Австрийцы, впрочем, активно применяли и булавы традиционной конструкции. Настолько активно и успешно, что со стороны государств Антанты против них, как и против немецких огнеметов, развернулась нешуточная пропагандистская кампания. Утверждалось, что австрийцы используют булавы исключительно с целью добивать раненых или отравленных газами. Поводом к таким утверждениям послужил случай, действительно имевший место. 26 июня 1916 года позиции итальянских войск в районе Мон-Сен-Микеле подверглись газовой атаке со стороны австрийцев. Вслед за газовым облаком в итальянские траншеи ворвались солдаты 7-го и 20-го венгерских полков, которые в завязавшейся рукопашной схватке активно орудовали дубинками. Поскольку итальянцы в большинстве своем были отравлены газом, то стали недееспособными и не смогли оказать должного сопротивления. Множество их было убито именно ударами дубинок.
Памятный знак солдата 20-го венгерского полка, участвовавшего в боях на Мон-Сен-Микеле и Мон-Сен-Мартино. Знак украшает характерная австрийская булава
Этот эпизод, разумеется, не прошел мимо прессы и был моментально подхвачен пропагандистами из стран Антанты, раздувшими его до крайности. Кроме того, 13 августа 1916 года был распространен приказ по итальянской армии, который предписывал расстреливать на месте вражеских солдат, оснащенных дубинками. Конечно, о том, что аналогичным оружием располагали англичане и французы, предпочитали не говорить. Да и итальянцы не остались в стороне: известны дубинки именно итальянского производства.
Например, в журнале «Нива» за 1916 год была опубликована пропагандистская заметка об австрийских булавах и палицах: «По признанию австрийского эрцгерцога Евгения, его войска на итальянском фронте имели в своем составе специальные отряды, вооруженные особыми палицами (дубинами с острыми гвоздями) для добивания итальянских солдат, обнаруженных в обморочном состоянии от отравления газами. Посетивший Горицу тотчас же после ее взятия итальянцами, известный английский журналист, издатель газеты «Таймс» лорд Норткилиф сам видел эти палицы, захваченные у австрийцев».
О систематическом применении булав в русской армии нам ничего не известно. Однако, учитывая простоту и дешевизну изготовления этого оружия, можно предположить, что в России, если не на фабриках, то, во всяком случае, индивидуально, вполне могли мастерить какие-то ее конструктивные аналоги. Более того, зафиксирован факт находки самодельной дубинки на месте русских позиций в Карпатах, в остатках блиндажа. Для нее была использована рукоятка малой саперной лопаты, которую усилили четырехгранными подковочными гвоздями. К сожалению, это — единичный случай, более детальная информация по дубинкам в русской армии отсутствует.
Дубинками дело, понятно, не ограничивалось. В ход шли и уже упоминавшиеся лопатки, и саперные кирки, заступы и топорики. Не будем останавливаться на малой пехотной лопатке, ошибочно известной под названием «саперная», впервые примененной в качестве оружия немецкими штурмовиками и прославленной Ремарком. Полицейские дубинки «билли» были часто единственным оружием викторианских полицейских и их коллег в других странах. В схватках также применялся саперный топорик, «колотушка», подобная применяемой на скотобойнях, также палицы и боевые молоты из массивной шестерни.
Так что недаром изображение моргенштерна (не средневекового, а именно нового!) присутствовало на значке 20-й венгерской стрелковой дивизии, участвовавшей в боях за перевалы св. Михаила и св. Мартина. Для ее бойцов это был отнюдь не просто поэтический символ…
Кастет
«Нерегламентное» и комбинированное оружие.
Кастет изначально не был солдатским оружием. Пользовались им главным образом полицейские, сыщики, добропорядочные граждане, коим необходимо было оружие для самозащиты, а также их антиподы — уличные бандиты. Прежде на войне кастету не находилось должного места, ибо не было причин к его применению. Солдату, чтобы сладить с противником, вполне хватало приклада и штыка штатного ружья или винтовки. Все изменилось с началом окопного периода Первой мировой войны. Как и булава, кастет стал необходим для ведения рукопашного боя, особенно в траншеях. Кроме того, с его помощью можно было и «утихомирить» не в меру «шумного» языка. Он прекрасно для этого подходил в силу своей компактности, простоты и эффективности.
