и поддержкой! Но не в коем случае не вздумайте жалеть ее. Понимаете люди слишком остро чувствуют жалость и это может лишь навредить. Она либо замкнется и опустит руки, либо сядет вам на шею и перестанет надеяться на выздоровление. Она должна сама искренне желать встать на ноги и кроме нее ее мозг никто не сможет заставить включить эту функцию.
— Спасибо доктор, я все понял. У меня будет одна единственная просьба к вам. Сообщите ей диагноз сами.
— Не хотите стать вестником плохих новостей? — усмехнулся мужчина. — Ваше право. В конце концов это часть моей работы, пусть и не самая приятная.
Доктор поднялся на ноги и вышел из-за стола. Жестом указал мне на дверь. С тяжелым сердцем я направился обратно в палату к моей девочке.
Уже на пороге все же не решился присутствовать при этом разговоре. Просто сел на скамью у стены и опустил голову в ладони. Как она воспримет приговор? Стоп. Почему приговор. Есть надежда и она должна не терять ее.
Решительно поднялся со своего места и двинулся в палату. На пороге столкнулся с врачом, тот лишь вздохнул и направился по своим делам.
— Вася! — позвал свою занозу.
— Опять ты! — заорал на всю палату ее отец. — Это все твоя вина! Это ты сделал мою дочь инвалидом! Как ты еще смеешь здесь появляться!
— Простите, но это решать не вам, а Василисе! — отрезал и посмотрел на лежащую в постели девушку. — Вась, мне уйти?! — уже обратился к ней.
— ДА! — закричала она. — Уходи! Убирайся и больше не возвращайся! Никогда! Слышишь, никогда не возвращайся! Ненавижу тебя! Ненавижу!
У Василисы началась сама настоящая истерика. Мне так хотелось подбежать к ней, обнять и успокоить. Но отец девушки грозно преградил мне путь к постели и посмотрел так, что стало ясно, лучше пока уйти. Так я и поступил. В последний раз взглянул на свою занозу и опустив плечи покинул палату.
Больницу покидал с тяжелым сердцем. Она ненавидит меня! Опять. Опять все по моей вине! Опять я не смог уберечь дорогого мне человека! Но я должен постараться все исправить! Должен наказать виновных и поставить Василису на ноги! И я не успокоюсь, пока не оберну ненависть в любовь.
Уже в машине я дал волю своим чувствам. Просто сложил руки на руль и опустил на них голову. В горле стоял ком, а в груди горело. Что делать? Как исправить то, что произошло? Как мне помочь моей девочке? Бессилие бесило больше всего. Я мог многое в этой жизни, но обратить время вспять и исправить все, не в силах даже самый влиятельный мира сего. И я не могу. Значит нужно постараться и последовать совету врача. Нужно сделать так, чтоб она сама хотела встать. Но как?
*****
Я лежала на кровати и смотрела в потолок. После ухода Саши прибежала сестра и сделала укол. Голова стала тяжелой и не только от лекарств. Вопросы гудели как назойливые насекомые.
Почему это со мной произошло? Почему я пошла на поводу у папы и решила, что Саша виновен в моем состоянии? Кому я вообще нужна буду теперь, когда останусь прикованной к инвалидному креслу?
Саша. Саше нужна здоровая и красивая женщина, такая как та блондинка, что целовала его в день моего падения. Зачем ему возиться со мной? Зачем ему обуза? Я не имею права держать его возле себя! Я инвалид! Я не имею права удерживать его, а он будет рядом из чувства вины и жалости. Жалость мне не нужна! Я люблю его и хочу, чтоб и он любил меня. Но это невозможно!
После операции мне казалось, что во сне я слышала его голос. Тогда он говорил как любит меня. И я поверила, что это может быть правдой. Наивная девочка! Отец прав и он приходил для очистки совести. Хотя так не хочется верить в то, что Саша настолько циничен.
— Ты все сделала правильно, доченька! Полина с самого начала говорила, что Валеев боится огласки этого происшествия, потому и ходит. — где-то на заднем фоне продолжил отец.
Дверь чуть скрипнула и мне хотелось вскочить с кровати, но тело не слушалось. Хотелось посмотреть, а вдруг Саша вернулся. Вдруг он просто дал мне время успокоиться и вернулся.
— Дорогой, мы должны подать иск на Валеева и потребовать моральный ущерб! — услышала голос Полины.
— Нет! — резко выпалила на ее предложение. — Ни ты, ни отец не имеете права решать за меня! Я жива и дееспособна, а потому вы не можете принимать подобные решения за меня!
— Но Васенька… — начала женщина.
— Я сказала нет и никаких но! Ясно вам! — уже громче отрезала. — И еще. Я не хочу вас видеть больше! Не приходите и не звоните! Я не нуждаюсь в вашей помощи и сочувствии! Я вообще не нуждаюсь в чьей либо помощи! Ясно!
— Доченька! Но ты ведь не сможешь сама… — начал слабо возражать отец.
— У меня есть Этьен и он поможет. — резко перебила.
— Милый, она права! Не нужно устраивать танцев с бубном у ног того, кто этого не желает. Она просто неблагодарная девчонка! После всего того, что мы для нее сделали…
— МЫ? — удивилась я. — Мы сделали?!
Говорить уже было тяжеловато, поскольку лекарство действовало. Мне хотелось просто избавиться от них и уснуть. Просто провалиться в сон и все.
— Я все равно буду звонить. — тихо добавил папа.
Я же просто закрыла глаза. Мне не нужно жалости. Мне не нужна мачеха которая меня не любит. Она всегда будет злиться и срываться на отце, если ей придется ухаживать за мной. Я инвалид. Черт! Я инвалид! Инвалид!!
Глава 22
Интересно, можно ли смириться с тем, что ты инвалид? Сколько должно пройти дней? Или лет? А может это у меня стадия осознания? Ну да. Как там у психологов? Отрицание, осознание и приятие. Но как?! Как можно принять тот факт, что теперь ты не сможешь жить полноценной жизнью? Еще вчера, я танцевала, парила над сценой, а сегодня, меня усадили в инвалидное кресло.
К слову сказать, помогала в этом медсестра. Я ведь специально прогнала всех. Конечно, в глубине души надеялась, что хоть кто-то из них, кто любит меня по- настоящему, не станет слушать. Я тогда была не в себе. Но больше всего я жалею о том, что наговорила Саше. Я реально подумала, что он рядом из чувства вины.
Мне разрешили выезжать из палаты и кататься по коридорам больницы. На улице
