Каан от несдержанных вопросов Айше устал и, разозлившись на неё одним жестом руки, остановил её порыв эмоций.
— Достаточно! — с отвращением сказал, посмотрев в чёрные глаза девушки. — Не прошло и часа после твоего приезда, а ты уже мне надоела! — сделав секундную паузу, добавил. — И ещё, изменилась ты не в очень хорошую сторону. — признался, сказав правду считая, что Айше заслужила такое отношение к себе.
Повернувшись сразу же к домработнице Зухаль, Каан приказал подняться в комнату и проверить малышку.
— Не беспокой госпожу Ясемин! Пусть она отдохнёт, а ты иди наверх и посмотри, что там с ребёнком. — отдал наказ, а сам поспешил на террасу.
А Айше взяв в руки дорожную сумку, молча, направилась в свою комнату со слезами от униженности перед прислугой.
Глава 55
Террасу украшали панорамные окна, на которых висели из бледно-розового габардина портьеры с подхватами.
По центру стоял банкетный прямоугольный стол, застеленный белоснежной скатертью. Изысканная сервировка стола с украшением из живых цветов придавала праздничную атмосферу.
Прислуги один за другим приносили всевозможные яства. Наполненную фруктовницу поставили ближе к девушкам, сервировочную тележку со спиртным расположили рядом с банкетным столом. А главным блюдом званого вечера является авторский шиш-кебаб приготовленный, и подаваемый на шампуре самим главой семьи Азизом Оглы.
— Вай, вай, Азиз это же твой ни с чем несравнимый, вкусненький шашлык. — вальяжно расположившись в кресле, заметил Серхат.
Демир сглотнув жадно слюну, подтвердил слова Серхата:
— Да-а! Вы правы отец Серхат, попробуешь — язык проглотишь!
Первый шампур с кебабом отдан Серхату, как самому старшему гостю.
— Здоровья твоим рукам Азиз. — любезно поблагодарил старейшина.
На террасе по-семейному уютно и комфортно. В углу ярко горит камин, наполняя данное место теплом, а в это время на улице порывами бушует, хлестав по окнам морозный, январский ветер.
Тишину нарушил пшик шампанского и Серхату первому отдали честь произнести тост.
— Вы многое вместе прошли до никаха и ваша любовь по-настоящему благочестивая, иначе, всевышний не подарил бы вам награду! Пусть у вас будет много детей! Машаллах! — прозвучал тост с последующим звяканьем бокалов.
Румиса сидя рядом с мужем, ухаживала за ним, клала ему в тонкое фарфоровое блюдце овощи, так как мужчина предпочитает кушать шашлык с овощной нарезкой.
Ясемин внимательно наблюдала за женщиной, как та ещё ничего не положив себе, молча, обслуживает мужа, словно Азиз ни к чему не приспособленный ребенок. Ясемин прекрасно знала, в какую семью она вошла, и все-таки в ее глазах это выглядело дико, потому как в семье Оздемир таких правил нет. Все по желанию, а не в приказном тоне.
Демир обратил внимание, с каким презренным взглядом Ясемин смотрит на его отца и ласково решил спросить:
— Любимая тебе чего-нибудь положить? — держа в руке пустое блюдце, смотрит на фрукты. — Будешь гранат?
Азиз с Румисой обомлели от неслыханного поступка сына и округлили глаза.
— Спасибо Демир, пожалуй, мы с ребенком так голодны, что будем всего понемногу.
С неистовой силой Азиз сжал в руке вилку до белых костяшек и поперхнулся, когда Демир без вопросов наполнил блюдце своей жены.
— Не жадничай брат, — Серхат похлопав Азизу ладонью по спине, продолжил с усмешкой, — моя внучка много не ест!
Сидящие за столом гости заулыбались от подколки господина Серхата.
Один Каан сидел с опущенными плечами и обременено следил за потрескиванием дров с пляшущими огоньками в камине. К правде, о которой поведала ему Айше, молодой парень совсем не был готов. И гоняя одну мысль за другой, все они приводили к громкому скандалу. То на дядю посмотрит, то на Демира, разрывался у двух огней парень, а Айше сидела и тихо что-то нашептывала Румисе, кидая завистливые взоры на Ясемин.
В душе Каана "бурлила горящая лава" и кто знает, в какой момент настанет время её извержения.
