Вот так Беларусь снова осталась без интеллектуальной прослойки, способной вдохнуть в остальных граждан опасную для Кремля национальную идею. Последствия той бойни ощущаются до сих пор. После 1991 года, когда независимость свалилась на беларусов «словно мешок картошки на голову человека в погребе» (выражение А.Е. Тараса), невежественная инертная масса не пошла за интеллигентами-националистами. Они хотели население превратить в нацию, но само население желало только чарку, шкварку и чтобы «ніхто не чапаў».
В 1941–1944 годах поведение населения БССР напоминало движение стаи тропических рыбок, реагирующей на любое резкое движение: побеждает фюрер — и «тутэйшие» вроде как за него всей душой; попер Сталин на запад — «тутэйшие» враз за советскую власть, если только немец не видит.
Два с лишним десятилетия кровавого террора выработали у народа отменное чутье. В 1943 году стал распространяться слух, что Сталин собирается отомстить оккупированным. И народ ринулся в леса, надеясь почетным званием «партизана» или хотя бы «связного» спасти себя от монаршего гнева.
Что ж, «товарищ Сталин» решил вопрос с «оккупированными» (включая «партизан», «связных» и «учтенный резерв») в присущей ему манере. Большевики, как только вошли на территорию БССР, сразу стали выгребать местные «мобилизационные ресурсы» и пачками бросать на убой. Только по официальным данным за 10 месяцев (с июля 1944 по апрель 1945 года) на Берлинском направлении и в Восточной Пруссии погибли 250 тысяч беларусов — по 25 тысяч в месяц.
Итак, главной причиной «поддержки» партизан местными жителями являлся страх. Большевики еще в начале 20-х годов усвоили главные принципы, согласно которым любое враждебно настроенное по отношению к советской власти село можно научить «любить» эту власть. «Возбуждение народной любви» занимало у «красных» всего… сутки. Как такое возможно? Очень просто. Вот пара примеров из практики подавления Тамбовского восстания 1921 года:
«26 июня, при занятии с. Туголуново, особо организованной политпятеркой были взяты заложники и населению предложено немедленно выдать бандитов и оружие. По истечении двухчасового срока на глазах населения было расстреляно пять заложников. Расстрел произвел на население сильнейшее впечатление, крестьянство приступило немедленно к выдаче бандитов и оружия. За 2 дня, 26 и 27 июня, явилось добровольно бандитов без оружия — 231, с оружием — 8, дезертиров — 99, выдано населением бандитов — 68, дезертиров — 88. При содействии населения была устроена засада, в которую попал и был убит известный бандитский главарь Богуславский» (Соколов Б.В. Тухачевский. М., 2008, с. 171–172).
«27 июня, по занятии дер. Остроуховка Васильевской волости, организованной пятеркой объявлено населению о сдаче оружия и выдаче бандитов, взято 30 заложников. В 19 часов за неисполнение приказа о сдаче оружия расстреляно 10 заложников. Расстрел произвел на граждан ошеломляющее впечатление. Все крестьяне в один голос заявили, что пойдут всем селом и представят все оружие: немедленно было выдано 5 бандитов. Операция продолжается. Крестьяне проявляют усердие в поисках оружия и бандитов.
Попробуй тут не проявить! Сразу или тебя самого, или кого-нибудь из близких к стенке поставят…
И цель была достигнута. Через 8 лет насильственная коллективизация и „год великого перелома“, добивший НЭП, прошли куда спокойнее, без восстаний масштаба антоновского…» (Там же, с. 172, 180).
Но то, что Тамбовщина изучала в 1921 году всего несколько месяцев, Беларусь (наследница BKЛ) проходила на протяжении последних 300 лет, и кровавые уроки усвоила на уровне подсознания. Например, будущий «партизанский край» — Полоцкий повет — в войну 1653–1667 гг. потерял безвозвратно 72 % населения (133.679 человек) и 70 % хозяйств (16.277 «дымов») — то есть практически обезлюдел[43]. А ведь были еще и шведы, и петровские стервятники, и «Отечественная война 1812 года», и расправы с повстанцами, Первая мировая, Гражданская, Советско-польская война…
Осознанная необходимость выживания — такова причина непротивления беларуского народа партизанам. А вот если бы немцы не позже осени 1942 года создали в Беларуси национальные вооруженные силы — специально для защиты сельского населения от партизан, не видать бы «мстителям» никакой поддержки.
