на деле попросту зассал! Да, испугался, что зайду в часовню, а ни хрена не случится. Не сработает это. В ином случае можно заливать, типа, не пошёл ради соратников, чтоб людей от нечисти спасать; потому что хреновым ветераном стал, чью душу рвёт ПТСР, и, типа, не найду понимания среди людей в родном мире… Архг-г, дерьмо, дерьмо, дерь…
Лёха осёкся, заметив впереди на тропе Ирину.
— Ого, не знал, что ты пошла следом, — смущённо пробормотал юноша, надеясь, что девушка не слышала его разглагольствований.
— Да вот, тоже надумала прогуляться, — улыбнулась монахиня. — Доброе осеннее утречко.
— Угу, — кивнул Лёха, на деле не особо веря в случайность встречи.
Они вместе двинулись к той деревне, где остановилась их повозка. Топать было не меньше получаса. Шагали в безмолвии. Пока Лёха, отягощённый горечью из-за отказа от возвращения домой, вдруг не спросил:
— Ирина… Кем вы меня считаете?
— Что?
— Спрашиваю, кем меня считаете? — выдохнул парень. — Вы ведь не верите в ерунду, которую я наплёл при первой встрече. Что я, типа, память потерял.
Ирина задумчиво поглядывала то на Лёху, то на тропу перед носом.
— Предполагаете, я иностранец, который бежит от какого-нибудь царя? Что откуда-нибудь с далёкого востока прибыл?.. Ирина, какие бы догадки вы не строили, какие бы объяснения не искали — все ваши предположения очень далеки от истины. А всё потому, что ищите зацепки и объяснения, связанные с этим миром.
Лёха помолчал, собираясь с духом.
— Но я из иного мира.
— Как из «иного»? — удивилась Ирина. — Из духовного что ли?
— Нет, из мира, который во многом похож на ваш, но чуть старше него, а ещё без нечисти и волшебства.
— Диковинно звучит, — промолвила монахиня.
— Да, чудно. Я не подозревал, что существует ваш мир. Попал сюда случайно и даже не до конца понимаю, каким именно образом. Тот жизненный уклад, те взгляды, в которых я рос, сильно отличаются от ваших. Я отчасти приспособился, но… — голос Лёхи дрогнул, — я устал притворяться. Устал…
До этого Ирина не слышала, чтобы юноша говорил с такой горячностью, словно кающийся грешник на исповеди.
— Так не притворяйся, — произнесла девушка. — Веди себя так, как привык в родном месте.
— Думаешь, это так просто? — выпалил юноша. — Хоть представляешь, как дико это будет смотреться? Ну вот, например… Послушай, я ни во что не верю, считай. Ни в какого бога или богов.
— Как так? Не разумею… Как нехристь что ль?
— Ох, нет… Видишь, ты не понимаешь. Это слишком странно для вас, немыслимо в вашей парадигме, где обязательно должны быть некие высшие силы, которые всем заправляют. Как там сказано в Писании? «И бесы веруют, и трепещут». То есть, если ты как бы не веришь в бога, то неизбежно веришь во что-то другое, хоть в сатану. В вашем представлении не может быть, чтобы свято место пустовало. Но со мной не так. Когда я говорю «не верю», то подразумеваю, что высших духовных существ может вовсе не быть, а значит, нет смысла поклоняться им или ориентироваться на них… Ну и вот представь, что я начал говорить об этом открыто. Открыто возмущаться порядками, которыми вы живёте. Протестовать против них. Примите меня таким?..
Вопрос Лёхи прозвучал язвительно. Свалившиеся на Ирину откровения привели её в лёгкую растерянность, так что заново открывать рот она не спешила.
— Хотя признаюсь, что пребывание здесь заставило меня усомниться в своих представлениях, — продолжал пришелец. — Магия есть. Да, пускай это наверняка можно объяснить научно, но раз существуют всякие могучие существа, вроде кощея, то, быть может, и где-то там…
Лёха поднял глаза к небу.
— Где-то там существует некая разумная сила, которая поддерживает мироздание. Не знаю, короче. Но в любом случае не собираюсь слепо принимать всё на веру… Ну, как тебе такое, а?
— Ладно, нет здравомыслия на людях молвить о подобном и показывать себя чужаком, — заговорила Ирина. — Но веди себя без утайки пред нами: Олегом, Евдокией, Весняной. И предо мной. Всё равно ближе борцов здесь у тебя никого нет. Как возвратимся в монастырь, так расскажи сие остальным.
— Хорошо. Вывалю на вас все детали, — Лёха глубоко вздохнул. — Кстати, как думаешь, приживётся Василий в нашем монастыре?
— Да куда ему деваться. Не в опустевшем же Залесном оставлять убогого.
— Верно. Надеюсь, больной на голову будет не единственным, с чем мы вернёмся, — мечтательно сказал Лёха. — Всё же после всех трудов и жертв справедливо ожидать большой награды. Ну, я бы хотел, чтоб государь сделал меня удельным князем или боярином. Я бы мог завести свой род и всё такое.
— Гордыня какая! — привычно осудила Ирина. — Сам недавно узрел, как соблазнённый властью боярин в страшный грех впал! Такой же участи себе желаешь?
— Ну вот, а ещё советовала мне, типа, не притворяться, — Лёха рассмеялся, впервые почувствовав облегчения после отхода от часовни. — Ты меня сожжешь заживо, если всё по правде говорить буду… Нет, ну в самом деле, я ведь могу оказаться очень полезным царству! Хоть подробно истории не помню, однако знаю в общих чертах, с какими проблемами столкнётся страна в будущем.
Впереди уже виднелась деревня.
— Ирина, я вот с тобой разоткровенничался, всё как на духу выдал, — произнёс Лёха, хитро улыбаясь. — Но это как-то односторонне. Будет нечестно, если получится, что признания выдаю только я. Давай правду за правду! Раз я был чистосердечен, то теперь и ты ответить на пару вопрос. М?..
— Ну, давай, что там у тебя, — неохотно согласилась Ирина.
Монахиня не решилась отказываться, опасаясь, что в будущем это отвратит Лёху от новых признаний. Да и чего греха таить — малость любопытно узнать, что ещё задумал этот лукавый, пускай даже будет вопрос с подвохами.
— Почему ты решила пойти в монахини? — поинтересовался юноша. — Дай угадаю. Здесь какая-нибудь травма. Ты пережила большое горе, некую потерю, как Весняна, и потому подалась в монастырь. Угадал?
— Нет.
— Хм… Ладно. Тогда душа не лежала к обычной повседневной жизни, семье и всему такому. Ты с самого начала была не от мира сего. Не видела себя в роли жены и матери. Верно?
После короткого замешательства Ирина отрицательно покачала головой.
— О-о… так-с, что там у нас ещё возможно… Ты уж меня извини, но, короче, ты так с головой вдарилась в грех, наблудила на много жизней вперёд, и тебя замучила совесть, и потому ты пошла замалива… чё?
Тут уже монахиня не выдержала и рассмеялась в голос. Но быстро осеклась и приложила ладонь ко рту, хотя улыбка не сошла с лица.
— Всё куда проще, — с весёлостью сказала Ирина. — Никаких событий сему не предшествовало. Меня
