Но Фабрео не растерялся. По его приказу полицейские взорвали под ракетным кораблем мощную мину. Корабль опрокинулся. Толкая корабль, как огромное бревно, орава полицейских сбросила егс со скалы в море.
Тут подоспело известие, что зеленохвостые обчистили сокровищницу и прихватили драгоценности из сейфа Фабрео.
— Ничего-ничего,- вскричал Фабрео, в разгоряченном воображении которого рисовались самые радужные картины.- Как только мы подавим мятеж босяков и нищих, мы достанем из моря ракетный корабль! Теперь мои богатства спрятаны там, как в самом надежном банке, только процентов не выплачивают!
И Фабрео тотчас побежал к мятежным стражникам. Чтобы привлечь их на свою сторону, он решил не скупиться на обещания, тем более что не думал всерьез выполнять их.
— Король погиб в результате заговора! Вместе с ним погибли зеленохвостые чудовища! Отныне наступают новые времена! С прежними беспорядками покончено! Власть в королевстве перешла в мудрые и чистые руки!… Как только мы утихомирим сброд, я выплачу всем вам по три годовых жалованья за верность и подпишу указ об освобождении стражи от телесных наказаний! Все вы очень скоро убедитесь, как добр и щедр Фабрео! Если он и причинял прежде кое-кому неприятности, то лишь потому, что зависел от самодура Болдуина!…
Соблазнившись посулами, стражники присягнули Фабрео. Их начальник был произведен в фельдмаршалы и сразу же забыл о своих обидах.
Оставив часть стражников охранять дворец и Арбузика, остальных вместе с королевской гвардией Фабрео погнал против вооруженного отряда Али, к тому времени довольно многочисленного, так как он непрерывно пополнялся за счет бедных рыбаков и пастухов.
— Вперед на голодранцев!
— У меня чешется левое ухо,- ответил генерал, получивший приказ,- наступать нельзя.
— Это почему же? — опешил Фабрео.
— Примета: дадут в ухо.
— Ах ты мерзавец! — закричал Фабрео.- Как разговариваешь с главнокомандующим, суеверный болван! Берегись, если не исполнишь моего приказа!
Затрубили трубы, солдаты пошли в атаку, но с двух сторон ударили повстанцы, смешали солдатские цепи и многих взяли в плен.
— Вот и дали нам в ухо,- отдав честь, доложил генерал главнокомандующему.- Чтобы разгромить восставших, нужна совершенно иная тактика.
— Тогда сожгите эту часть города! — приказал Фабрео.
Началась беспорядочная пальба из пушек. Горели дома, но горожане, возмущенные жестокостью Фабрео, наотрез отказались признать его королем.
Чтобы лишить боеспособности отряд Али, Фабрео подсылал к повстанцам своих тайных агентов. Но повстанцы быстро их разоблачали: агенты были, как правило, толстомордые и боялись ходить в контратаки…
НЕ СДАВАТЬСЯ!
«Не сдаваться! Пока жив, как бы то ни было трудно — не сдаваться! — упорно повторял Арбузик.- Многого ли стоят умные слова, когда свободен, здоров и сыт? И даже подтвердить их делом вовсе не трудно, пока ты волен поступать так, как считаешь нужным. Пока ты на свободе и полон сил, ты должен считать легким любое дело! Пока ты можешь, все легко. Вот если уже никак не можешь, тогда трудно, но и тогда — не сдаваться!…»
Связанный, истерзанный голодом и жаждой, Арбузик вспоминал древнюю притчу об упорной лягушке. Она попала в кувшин со сливками и была обречена на гибель. Но лягушка не прекращала попыток выпрыгнуть и так долго била лапками, что сбила сливки в масло, после чего уже легко выбралась на волю…
Нащупав острый камень в стене, Арбузик поднял связанные ноги и стал перетирать веревки. Несколько раз он терял сознание, но, приходя в себя, снова и снова тер веревки о камень, слыша, как рядом попискивают отвратительные крысы.
Рано или поздно мужественные и упорные берут верх. Долго не поддавалась веревка, но в конце концов лопнула. Освободив ноги, Арбузик передохнул и принялся перетирать веревки на руках…
Пожалуй, другой мальчишка мог бы поддаться отчаянию. Было ведь ясно, что Арбузика решили уморить до смерти: стражники ни разу не заглянули, чтобы узнать, жив ли узник. Впрочем, загляни они в темницу, они снова связали бы бедного Арбузика…
Вскоре лопнула и веревка, стягивавшая онемевшие, затекшие руки. Их и разогнуть поначалу было невозможно.
Теперь Арбузик знал: пока он не умрет, к нему не притронутся тюремные крысы. Это была уже важная победа.
