Очень трудно представить мир без дяди. Все скоро рухнет. И скорее всего, похоронит под остатками нас. Может быть Булке даже повезло, что он вышел из игры.
***
Артур отказался сварить нам винт. Мы стоим со Стасом на Лубянке и ищем варщика-добровольца. У нас есть все. Нужен только Маэстро. И он вскоре появляется с командой из пяти доходяг. Его зовут Толян. Винтовой общине известен как Трубач. Мы едем в Новогиреево.
В квартире у Натахи нас человек пятнадцать. Трубач сразу бодро берётся за дело. А Стас берётся за гитару. Он хочет сочинить песню, посвящённую Танюшке. Он все ещё её любит. Как и я все ещё люблю Веронику.
Я сажусь в ногах Трубача и беру свой первый урок винтоварки. Каждый жест мессира кажется мистическим.
- Вы надолго здесь?
Это спрашивает тощий блондинистый паренёк, которого все зовут Немец.
- Да нет – как сварит заберём свою доляну и отчалим.
- С этой квартиры никто никогда быстро не отчаливал
Немец нервно смеётся. У него плохие зубы и смрадное дыхание.
- Где тыыы? Милааая, гдеее тыы? Ответь мне где тыы?
И так уже восемь часов подряд. Стас двинулся винтом и ему кажется, что он написал гениальную песню. На самом деле он окончательно заморочился, повторяя один и то же аккорд и подвывая «Где ты, милая, где ты?»
Хотя нам всем очень нравится его слушать. Мы все любим Стаса и его песню. И весь мир.
Пошли третьи сутки Новогиреевского марафона. Я отпросился с работы.
Все время к Трубачу приходят разные люди и просят сварить винт. Днём и ночью, которые у нас давно перемешались.
Мы не спим третьи сутки. Столько же не едим. Воду пьём изредка, но по многу. Курим только сигареты с ментолом.
Уже давно кончились кубы которые мы спонсировали со Стасом, но Трубач не гонит нас. Он стремится передать мне знания, хочет сделать из меня подмастерье. Меня это очень устраивает. Люди стремятся создать семью, подняться по карьерной лестнице или переехать на ПМЖ в страны бенелюкса. Мне это все не нужно нахуй - ведь есть винт.
Мы двигаемся каждые три-четыре часа. Вены на правой руке почти все уже исчезли. Этот винт сжигает их раз в сто быстрее, чем опий.
Но каков приходец!
На шестые сутки кто-то сдаёт хату участковому. Пока менты ломают дверь и скачут по кустам отлавливая разбегающихся адептов, я, Трубач, Натаха и Стас спускаемся через шахту в подвал. С нами ценный груз – «аптечка». Мобильная лаборатория Трубача.
Стас вынужден ехать назад в Питер, там какие-то заморочки с оформлением наследства. Обещает вернуться в конце недели.
Я поселяю у себя Трубача и Натаху. Во-первых, я должен окончить курс винтоварки, а во вторых, мне кажется, у меня есть гарантированные шансы переспать с Натахой. Мы движемся с такой скоростью, что кажется, весь остальной мир застыл.
***
У Бибика сдают нервы. За каждым его шагом в столовой следят. Его должны хлопнуть в любую минуту. Пирожки печь и работать с его молодыми трубочистами Бибик бросил.
- Я на Таштюрьму заяву накатал, поедешь со мной?
Это значит, что Бибик написал заявление о переводе в спецподвал Таштюрьмы. Наседкой в камеру. Сроку у него впереди ещё семерик. Минимум. Несмотря на все вольготные условия, через два года в спецподвале, он начнет харкать кровью. Туберкулёз любит тюремные подвалы.
Я желаю Бибику счастливого пути. Скучать без него сильно я не стану.
Да, имейте в виду, когда вас посадят, а в нашей стране я именно так бы поставил вопрос, так вот когда вас посадят, и вы окажетесь в маленькой камере в подвале, где будут ещё два-три человека, один из них – это бибик. Скорее всего, самый горластый и блатной.
Если же вас кинут в огромную хату, человек на сто, все равно не щелкайте еблом, бибик скорее всего смотрящий за хатой.
Говорите о чем угодно, но не о своей делюге. И ничего не бойтесь. Все так же как на свободе. Масштабы только помельче. Вы не пропадёте, я уверен.
