Жанна задумалась.
— Не знаю, не знаю, — качая головой, бормотала она. — Как-то страшно становится. Что скажет Миша, когда я рожу раньше срока на целый месяц?
— Ты сначала роди, — посоветовала я, — потом посмотришь. Еще неизвестно, сколько ты будешь ходить. Вот Тося, к примеру, переходила со своим старшим сыном целых шесть недель и три дня. Может, и у тебя будет та же история.
— А если я рожу раньше срока? Тогда получится еще больший разрыв.
— Но рождаются же и семимесячные младенцы, и восьмимесячные. Почему же такое не может и у нас произойти? Уверена, Роза легко нам это устроит. Но думай, пожалуйста, о хорошем, тогда все уладится само собой. Поверь моему опыту.
Жанна поверила. Она немного успокоилась, уже не плакала, но было видно, что совесть по-прежнему мучает ее.
«Надо бы навалиться на эту совесть», — подумала я и навалилась.
— Вот посмотри на моего Астрова. Как считаешь, любит он Саньку?
— Конечно, любит, — ответила она и почему-то посмотрела на меня с укоризной.
— Стал бы он любить его меньше, когда бы узнал, что это его сын?
— Стал бы больше любить.
— Вот. Значит, если ты будешь умна, твоего ребенка будут любить так же сильно. А теперь думай, стоит ли для этого лгать? Тем более что ложь ради ребенка — святая ложь. Ты страдаешь, мучаешься, но лжешь, как это тебе ни противно. И все ради ребенка, ради ножек, ручек, попки, — заключила я, думая, что теперь-то уж точно хватила лишку.
Однако Жанну моя речь сломила.
— Да, — вздохнула она, — теперь я вижу, что не имею права раскисать.
Спасибо тебе, но как же мне помириться с Мишей? Так некрасиво я с ним поступила, рыдала, выскочила, побежала.
Я растаяла от умиления.
— Ерунда. Нормальное женское поведение. Если время от времени будешь так себя вести, он только сильней любить будет.
— Но сейчас-то что мне делать?
— Идти к себе, дождаться мужа с работы и быть такой же нежной и ласковой, как и прежде.
Окрыленная Жанна умчалась домой, а я осталась со свирепой бабой Раей, которая никак не могла мне простить того, что вместо приятного подслушивания нашего разговора она под дождем ходила за сигаретами для меня. Свирепость ее усиливало то, что в ближайших магазинах не было песочного печенья.
Я забилась в спальню и там ждала звонка от Михаила. Я точно знала, что он позвонит. В противном случае весь мой женский опыт не стоил бы и гроша.
И он действительно позвонил.
— Софья Адамовна, спасибо, мы помирились. Все у нас теперь хорошо. Я решил взять недельный отпуск и увезти Жанну подальше от наших дождей на солнышко и золотой песок. Вы рады за нас?
— Я очень за вас рада! — с присущей мне искренностью воскликнула я. — Ты молодец, что решил взять отпуск и отвезти Жанну туда, где нет дождей. Желаю вам счастья.
Кто-то опять задышал мне в затылок. Я оглянулась механически, наперед зная, что это мой ангел-хранитель, но это был Евгений.
— А может, и мне увезти тебя туда, где нет дождей, к морю и солнцу? — спросил он.
— Нет, — ответила я и подумала: «Пророчица велела мне сидеть и ждать».
Глава 30
Когда молодожены вернулись, первым, как это ни удивительно, посетил меня Михаил, а вовсе не Жанна. После того, как я в рекордные сроки помирила его с женой, он проникся ко мне особым доверием. Я была рада этому и старалась приручить его как могла. Когда он пришел ко мне с благодарностью и подарками, я говорила только то, что ему было приятно, лучилась от счастья при каждом его слове и не скупилась на комплименты.
Михаил нашел во мне не только «исповедника», которому можно открыть душу и доверить некоторые интимные тайны, но и приятного собеседника.
Мы подружились и виделись очень часто. Теперь, когда я составила конкуренцию не только Тамаре — давней подруге Михаила, — но и Елизавете Павловне, можно было смело держать руку на пульсе. Если отношения у Михаила с Жанной . испортятся, я первая узнаю об этом.
Но я не просто с ним дружила. Я вела посильную работу, облегчая жизнь Жанны. К примеру, я хвалила мать Михаила на все лады, между делом щедро забрасывая ее огород камнями. И небесплодно. Даже Жанна заметила, что в последнее время Михаил стал значительно самостоятельней и изредка даже давал отпор Елизавете Павловне.
Сама я, теперь часто бывая в доме своей любимой «племянницы», не раз становилась на защиту Елизаветы Павловны по ее же просьбе, вот до каких вершин храбрости поднялся Миша под моим чутким руководством.