Сколь широко было распространено это оружие на фронте — неизвестно. Вполне можно допустить, что в войсках всех основных воюющих стран имелся сей предмет, хотя бы и самодельный. Достоверно лишь то, что в Австрии, в Граце, выпускался штатный образец кастета, предназначенный именно для военных, точнее, для штурмовых подразделений. Он отливался из стали или чугуна, оснащался четырьмя или шестью короткими конусовидными шипами и помечался клеймом «H. STEINBRUCK GRAZ» и заводским номером. В Австрии производились также кастеты, если можно так выразиться, модели «люкс», судя по всему, для офицеров по индивидуальным заказам. Они снабжались упором для ладони и даже декорировались простеньким орнаментом.
Кроме австрийцев, кастеты заводского изготовления бытовали и у итальянцев. Они были несколько «изящнее» и легче по сравнению с австрийскими литыми «болванками», имели упор для ладони и шипы, впрочем, существовали кастеты и без шипов.
Австрийские офицерские кастеты
Траншейная артиллерия
«Гладко вписано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить» — так прокомментировал действия генералитета в неудачном для русской армии бою 4 августа 1855 г. поручик 3-й легкой батареи 14-й артиллерийской бригады Л. Н. Толстой. И вот минуло почти шесть десятилетий, а генштабисты европейских армий опять подтвердили склонность «забывать про овраги». Несмотря на то что еще свежи были воспоминания о Русско-японской и Балканских войнах, где во весь голос заявили о себе пулеметы и скорострельные орудия, где боевые действия разворачивались не на просторном поле боя, а на изрезанной траншеями передовой, они по-прежнему полагали, что некоторым родам войск вовсе не обязательна собственная артиллерия. В частности, это относилось к кавалерии и пехоте, которым приходилось рассчитывать в основном на огневую поддержку артиллерийских подразделений. А ведь еще Петр Великий создал высокоманевренную, обладающую большой огневой мощью конную артиллерию, для нее в свое время создавались облегченные орудия, передки и зарядные ящики, притом орудия выполнялись так, чтобы их можно было транспортировать и в упряжке, и в разобранном виде.
Траншейная пушка
В начале минувшего столетия русские военные ограничились тем, что вооружили конную артиллерию новой армейской трехдюймовкой образца 1902 года с несколько облегченным и уменьшенным передком. Однако вскоре выяснилось, что эта отличная пушка для столь мобильного рода войск тяжеловата. И лишь в 1913 году конную артиллерию решили перевооружить более легкой и скорострельной пушкой того же калибра Путиловского завода. Увы, намеченному мероприятию помешала война, и уже в ходе ее конной артиллерии пришлось передать 76-мм горную пушку образца 1909 года, также разработанную инженерами Путиловского завода. В скорострельности она не уступала трехдюймовке образца 1902 года, оснащалась теми же снарядами, но дальность стрельбы была на 1,5 км меньше. По баллистическим же характеристикам она превосходила аналогичные по назначению французскую 65-мм и австро-венгерскую 68-мм пушки, хотя и была несколько тяжелее их.
Вскоре конные артиллеристы обнаружили весьма полезное свойство горных трехдюймовок. Если полевая обладала настильной траекторией и годилась лишь для обстрела открытых целей, то снаряды горной пушки летели по крутой траектории и были способны поразить объекты, находившиеся за склонами гор и в ущельях. Это свойство оказалось как нельзя более кстати для стрельбы по окопам, тем более что о лихих рейдах по тылам противника в условиях позиционной войны пришлось забыть, а конных артиллеристов спешить и отправить в окопы. Горную трехдюймовку несколько переделали — упростили и сделали разборным лафет, колесные ходы пушки, передка и зарядного ящика уширили, чтобы придать орудию большую устойчивость на марше. Надо сказать, что пример российских канониров подхватили и в других армиях.
Если конную артиллерию не успели обеспечить специальными орудиями, то артсистем, которые можно было бы разместить непосредственно в окопах, практически не имела ни одна армия. А они понадобились уже в 1914 году, когда война приняла позиционный характер и стрелкам стали нужны легкие орудия, из которых можно было бы вести прицельный огонь по пулеметам и другим огневым средствам. Фронтовики сформулировали основные требования перед конструкторами — подобные пушки должны быть компактными и подходящими для переноски двумя-четырьмя солдатами.