Чтобы не заснуть надолго, Арбузик делал зарядку. В полной темноте шагал по камере,- четыре шага в одну сторону, четыре в другую. В эти минуты он думал о своих друзьях и желал им победы.
«Ах, какое это счастье — сражаться за справедливость под солнцем и небом!…»
И сам он продолжал сражаться в затхлом, сыром и темном погребе, думая о победе над Болдуином, Фабрео и теми, кто бездумно и подло прислуживал им в тщетной надежде спасти собственную шкуру…
ФАБРЕО И БОМБА
Восстание ширилось. Из города оно перекинулось на окрестности, а потом, как пламя по сухой траве, побежало в горы.
Фабрео понял, что наступили решающие минуты: или он сокрушит восставших, или они сокрушат его. И поскольку из королевской армии началось повальное бегство, он решил воспользоваться бомбой.
— Погибать, так с музыкой! — сказал он и велел немедленно доставить на позицию бомбу и взрыватель.
Но люди не хотели погибать из-за гнусной натуры Фабрео. С музыкой или без музыки смерть все равно была смертью. Люди знали, что от взрыва бомбы погибнет все живое на острове, и сам остров навсегда погрузится в океанскую пучину.
— Господин главнокомандующий,- сказал генерал,- давайте оставим бомбу в покое и атакуем противника еще раз!
— Ах ты паршивый трус! — закричал Фабрео.- Ты не хочешь умирать за меня? Не хочешь умирать за королевство?
— Но ведь королевство погибнет,- отвечал генерал.- И победы все равно не будет, потому что ни вы, ни я не будем победителями.
— Зато будет по-'моему!
— Никто не узнает, господин главнокомандующий, что вышло по-вашему, если не станет острова!
— Ты тоже мятежник! — взвизгнул Фабрео.- На тебя тоже нельзя положиться!
Выхватив шестиствольный пистолет, он застрелил генерала.
Фабрео думал, что запугает людей крутой расправой. Но в предвидении общей погибели даже самые трусливые перестали бояться смерти.
Фабрео заметил это по злым, вызывающим взглядам.
— Бомбу! Скорее!
Его приказ бросились выполнять тайные агенты, которых он осыпал золотом в надежде, что они будут верны ему до конца. Но приближение общей гибели превращало в бессмысленный хлам все накопленные богатства. «С какой стати я должен умирать вместе с этим Фабрео? — думал про себя каждый.- Кто он, в конце концов, такой? Он негодяй, как и все другие негодяи, только награбил самые большие богатства и присвоил себе разные звания… С какой стати должны умирать мои дети? Почему эта прекрасная жизнь под небом и солнцем не может продолжаться вечно?…»
Теперь уже не золото, а небо, солнце, люди стали самыми дорогими и желанными для каждого человека.
Небо, которое не уставало дарить свежесть. Солнце, которое не жалело тепла и света. Люди, без которых лишалась смысла сама жизнь…
И все же тайные агенты еще очень боялись правды: трусость въелась в их души. Да и глупыми они были: надеялись, что Фабрео только пугает бомбой, а сам побоится взорвать ее. Они о других судили по себе, и так как были невеждами, ничего не понимали в других.
Когда прикатили на колесиках сундук с бомбой и взрывателем, Фабрео сам вставил взрыватель и запустил часовой механизм. Взяв в руки громкоговоритель, он закричал — так, чтобы его слышали бойцы из отряда Али:
— Эй вы, оборванцы! Немедленно арестуйте своих предводителей и сдавайтесь! Я обещаю каждому жизнь и полное прощение! Каждый получит по тридцать золотых из королевской сокровищницы, новый халат и сапоги! Если не сдадитесь, я взорву страшную бомбу! Она погубит всех нас! Остров опустится под воду, и тут, где стоят ваши дома и сады, будут катить океанские волны!… На раздумье дается пять минут! Повторяю, пять минут! Отсчет времени уже начался!
Али, слышавший угрозы, обвел взглядом своих бойцов:
— Ну, что, может, сдадимся? Может, и вправду каждый получит новый халат, сапоги и тридцать золотых?
Люди молчали.
— Подумайте, ведь через пять минут исчезнет все, что составляет нашу жизнь и нашу судьбу!
Люди молчали. Прошла целая минута. Наконец кто-то сказал:
— Али, неужели мы допустим, чтоб негодяй из негодяев погубил все живое? Если он не взорвет бомбу сегодня, он непременно сделает это завтра, потому что он уже взорвал бомбу в своей бессовестной башке!… Пусть мы погибнем, но останется этот прекрасный остров, эти поля и эти леса!… Может быть, кто-либо уцелеет, и тогда снова пробудится жизнь, но уже без бомб и негодяев!
Все люди заволновались и заговорили:
