Виктор Степанович прошел в ванную, включил воду и принялся тщательно мыть руки. Тоже многолетняя привычка. А сегодня еще эта мебель долбаная. Приходилось помогать, поддерживать... Хотя и не любил Виктор Степанович физический труд, деньги, которые потенциально находились внутри этой самой мебели, оправдывали любой напряг...
За шумом воды он не слышал очень тихого щелчка замка входной двери. Поэтому в прихожую беспрепятственно вошел высокий мужчина заурядной внешности, в сереньком плащике, в отечественных ботиночках, в очках, самых дешевых, купленных где-нибудь в метро... Войдя, неизвестный гость аккуратно прикрыл за собой дверь и, сунув руку в тонкой перчатке в карман, направился прямо к ванной.
Когда Виктор Степанович, подняв глаза к зеркалу, увидел в нем кроме своего отражения чье-то незнакомое появившееся сзади лицо, он никак на это не отреагировал. Оно было каким-то располагающим к себе, нестрашным. Словно человек зашел случайно в открытую дверь и растерянно теперь ищет, у кого бы спросить, куда он попал...
Виктор Степанович, так и не успев ничего понять, получил точно в середину затылка пулю, выпущенную из пистолета с глушителем. Контрольного выстрела не последовало – не было нужды. Немного постояв в пару над тем, кто был несколько минут назад исполняющим обязанности директора солидного СП, миляга киллер покачал головой, спрятал пистолет во внутренний карман плаща и исчез из квартиры так же тихо и незаметно, как и появился в ней.
* * *
Ерш приехал в ночной клуб «Краб» к одиннадцати вечера.
– Вы к кому? – спросил его на входе охранник в черном костюме.
– Я здесь работаю, – ответил Ерш. – Тебя что, еще не предупредили?
Парень в черном молча оглядел его с ног до головы:
– Оружие есть?
– А как же? – ответил Ерш. – Не видишь, что ли, я на танке приехал? – Потом помолчал, глядя на реакцию охранника, и наконец представился:
– Я – Ерш.
– А-а... Говорил Виктор Степанович, говорил. Проходи. – Охранник кивнул.
– Где начальство? – спросил Ерш, сделав шаг в холл.
– На втором этаже.
Сторож уже потерял к гостю всякий интерес и последнюю фразу бросил через плечо, не глядя. Ершу это не понравилось.
– Я тебя спрашиваю – где начальство?
Парень услышал в голосе посетителя что-то такое, что заставило его вновь повернуться к Ершу лицом и очень вежливо ответить, понизив тон:
– По лестнице на второй этаж, направо по коридору до двери с табличкой: «Служебный вход». За дверью еще один коридор, лестница, пять ступенек вниз – там дирекция.
– То-то, – ответил Ерш и двинулся в указанном направлении.
Поднявшись по винтовой лестнице, он прошел по коридору туда, куда ему указали, секунду помедлил перед дверью с надписью: «Дирекция». В уютном коридорчике, пол которого был застелен мягкой малиновой дорожкой, а стены выкрашены в такой же темно-малиновый цвет, кроме Ерша, никого не было. Он увидел, что в самом конце коридора есть еще одна дверь, видимо запасной выход. Ведь дирекция всегда должна иметь свой ход на улицу, иначе что это за дирекция...
Ерш толкнул дверь, она мягко открылась, и он вошел в кабинет.
В глаза ему бросился современный широкий письменный стол с настольной лампой. В стороне был заметен еще один стол – черный, с полочками, ящичками и компьютером, стоящем на нем. Телевизор, музыкальный центр, диван сбоку... Все это он отметил чисто автоматически, боковым зрением. А в основном его внимание занимало то, что он увидел прямо перед собой. Поперек комнаты, прямо перед письменным столом, на шерстяном ковре лежал человек в сером костюме. Одна рука его была неловко завернута за спину, глаза открыты, а ниже лица чернела сплошная яма. Так показалось с первого взгляда. Приглядевшись – Ерша трудно было испугать подобным зрелищем, – он понял, что лицо просто опалено, а пулевое отверстие не такое большое, как ему привиделось сначала. Пуля вошла в переносицу. Стреляли в упор. Ерш разбирался в такого рода вещах...
Он обладал хорошей интуицией, и она подсказала ему дальнейшие действия. Медленно, стараясь не шуршать одеждой, Ерш сунул руку под мышку и потянул из кобуры свой ТТ. Когда пальцы сжали рукоятку, он, резко развернувшись, выбросил руку вперед.
Интуиция не подвела его. Сзади стоял некто, целившийся в него из револьвера без глушителя. Впрочем, музыка внизу бухала так, что глушитель был без надобности.