— Мужчины может, повысим градусы? — возбуждено спрашивает Азиз, взяв в руки абсент.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отец Митин каждый день проводил сложные операции в больнице и от предложения сразу же отказался.
Серхат согласно ответил, придвинув к Азизу свой бокал:
— А почему бы и нет Азиз, завтра у нас выходной день, поэтому думаю пригубить можно в честь такого то дня.
Полупьяные, сверкающие глаза дяди разозлили Каана, он крепко сжал в руке бокал и с хрустом раздавил его.
— Каан! — воскликнул Демир. — Что это с тобой?!
Кровь тонкой струйкой стала просачиваться вдоль пальцев, капая на белую скатерть.
Каан безмолвно посмотрел на Демира мысленно, произнеся:
"Если бы ты только знал, что задумал твой отец, то ты бы безоговорочно понял меня, брат".
— Дорогой муж, племянник достаточно выпил, поэтому не нужно ему больше наливать. — встревожено подала тихим голосом Румиса.
— Пожалуй, и я откажусь. — отставил бокал в сторону Демир. — Во всём нужно знать меру. — в надежде попытался остановить отца, так как тот уже стал заплетаться в своей речи и наливать мимо бокалов.
— Хо-ро-шо же-нушка. — заключил Азиз.
Отец Митин тоже являлся главным гостем этого вечера, он пришёл с дочкой, чтобы объявить о своём решении по поводу просьбы Каана о никахе с Эдже.
Похлопав с легка по плечу Каану, отец Митин встал из-за стола и начал довольно говорить:
— Уважаемый господин Азиз! Я благодарен вам за терпеливое ожидание моего решения и за это тёплое, семейное гостеприимство. Вы около двух месяцев ждали его, а я всё это время ходил, думал, размышлял и присматривался к нашим детям. — улыбнулся Митин своей дочке. — И вот моё решение: Отдаю! Я отдаю свою дочь Эдже Дуймаз вашему племяннику Каану Оглы!
Демир нежно приобнял Ясемин за плечи, искренне радуясь за брата.
— Теперь у них всё наладится. — прошептала мужу Ясемин.
— Да, они, как и мы проиграли своим чувствам — любви! — подтвердил Демир слова беременной жены.
Каан горел восторгом, не отводя глаз от невинной, чистой Эдже. Впервые полюбил и всего чего желал это не овладеть девушкой, а находится с ней рядом. Просто любить, наполнять каждый прожитый день яркими, незабываемыми моментами.
Эдже опустила карие глаза вниз, это означало — повиновение, согласие. Каан назначил дату помолвки и господина Митина с Эдже проводили до машины.
— Брат Митин, может ещё останешься, ведь так хорошо сидели. — уговаривал Азиз с Кааном.
— Дорогие, остался бы, но не могу, не могу. Пациенты ждут операций!
Айше не могла смотреть, как любимый человек обнимает, дарит поцелуи другой и, не выдержав, ушла с террасы. Войдя в свою комнату, она повернула ключ в замке и, облокотившись спиной о дверь, сползла по ней вниз.
— Не-на-ви-жу! — разбила слово по слогам, схватившись двумя руками за голову. — Ну уж нет, я это так не оставлю, они сейчас все узнают кто я такая! — остервеневшим голосом произнесла.
С растрепанной причёской и потекшей тушью на лице Айше медленно встала на ноги и вышла из своей комнаты.
Слава Аллаху! Румиса выходила из дамской комнаты и, увидев племянницу в таком виде, сразу же ринулась к ней, усмирив её пыл.
— Что ты задумала Айше?! — холодно спросила, перегородив путь, обезумевшей.
— Чтобы не задумала, вам меня не остановить, хватит!
— Послушай девочка, у нас в гостях серьезный человек и при любой твоей несносной выходки он раздавит нас, как тараканов и план дяди Азиза канет на дно. Ты подставишь всех нас, понимаешь?
— Это тот седовласый старик, что ли серьезный человек? По мне так обычный, амбициозный индюк! — с иронизировала Айше, засмеявшись.
— Тихо! — напугано оглянулась по сторонам Румиса. — Говорю же, подожди немного, уже сегодня состоится разговор отца с сыном, и вы с Демиром уедете навсегда и будете счастливы.
— А что если Демир не послушает отца?! Что если откажется?! — в слезах засыпает вопросами тетю.