О «любви» беларусов к советской власти
К июню 1941 года горожане и образованные слои Западной Беларуси успели «по полной программе» познакомится с такими «преимуществами» советской власти как массовые аресты, казни, ссылки, депортации, конфискация имущества и денег, запреты свободного высказывания мнений, свободного трудоустройства и много-много прочего в том же духе.
СправкаС сентября 1939 по 19 июня 1941 года из Западной Беларуси в Сибирь, на Север, в Казахстан было депортировано:
— военнослужащих польской армии — 46 тысяч;
— граждан (мужчин), обвиненных органами советской власти — 250 тысяч;
— членов семей польских военнослужащих, семей обвиненных, людей «под подозрением» — 990 тысяч;
— за тот же период было расстреляно 135 тысяч человек.
Всего — 1 млн 421 тысяча!
19 июня 1941 года, всего за три дня до нападения Германии на СССР, из Беларуси на Восток была отправлена партия беларусов в 22 тысячи человек. Это около 300 битком набитых товарных вагонов.
(Газета «Народная воля» от 4.08.1998 г.)
В результате они возненавидели советскую власть всей душой. Жители западных областей БССР летом 1941 года осуществляли акты саботажа, диверсий и террора, направленные против партийно-советских функционеров, сотрудников репрессивных органов, отступавших частей Красной Армии.
Однако в новейших российских фильмах о войне доблестным красноармейцам и чекистам на территории Западной Беларуси вредят исключительно поляки. Общая картина создается такая: с одной стороны — славные красные бойцы с каким-нибудь красавцем-политруком Безруковым во главе, с другой — враждебное им польское население. А где же беларусы?
Многие сельские жители «крэсов» действительно с радостью встречали войска Красной Армии. Они наивно думали, что с этого момента начнется у них такая же «райская жизнь», как в БССР. Что ж, эта дурь прошла очень быстро. В качестве примера приведу слова одного из коммунистов Западной Беларуси:
«Дурные были польские суды — вместо присуждения длительных тюремных сроков им надо было высылать нас на несколько недель на работу в Советы, мы бы радикально излечились» (Бешанов В. Красный блицкриг. Москва, 2006, с. 167–168).
Очень скоро местные крестьяне просто обалдели от посыпавшихся на их голову «благодатей»:
«…Съездил в Минск и мой отец. Вернулся расстроенный. Увидел совсем не то, о чем читал в подпольных книжках, которым верил… А теперь он не мог понять, как это — колхозники работают целый год за „палочки“, а кормятся со своего огорода. Его вера в правдивость советской пропаганды пошатнулась…
А комиссар все ездил к нам. Начал агитировать отца стать инициатором организации колхоза. Но отец уже кое-что знал о колхозной жизни. Никак не мог понять, зачем надо объединяться с голодранцем и лодырем, имеющим 10 гектаров земли, но живущим гораздо хуже отца, у которого вместе с лугом было всего 7 гектаров… Не мог понять, почему надо отдать свою корову в колхоз, а потом брать оттуда какой-то литр молока для детей…
С приходом зимы началось раскулачивание. Комбед, который создали из „бедняков“ (точнее говоря, из лодырей, потому что в него вошли даже те, у кого было по 10 гектаров земли, но хлеба до нового всегда не хватало), под зиму пошел раскулачивать пана в Качановщине. Фактически это был арендатор, а не пан, арендовавший у князя Радзивилла фольварк (имение) в 40 гектаров…
„Пану“ оставили одну корову и одну комнату в его доме… Так за один день было разрушено хорошее хозяйство, которое давало заработок нашим сельчанам, — туда летом ходили на сенокос и на жатву. Панское сено они косили за каждую третью или четвертую копну себе. После в колхозе косили за одиннадцатую… Жницам пан платил по два злотых в день и рассчитывался за работу сразу. За два злотых тогда можно было купить пуд зерна, а то и больше. В каком это колхозе колхозница получала на трудодень 16 килограмм зерна?
…Селяне огорчились. Они не понимали такой политики Советов. А в деревню зачастили агитаторы. Читали лекции о счастливой и зажиточной жизни в колхозах… Когда после часового доклада лектор предлагал записываться в колхоз, мужчины старались незаметно „пойти покурить“…
Сельчан обложили такими поставками, которые им при поляках даже не снились. Пищали, но выполняли. Все были при хлебе и молоке. А соседние дроздовцы поспешили создать колхоз первыми в районе и работали уже за „палочки“, и молоко носили по литру с колхозной фермы.
