class="p1">Лера обернулась. Сопка? За спиной возвышалась целая гора, утыканная вековыми соснами!
- Слушай, Гр… Гл… Глеб. Если ты все-таки решил меня убить, выбери какой-нибудь более гуманный способ.
Но он будто не услышал. Достал из багажника большой брезентовый куль и начал разворачивать его над вездеходом. Отточенные движения мужчины завораживали. Лера украдкой следила, не отрываясь, как он натягивает на внедорожник пятнистый, в цвет тайги чехол. В голове понеслись всякие литературные и не очень эпитеты, выражающие странное чувство надежности, которое в союзе с первобытным страхом заставляло ее внутреннюю женщину трепетать и таять. Очень вовремя вспомнилась тетрадь, которую лучше было бы перепрятать из-за пояса в более подходящее место. В рюкзак.
- Надо двигать, - произнес он, закончив с маскировкой. - В горах рано темнеет и скоро станет холодно.
Лера поспешила застегнуть молнию кармана в котором схоронила записки, пока Граф не заметил ее ковыряний.
Надо будет сжечь их при первой возможности…
- Пошли! - бросил мужчина коротко, нацепив себе на плечи рюкзак в два раза больше, чем у Леры. Подойдя к ней очень близко, остановился и впервые посмотрел не как на насекомое.
- Я сегодня тебя не убью, Новодворская, а сожру…
Глава 27
Глава 27
Первые десять минут пути шок действовал, как анестезия и она ещё как-то передвигала ногами следом за людоедом. Ещё через десять - Лере уже было все равно зачем и куда, лишь бы быстрее уже прийти. Ещё через двадцать - даже возможные варианты предложений со словом «сожру» в голову не шли. И ноги в ботинках тоже. С каждым шагом кровавая пелена перед глазами пульсировала все чаще и гуще. Игнорировать горящие огнём стертые пятки уже не получалось. Она начала отставать и спотыкаться о каждый корешок или камешек. Не радовала ни красота горного ландшафта, ни воздух, пропитанный запахом разомлевшей на августовском солнце сосновой смолы. Ни уверенность в том, что намерения Графа не несут в себе угрозы летального исхода. А это его «сожру» с процессом пищеварения никак не связано.
Когда Лере показалось, что на правой пятке лопнула мозоль с мозолью, а на левой вот-вот взбухнет очередной кровавый пузырь она сдалась. Рухнула на какой-то валун.
- Все, Серый волк, жри меня здесь. Я дальше не пойду.
Судя по выражению лица Графа, Лерин тон был достаточно обреченным, для серьёзного беспокойства. Он скинул рюкзак и подойдя к раненой, опустился перед ней коленями в настил из хвои. Сжал сильно лодыжку железными пальцами, дождался, пока Лера перестанет пытаться отвоевать захваченную территорию и стянул башмак вместе с носком.
- Твою мать, Лера!
- А при чём здесь Лера и ее мать? - она ещё раз тщетно попробовала выдернуть болезненно пульсирующую стопу из его рук.
- Ты почему мне не сказала, что обувь мала?
Лера впервые за весь день разрешила себе посмотреть ему в глаза, но почти сразу перевела взгляд на какой-то пень. Граф мог резать металл своим льдом.
- Когда, где? - буркнула Лера, разглядывая древесный гриб.
- Дома. Или час назад внизу.
- А что, так можно было? Извини. С тех пор, как ты стал интересоваться моим ртом, я предпочитаю пореже его открывать.
Граф медленно стал подниматься. В результате, то место, вокруг которого кружились Лерины полунамеки, оказалось на уровне ее носа. Сиятельство заключил ее затылок в свою длань и оттянул за волосы назад и вниз. Наклонился близко-близко к лицу и прошипел, обжигая дыханием:
- Я вот не пойму, Новодворская, вам феминисткам что, религия не позволяет просить помощи у мужчин? Или у вас там баллы снижаются за это?
Он не дал ответить. Да она даже ответ сформулировать не успела. Вопрос можно было считать риторическим. Граф вцепился в неё своими жгуче-острыми губами и влажно опалил изнутри языком. Лера сама не поняла, как сделала то же самое в ответ, заслужив полустон-полурык в рот. Это обоюдное оральное сумасшествие могло продолжаться неизвестно сколько и закончиться известно чем, если бы не походные условия. Истязатель отпрянул от ее губ, снова опустился на колени, и пока Лера пыталась совладать с головокружением, натянул осторожно ей на ногу обратно носок и ботинок. Боль немного привела в чувство. Отрезвила. Она, как в глубоком похмелье видела, что Граф взял свой рюкзак, поменял его на Лерин и повернулся к ней спиной.
- Садись! - рявкнул он.
- Чего?
- Садись на спину, стерва.
Далее поход осуществлялся в атмосфере вынужденного перемирия. Когда без него невозможно достижение общей цели. Лера с трудом помалкивала. А Граф с трудом дышал. Оба об одном и том же. Когда тропинка пошла под горку, ему стало легче и он даже пустился в длинные размышления:
- В твоём возрасте и с твоей внешностью без мужика может существовать только баба с психическими отклонениями. Но ты мыслишь ясно, без резких переходов на бред. Что не так с тобой?
Лера старательно рассмеялась, хотя ей, в ее положении было легче поддерживать непринуждённый тон светской беседы.
- Просто вы - провинциалы, живёте в патриархальном мире. И мыслите штампами. Там, - Лера махнула носом туда, где осталась цивилизация, - всё давно иначе. И жизнь гораздо сложней, чем вы можете представить.
- Куда уж нам, - проворчал Граф, обливаясь потом. - Сама-то давно мАсквичкой стала?
- Да! - фыркнула Лера. - Не так давно. Но достаточно, чтобы понять, что Москва слезам не верит, а мужики все либо Гоши, либо Рудики. Третьего не дано.
- И что? Чего ты там достигла сама? Сделала что-то полезное? Москва же ещё, говорят, трутнями славится.
- Я поднимаю остро-социальные вопросы в своих статьях! - раздражаясь процедила Новодворская. Она терпеть не могла обесценивание ее творчества какими-то мужланами. А мужланы, как правило, всегда давили на больную мозоль.
- И? Подняла ты их. Дальше что? Ты вот мне член поднимаешь. Так от этого практической пользы при твоем активном участии будет в разы больше, чем от твоих статей.
Было желание треснуть его флягой по затылку, но Лера сдержалась. В данный момент, помимо глобальных неприятностей, этот шовинист приносил практическую пользу. А мозоли болели по-настоящему.
- Вот, кто б тебя понёс