— Кушайте, — просит она. — Поешь, Максим… Слышите?
— Вертолет, так быстро? — удивляется Надя. — По вашу душу, Алексей Игоревич.
— Что ж, удачи вам, друзья. — Алексей Игоревич встает, церемонно целует маме руку. — Надеюсь, в недалеком будущем…
Мгновенье мы с Олегом смотрим друг на друга. Это не вертолет! Я хватаю бинокль, бегу в свою комнату, распахиваю окно — и у меня захватывает дух.
Четвертая! Я никогда еще с такой удачной точки не видел, как идет гигантская лавина, и наконец-то понимаю, почему в средние века живописцы изображали ее в виде разъяренного дьявола. Со склона Актау, окруженное бурлящими завихрениями, несется огромное белое чудище, поддирая лежащие на пути снежные пласты и опрокидывая их на себя. На большом перегибе примерно посреди склона чудище совершает гигантский прыжок и, резко увеличив скорость, летит вниз. Наверное, именно здесь клубы снежной пыли превращаются в снеговоздушное облако и рвутся вперед, обгоняя и закрывая передний фронт лавины.
— Фантастика!.. — бормочет за моей спиной Алексей Игоревич.
Секунда, другая — и в комнату будто врывается снежная буря. Снежная пыль обжигает, душит, режет лицо, гремит посуда, звякает битое стекло.
— Окно! — кричит мама.
На ощупь, вслепую я захлопываю окно.
— На выход!
Записки Анны Федоровны
Люди наивные, с примитивным представлением о профессии лавинщика, полагают, что борьба со стихийным бедствием начинается и заканчивается спасательными работами. Величайшее заблуждение! Главные трудности начинаются у меня именно тогда, когда спасательные работы заканчиваются: надо писать и защищать отчет, каждой его строчкой доказывая, что ты не лопух — утверждение, которое комиссия будет яростно оспаривать.
Между тем, как вы имели случай заметить, сочинять отчеты я люблю не больше, чем Рома диету; примерно такой же склонностью к бумагомаранию обладает и мой персонал. А это серьезный недостаток, ибо в наше время ловко состряпанный отчет котируется очень высоко: Юлий Цезарь с его «пришел, увидел, победил» за издевательство над членами комиссии сегодня запросто вылетел бы с работы. Подумаешь, победил! А где три сотни сестерциев из внештатного фонда? Выговор. А где акт на списание шлемов, щитов и сандалий из натуральной кожи? Строгач. В следующий раз, когда вздумаешь побеждать, не забывай о ревизии, бахвал!
Сознавая, что отчет о проделанной работе бывает важнее самой работы, я тем не менее пальцем о палец не ударяю, чтобы собирать первичные материалы. Это не самонадеянность и легкомысленность, и даже не присущая мне от природы лень: я просто знаю, что за моей спиной стоит мама, которая, быть может, излишне эмоционально, но точно запишет все, что происходило, происходит и будет происходить. И возраст у нее предпенсионный, и сердце, увы, порядком изношенное, но она не уйдет с линии огня, не расслабится, не приляжет отдохнуть до той минуты, пока я не вернусь домой, обую тапочки и поинтересуюсь, накормлен ли Жулик. Так у нас уже было не раз. Потом, закрыв на несколько дней библиотеку на учет и отоспавшись, мама засядет расшифровывать свои блокноты и начнет последовательно, страница за страницей, излагать события; чтобы из этих страниц состряпать отчет, мне бывает достаточно вычеркнуть эмоции, нравоучительные пассажи в свой адрес и добавить кое-какие ускользнувшие от мамы наблюдения.
Разумеется, в отличие от конспектов, которыми может пользоваться всякий, эти мамины записки предназначены исключительно для меня.
x x x
Максим, используй для отчета начало твоей позапрошлогодней докладной записки:
«Прежде чем начать строительство комплекса Кушкол, специалисты несколько лет подряд наблюдали за сходом лавин со склонов Актау, изучили материалы опросов местных жителей и пришли к выводу, что жилой части будущего комплекса лавинная опасность не угрожает.
Расчеты были многократно проверены и основывались на том, что между Актау и жилым поселком находятся широкая ложбина и пробившая глубокое русло речка Кёксу — естественные ловушки для лавин. Правда, старейший житель Кушкола Хаджи Муратов в детстве будто бы слышал от стариков, что в незапамятные времена четвертая и седьмая лавины доходили чуть ли не до южных склонов, то есть именно туда, где должен был строиться поселок, но это смутное воспоминание было сочтено доводом неубедительным и в расчет не принималось.
Профессора Ю. С. Оболенского, который в то время был занят изучением будущей трассы БАМа, привлекли к экспертизе лишь тогда, когда на строительство комплекса Кушкол уже затратили миллионы. В отличие от других консультантов Оболенский к четвертой и седьмой отнесся с крайней серьезностью и потребовал внести в проект лавинозащитные сооружения: бетонные клинья для рассечения движущихся лавин (вроде тех, что сооружены на окраинах Инсбрука), лавинорезы из камня и бетона для разделения снежного потока, железобетонные галереи и прочее. Когда это требование было принято, Оболенский проект завизировал.
Но деньги, отпущенные на лавинозащитные сооружения, да еще и миллионные дотации, «съел» комплекс: слишком дорогостоящими оказались коммуникации, здания отелей и турбаз, подъемники. А когда Кушкол вошел в строй и стал быстро приобретать популярность, о противолавинной защите и вовсе стали забывать: ни четвертая, ни седьмая до поселка не доходили, одиннадцатая лишь перекрывала шоссе, и с годами руководители Кушкола привыкли к тому, что все обстоит благополучно и что лавины не так страшны, как их малюют…»
Максим! Далее нужно обрисовать обстановку до, во время и после снежной бури, привести характеристики снежного покрова на склонах Актау (все это имеется в вахтенном журнале) и доказать невозможность искусственного сброса лавин в создавшихся условиях. Что же касается обстрела одиннадцатой лавины, то я бы на твоем месте признала ошибочность, ибо ты подверг большому риску и артиллеристов, и Васю, и самого себя. Я тебе сто раз говорила, что ты меньше всего на свете думаешь о маме, нельзя быть таким эгоистом. Но когда говорит мама, у тебя вдруг портится слух. Я уверена, что одиннадцатую ты решил обстрелять только потому, что испугался обвинений в бездеятельности и трусости. Это недостойно лавинщика и ученика Юрия Станиславовича. Все хорошо, что хорошо кончается, но глупо всю жизнь полагаться на удачу: Юрий Станиславович учил принимать в расчет только факты.
x x x
Максим! Я сейчас подумала о том, что напоминать комиссии об отсутствии лавинозащитных сооружений — значит ставить Мурата под удар: когда кипят страсти и начальство ищет, на кого вешать собак, Мурата за одно это под горячую руку могут снять, что будет несправедливо, ибо он много сделал для Кушкола. А подумала я об этом потому, что обнаружила в бумагах старую запись. Помнишь, лет пять назад Грызлов, лавинщик с Тянь-Шаня, рассказывал о случае, происшедшем с ним в начале пятидесятых годов? Цитирую запись: «Лавиноведение в те годы делало у нас первые шаги, работали почти что вслепую, а Грызлов отвечал за противолавинные сооружения над рудником. Лавина, причем небольшая, всего десять тысяч кубов, снесла тогда жилой дом; любопытная деталь: один рабочий в левой части дома брился и вдруг видит — вся правая часть дома исчезла, в одно мгновенье. Но некоторым другим жильцам повезло куда меньше… Прокурор потребовал сурового приговора для Грызлова, хотя тот просто не мог знать, как правильно организовать противолавинную защиту, не проводились у нас еще соответствующие исследования. Юрий Станиславович вмешался, прислал в прокуратуру большое письмо; к счастью, прокурор оказался вдумчивым и добросовестным человеком — к счастью потому, что для иных чинуш честь мундира дороже правды; итак, прокурор на два месяца засел за специальную литературу, проштудировал ее — и снял свое обвинение: да, Грызлов в халатности не виновен, он не мог знать того, к чему наука еще не подошла».
