопреки уникальности прецедента, и посчитал, что всесторонне опасного псиона следует начать обучать как можно раньше во благо безопасности окружающих.
— Вы могли изолировать Геслера хотя бы на первое время. — Без особого энтузиазма произнёс обер-комиссар, будто бы уже вынесший для себя конкретное решение и по этому «делу» тоже.
— В силу его возраста и продемонстрированных личностных качеств я счёл изоляционные меры неэффективными. Он и в последнем разговоре с вами недвусмысленно указал на нежелание запираться в четырёх стенах.
— Моя «любимая» эксцентричность всякого более-менее сильного псиона. — Обер-комиссар поправил фуражку и усмехнулся. Теперь, когда в кабинете не было Артура и Алексея Михайловича, он мог говорить чуть свободнее, чем раньше. Почему? Потому что он знал Виктора Васильевича, который уже работал в академии, когда ещё молодой и полный энтузиазма студент Ворошилов наводил шороху в стенах альма-матер. — Но желание псиона в нашем с вами случае не играет никакой роли. Геслер показался мне достаточно разумным человеком для того, чтобы внять логичным аргументам и пересилить своё «не хочу» хотя бы на месяц.
— Если озвученное ранее не воспринимается в качестве аргумента, то у меня не остаётся иного выбора, кроме как признать свою вину. — Виктор Васильевич развёл руками и по-доброму усмехнулся.
Обер-комиссар тяжело вздохнул.
— Вам вменяется лёгкой степени халатность, Виктор Васильевич. В силу вашего положения и заслуг перед отечеством, я только устно накладываю на вас ограничения на передвижение. Также вы обязуетесь по первому требованию прибыть туда, куда укажет следствие. — Будь у уполномоченного вершить правосудие такое желание, и озвученное преступление было бы совсем иным. Начиная от халатности тяжёлой степени, и заканчивая превышением служебных полномочий в пользу договорённостей с дворянским родом, которому стал интересен Геслер. Но ситуация складывалась таким образом, что к серьёзным последствиям действия Виктора Васильевича не привели, так что обер-комиссар решил