Ерш так и не успел толком разглядеть лицо целившегося в него человека. Он опоздал лишь на мгновение. Револьвер выплюнул пулю, которую Ерш, как ему показалось, увидел вместе с яркой короткой вспышкой, сверкнувшей в отверстии ствола. В следующую секунду Ерш упал поперек лежащего на ковре тела. Контрольный выстрел и здесь был лишним...
* * *
Турка разбудил телефонный звонок. Последнее время он подсознательно старался следить за собой. Во всяком случае, пытался ложиться спать пораньше. Увы, это не всегда удавалось. Иной раз сутками не спал. Когда были запарки, он считал за благо переложить на Ерша, Монаха и еще двоих наиболее верных своих людей, так сказать, технические дела, оставляя себе общее руководство. Хотел еще покуролесить, пожить с размахом, со вкусом... Поэтому и торчали в его спальне тренажеры последних марок. Поэтому чаще стал он посещать бассейн. Спать старался подольше... Да, поспишь тут. Раздался телефонный звонок.
Звонил Монах. По его тону было ясно, что дело действительно срочное. Ну что ж, бывает!
Монах приехал через двадцать минут. Турок уже успел одеться, сполоснуть лицо холодной водой – даже перед людьми из ближайшего окружения он всегда хотел выглядеть свежим и готовым, если потребуется, к энергичным действиям.
Монах, сев в кресло, принялся рассказывать в обычной своей, неспешной и даже занудной манере о том, что случилось нынче ночью с разными людьми в разных частях города.
Убили этих разных людей из разного оружия, но все случившееся с ними так или иначе явно имело отношение к сегодняшней утренней операции. Убитых было трое: Виктор Степанович, лох, как окрестил его Турок, увидев в первый раз; арт-директор ночного клуба «Краб» Верников, который, кажется, пострадал ни за что ни про что; и наконец, Ерш.
Ерша замочить – это надо постараться. Кто-то, видно, все рассчитал, знал, на что шел. Не дурак...
– Что делать будем, Турок?
– Погоди. Дай подумать.
Монах принялся годить. Он действительно всегда был молчуном. Выложит, что знает, и сидит как пень... И то, что он сейчас взял и спросил, что делать, говорило о многом. Несмотря на внешнее спокойствие, Монах был просто вне себя...
Турок же не спешил говорить. Что-то как бы полоснуло его. Кто-то, как чувствовалось, кинул петлю, и он, Турок, попал в самый ее центр. И петля эта сжимается. Пока не касаясь его, но сжимается. И скоро схватит, стянет по рукам и ногам, и не двинуться ему будет, не пошевелиться. И тогда – конец...
– Знаешь, Монах, ты иди, пожалуй... Иди домой. Здесь в один присест ничего не просечь. Если бы они... – он сделал короткую паузу, не пояснив, кто такие «они», – если бы они хотели просто взять наркоту, так и взяли бы. Без шуму. А тут... шухер на весь город. Во всех газетах ведь завтра будет... Постой, – сказал Турок, увидев, что Монах встал и повернулся, чтобы уйти.
Он поднялся, подошел к бару, встроенному в стену, достал бутылку коньяка:
– Помянем Ерша.
Когда Монах ушел, Турок взял телефонную трубку и набрал номер майора Пресника.
– Алло! Майор?
Турок звал Пресника исключительно по званию. Несмотря на то что майор был из органов уволен, он исхитрился и, дав жирную взятку куда и кому надо, получил разрешение на открытие собственного сыскного агентства.
Опальным был майор только для непосредственного начальства. А для большинства коллег он оставался человеком, которому просто не повезло. Многих из них, коллег Пресника, можно было подловить на нарушении закона, на использовании осведомителей, шаливших откровенно криминальными делишками, на том на сем... Но попался Пресник, а не они. Однако, как бы то ни было, майор дело свое знал и теперь, будучи главой частной фирмы, вовсю использовал свои связи, приобретенные за годы работы в МВД. И многие из тех, кто способствовал его увольнению, приходили к нему и просили забыть старые обиды. Майор забывал. Или делал вид, что забывал. И сотрудничали с ним работники органов очень даже успешно. Ну и он их использовал по мере надобности.
Пресник тоже не спал в эту ночь. Какой тут на хрен сон...
– Да, я. Это ты, Артур?
– Да. Ну что там у тебя за бардак, майор?
Пресник слышал явный восточный акцент. Он знал, как и немногие другие, что когда Артур – а так звали Турка в детстве – начинал говорить с акцентом, ничего хорошего такие разговоры не предвещали.
– Какой бардак, Артур? Ты о чем?
– Я тебе за что бабки плачу, а?
– Тише ты...
– Не ссы. Никто нас не слушает. Кому ты нахрен нужен?.. Что происходит, майор? Моих людей убирают в каком-то сраном клубе... ни за что ни про что...
