пытаюсь воспрянуть духом, напоминая себе, что она видела смерть Данте.
И теперь мне надо убедиться в том, что он умрёт от моего лезвия, а не от когтей Лоркана.
С этим надо покончить прямо сейчас.
ГЛАВА 29
— Юстус! — кричит Данте, дойдя до подземелья.
Его рука всё ещё сжимает рукоять кинжала.
Юстус выходит из темницы, где Мириам, как и прежде, сидит на своём троне, слегка обхватив пальцами подлокотники, и пристально смотрит на меня своими розовыми глазами
— Да, Маэцца?
Взгляд голубых глаз моего деда скользит по моим связанным рукам, после чего не спеша поднимется на Ластру. Прикажет ли он ему меня развязать? Послушается ли его Ластра или будет ждать подтверждения приказа от короля?
Като, который шёл со мной рядом с тех пор, как я покинула клетку, подходит ближе, и хотя всё моё внимание направлено на Данте, краем глаза я замечаю, что седовласый сержант коснулся рукояти меча.
— Твоя жена готова, Росси?
— Да, Ваше Величество.
Юстус жестом приглашает Данте пройти вперёд него, но Данте останавливается и разворачивается. Его голубые глаза сверкают.
— Ластра, Като, подведите мою чернильницу поближе.
Одно дело — когда я ассоциирую себя с неодушевленным предметом; но когда это делает он…
Като обхватывает меня за руку, а Ластра с большим воодушевлением толкает меня вперёд.
— Я сам всё сделаю, — рычит сержант на своего солдата.
Я пытаюсь высвободить пальцы из лиан Ластры, но с каждым новым движением, плеть только сильнее врезается мне в кожу. Когда мы минуем панель из обсидиана, на которой Юстус нарисовал магический знак, моё сердце буквально кричит, чтобы я подбежала к ней и выбралась отсюда. Но мои чертовы запястья, чёрт побери, связаны!
Мириам барабанит пальцами по сверкающему золоту.
— Моя внучка не сможет просидеть несколько часов со связанными за спиной руками. Её вены высохнут.
Я смотрю на Юстуса, но он не возвращает мне мой взгляд. Его глаза сосредоточены на зеленоглазом солдате.
— Моя жена отдала тебе приказ, солдати.
— Я исполняю приказы короля.
Данте поднимает подбородок чуть выше.
— Её руки останутся связанными, Росси.
— Ваше Величество, будьте благоразумны, — голос Мириам звучит хрипло после стольких дней молчания.
— В последний раз, когда руки Фэллон были развязаны, она выколола мне глаз.
Причина, по которой Данте связал меня, должна меня приободрить — ведь это значит, что он не в курсе того, что сделала Мириам — но я всё равно пока не уверена в этом.
Пока дверь темницы не будет заперта, а Юстус не выдаст мне меч, я ни в чём не буду уверена. Я останусь всё тем же клубком из нервов и хаотичных ударов сердца.
Розовые глаза Мириам прокладывают ко мне путь поверх голов Юстуса и Данте, а затем закрываются.
— Пропитай лианы кровью, дорогая, и они отвалятся.
Я чуть не задыхаюсь, когда делаю свой следующий вдох. И для того, чтобы мой хриплый кашель не раскрыл смысла слов Мириам, я сжимаю губы и начинаю дышать через нос. Я чувствую взгляд Като на своём лице, но продолжаю смотреть вперёд и тянуть за путы, но на этот раз для того, чтобы надрезать кожу.
— Что это было такое, Мириам?
Данте с такой силой сжимает кинжал, что вены под его смуглой кожей надуваются.
— Я взывала к Котлу, Маэцца. Просила его направить меня во время нашего урока.
Её веки приподнимаются, и она пристально смотрит в глаза Данте.
— Она, правда, сказала именно это, Юстус?
Данте переступает с ноги на ногу, и хотя его шпоры крутятся медленно и почти не издают шума, это всё, что я сейчас слышу. А его набухшие кровеносные сосуды на руке — единственное, что я сейчас вижу.
Я продолжаю тереть запястья друг о друга, пока кожа на них не начинает болеть и нагреваться, а лианы не становятся скользкими от моей крови. Я приподнимаю одно запястье, а затем опускаю его. То же самое я проделываю с другой рукой, покрывая путы своей кровью и молясь о том, чтобы она пробила магию Ластры.
— Возьмись за свой меч, муж. Мне не нравится взгляд этого мужчины.
Тихое бормотание Мириам достигает моих пульсирующих барабанных перепонок.
Похоже, оно также достигло и ушей моего деда, потому что его рука ложится на рубиновую рукоять меча.
— Боюсь, моё знание шаббианского недостаточно…
Как только одна из петель на моих запястьях рвётся, Данте пронзает кинжалом живот моего деда. Мириам кричит, а затем закрывает рот рукой. Солдаты устремляются к своему королю, оставив меня без присмотра.
Я смотрю на стену и делаю шаг в её сторону, но затем кидаю взгляд на Юстуса. Его губы раскрылись, глаза округлились, а кадык всё ещё опускается, когда он сглатывает. Прямо за ним Мириам подносит дрожащую руку к своему лбу.
— Бек!..
Юстус делает неровный вдох, и звук «г» заменяется на «к», когда Данте поднимает руку и отрывает его от земли.
Я приближаюсь на один дюйм к стене, в то время как Данте проворачивает клинок в животе Юстуса. Мой дед содрогается, его рука резко дёргается вверх, а пальцы раскрываются и ложатся на его меч. Я замечаю блеск рубинов, после чего железный клинок падает на пол и отлетает в мою сторону. Когда он останавливается в полуметре от меня, я понимаю, что это была не судорога.
— На этот раз это ты или снова твой вероломный сын?
Свободной рукой Данте запускает воду в лицо моего деда. Он начинает моргать, когда видит, какая сильная струя бьёт из его пальцев.
Я испытываю неимоверное наслаждение, наблюдая за тем, как Данте резко вдыхает, осознав, что он больше не защищён от действия железа.
— Маэцца, Мириам! — восклицает Като.
Я резко перевожу взгляд на темницу, и в это же время окровавленные плети тихо падают на землю.
— Что там с Мириам, Брамбилла? — кричит Данте.
— Она пропала.
Я тихо подхожу к мечу и хватаю его, как вдруг Данте говорит:
— Это невозможно.
Но, видимо, возможно, так как её трон исчез.
Данте отшвыривает моего деда и разворачивается к темнице.
— Найти ведьму!
Все настолько сосредоточились на поисках Мириам, что никто не заметил, как я подобрала брошенный меч. И точно также никто не заметил, как я прокралась к тому месту, где лежит Юстус, грудь которого едва двигается.
Встретившись со мной взглядом, он произносит:
— Давай. Мириам… отвлечет…
Крепко сжимая меч одной рукой, я прижимаю дрожащий палец к его губам, чтобы он замолчал. Его бледные губы становятся алыми в том месте, где я их касаюсь. Алыми, но неподвижными.
Я задираю его