***
Увольняюсь с работы. На двенадцатые сутки марафона работа становится бессмысленным занятием. На весь полученный расчёт я покупаю Солутан, реактивы, поливитамины и йогурт. Йогурт хорош по гулкому винтовому сушняку. Я без пяти минут варщик! Поздравьте меня! Готовлю практически уже сам под наблюдением Трубача! У нас теперь своя точка на Лубянке. Я принимаю там пионеров и мы варим им винт.
Мы даруем миру счастье!
Натаху никак не застану одну. Искры так и пробегают между нами.
Но ни ей, ни мне не хочется обижать Трубача.
Вмазавшись, они уходят в ванну и трахаются там в воде.
От криков и стонов Натахи я дрочу в комнате, как одержимый бесами.
На девятнадцатые сутки непрерывного марафона, во время эксперимента с целью изготовления революционно нового винта я передозируюсь и вижу Бога.
Бог настоятельно рекомендует мне ехать в Ленинград и соскакивать с винта.Название Санкт-Петербург- это от лукавого, все время твердит Бог.
Встав с прихода и не прощаясь с Натахой и Трубачом я уезжаю в Питер. Мне нужно соскочить. Кажется с головой происходит что-то неладное. Оставшись без винта голова совсем отказывается работать. Спрыгнуть с винта оказывается в миллион раз тяжелее, чем с опиума. Нужно чтобы вас привязали к кровати и закрыли на амбарный замок. Иначе вы достанете винт и вхуячетесь.В Питере я сразу втридорога беру дешёвенький винт на Климате. Нахуй мне их говенный винт. Я ученик Трубача. Просто надо было отобрать у Трубача аптечку.
Возвращаюсь в Москву. Всю дорогу в поезде пытаюсь просраться. Я не ел толком более двадцати дней и теперь вот потерял способность срать. Когда я смываю воду в унитазе, она ещё долго, с полчаса журчит у меня в ушах. Это что, глюки?
В квартире на Щелковской новые замки. Траханье в ванной довело до того, что голубки затопили весь подъезд до первого этажа.
Приехавшие хозяева, не обнаружив меня, выдворили Натаху с Трубачем на улицу. Они так же забрали мой паспорт в залог, до тех пор пока не заплачу за ремонт всего подъезда.
Какие мелочные, ничтожные людишки.
Обнаружить в Новогиреево Трубача с Натахой не удается. Я будто бы потерял родных. Особенно я скучаю по Натахе. Красивая стерва.
Переночевав на крыше дома Немца я экспроприирую у него «аптечку».
Теперь у меня есть своя лаборатория. Заслуженая. Солутан найдем в Ташкенте.
Да. Я возвращаюсь в Ташкент. Я буду первым кто сварит ташкентский винт.
У меня будут свои ученики. За мной пойдут! Я адепт винта и я должен передать великое учение. Поэтому я не умер от передоза на Щелчке.
Это святая, божественная миссия, и ни кто, ни один человек или злой дух, меня не остановит.
Самое главное, чтобы вернулась способность срать. Этот запор уже начинает угнетать.
***
...Когда зона становится размером со спичечный коробок, и я понимаю, что моей карьере стукача и подпольного цеховика пришёл полный конец, президент Успехистана подписывает указ об амнистии.Меня переводят на колонное поселение.
Через двадцать один день после указа меня с остальными сорока двумя счастливцами этапируют в пересыльную тюрьму.
Когда воронок выезжает из папских ворот, за которыми я прожил ещё одну из своих многочисленных жизней, сидящий рядом со мной узбек делает жест руками, будто умывает лицо и произносит «Ааллоху Акбар»
***
Трое суток живу уже в Домодедове. Жду рейс тёти Марины. Благодатный Винт покинул моё тело и теперь я все время сплю.
Попытки срать давно оставил как тщетные.
Скорее бы в Ташкент. У меня в рюкзачке англо-русский словарь, Бхагават Гита и набор для варки винта...
На четвертые сутки отсыпания и отъедания у бабушки, мне наносят визит сотрудники уголовного розыска из Мирабадского РОВД. У них ко мне много вопросов.
А я так сильно хочу спать. Когда-нибудь в этой жизни я высплюсь, наконец?
Они ищут какие-то деньги. Глупцы. Ибо не ведают, что творят.
На коробочку с освящёнными Кришной магическими атрибутами они не обращают никакого внимания.
«Собирай шимоткя, Шурикь»- улыбаясь, басит один из них: «Турма паедишь теперь!»
Я сел в узкий шкапчик, который приделывают сзади к ментовским козликам и покатил на встречу Алишеру, Булке, Бибику и пятому прокуратору Иудеи, всаднику Понтию Пилату.
КОНЕЦ
2006