Мне только оставалось дивиться, какую легкую добычу представляет он для хищных женщин. Просто странно, что ему удалось избежать их острых коготков, но это уж точно благодаря его мамаше.
Хотя как мать я сделала для себя вывод: нет смысла чрезмерно подавлять ребенка. Он привыкнет и будет искать подавления сам. Или, что еще хуже, откликнется на доброту первой встречной, и как я с ней потом уживусь?
Нет, я сына должна воспитывать так, чтобы он слушался только меня, а не каких-то там благодетельниц, какой сумела прикинуться перед Мишей я. Уже сейчас надо предпринимать меры, чтобы впоследствии ни одна из женщин не смогла управлять им так легко, как я мужем Жанны.
Кстати, не только Миша поддавался моему влиянию. Изредка и Елизавета Павловна становилась совершенно ручной, жаль только, что редко.
Поскольку отношения с Евгением зашли в тупик, а пророчица посоветовала мне сидеть и ждать, свободного времени у меня образовалось много. Впрочем, и без советов гадалки я прекратила бы поиски, потому что потерпела полное фиаско.
Иногда мне даже казалось, что впервые в жизни я не получу ответа на вопрос, который занимает меня чрезвычайно. Однако сомнения мои были напрасны, ответ я получила, но был он столь неприятен, что уж лучше бы оставаться в неведении.
Но вернемся к Жанне. Весной она благополучно и в срок родила чудесного мальчика. Елизавета Павловна была в это время на отдыхе в Испании и рассчитывала вернуться к родам невестки, но они произошли на месяц раньше, чем планировались.
Я, пользуясь отсутствием свекрови, взяла бразды правления в свои руки.
Из роддома мы забирали Жанну в очень торжественной обстановке. Там были не только ближайшие родственники, которых лишь со стороны молодой мамы была целая толпа. Многие пожелали погреться у чужого счастья: и друзья Михаила, и подруги Жанны, и мои подруги, которые почти все ее знали и любили. Даже баба Рая пожелала присутствовать, о Саньке я уже не говорю. Он не простил бы мне, если бы его не пустили «забирать ребеночка». Когда Жанна вышла из дверей роддома с ребенком на руках, Санька умудрился подскочить к ней раньше Михаила.
— Дай подержать! Дай мне подержать! — вопил он, топая ногами.
Пришлось дать ему подержать драгоценный сверток. Понарошку, конечно, потому что мать не выпускала свое чадо из рук и даже Михаилу разрешила лишь взглянуть на него.
Компания из родственников и друзей стояла внизу и со смехом наблюдала за сценой встречи моего Саньки с младенцем. Когда же Михаил поцеловал жену и символически подержал в руках сына, все дружно закричали:
— Поздравляем!
Поздравляем! — и забросали счастливую троицу цветами.
Я с опаской наблюдала за Жанной, но она выглядела счастливой. Такого приема она явно не ожидала и ошалела от радости. Окруженная друзьями, цветами и любовью, она стояла, держа в руках сына, вся светилась и была необычайно красива.
Уже дома, когда усадили за стол гостей и они галдели и пили за здоровье матери и ребенка, Жанна, отправившись в детскую кормить этого ребенка, призналась мне украдкой, что так счастлива не была никогда.
— Даже немножечко устала, так мне хорошо, — сладко вздохнула она, с нежностью глядя на малыша, с причмокиванием сосущего грудь.
— Конечно, устала, — умилилась я, — такое чудо на свет произвести.
Думаю, это нелегко.
— Да, нелегко, — согласилась она и зевнула. Я встревожилась.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — успокоила она меня.
— И ничего плохого не ощущаешь?
— Нет, разве что легкую слабость.
— Слабость? Конечно, слабость! Разве можно сразу оправиться после родов? А мы, глупые, целый банкет устроили. Тебе нужно отдохнуть. Иди приляг.
Жанна с тревогой посмотрела на меня.
— А ребенок?
— За него не беспокойся. Здесь, в соседней комнате, твоя мать, и я с удовольствием присмотрю за малышом.
— Правда? Тогда и в самом деле пойду отдохну, — сказала она, укладывая малыша в кроватку.
Я осталась в комнате одна. Нет, не одна, конечно. Младенец лежал в двух метрах от меня, утопая в кружевах. Накушался досыта и, посапывая, крепко спал.
Он был не такой, какими обычно бывают новорожденные: не красный, не желтый, а беленький и с румяными щечками. Из-под чепчика выглядывала длинная черная челочка, пухлые губки сложились гузкой, в центре мордашки — похожий на пуговичку носик.
Я не могла наглядеться. Сердце мое таяло от нежности и любви.
