В конце войны Трумэн распустил УСС и не намеревался иметь разведывательную службу в мирное время. Однако в январе 1946 года он дал согласие на создание Центральной разведывательной группы, которая должна была анализировать и рассылать информацию, собранную армией, ВМС и госдепартаментом. Предполагалось сделать из нее координирующий орган, обеспечить эффективность работы разведывательных служб родов войск и не допустить их соперничества. Но сразу же в Центральной разведывательной группе стали проявляться элементы жестокости и стремления к власти, что позднее стало характерным для ЦРУ. В течение восемнадцати месяцев Центральная разведывательная группа расширила свои функции и добивалась права заниматься сбором разведывательной информации. Ее трудно было остановить.
Интересы Центральной разведывательной группы столкнулись с интересами ФБР. В этой борьбе она вышла победителем. Группа сумела перехитрить такого мастера интриг, каким был шеф ФБР Эдгар Гувер. Центральная разведывательная группа добилась роспуска шпионских сетей ФБР, захватила контроль над разведывательными службами тех трех ведомств, которым должна была докладывать о своей работе: армии, ВМС и госдепартаменту. Она раскрыла в военном министерстве секретную разведывательную службу, которая была создана еще в октябре 1942 года и о существовании которой знал ограниченный круг высших должностных лиц, в том числе сам президент Рузвельт, и добилась ее роспуска.
За год Центральная разведывательная группа увеличилась в шесть раз и объединила в своем составе все оставшиеся службы и подразделения Управления стратегических служб. Группа завоевала такой авторитет у президента Трумэна, что, начиная с 1948 года, когда она была преобразована в ЦРУ, именно директор Центральной разведки первым докладывал президенту о событиях дня. Ко времени прибытия Филби в Вашингтон, ЦРУ была на пути превращения в громадную бюрократическую машину, какой она является сегодня со своими банками и источниками доходов, авиалиниями и своей политикой. Лозунгом разведки в 1947 году было: «В 1948 году обойдем по размерам госдепартамент!» Так оно и случилось.
По мере роста у ЦРУ менялись концепции относительно своей роли. Свою задачу оно видело не просто в сборе информации относительно происходящих в мире событий, а в оказании на них воздействия с выгодных США позиций. Оно стало почти самостоятельным внешнеполитическим ведомством. Филби должен был поддерживать связь с этим учреждением, фактически являвшимся правительством внутри правительства США.
Позднее он возлагал вину за расширение ЦРУ и появившиеся новые направления в его деятельности на Аллена Даллеса, в то время заместителя директора ЦРУ и его шефа с 1958 по 1961 год. В письме ко мне он писал:
«Управление специальных операций было продуктом «горячей войны», Центральное разведывательное управление — «холодной». Вопрос не в том, каким образом УСС превратилось в ЦРУ, а как ЦРУ додаллесовской эпохи (оно было создано за пять лет до того, как Даллес стал его директором) превратилось в этого дикого зверя. Есть несколько соображений по этому поводу. Аллен Даллес, используя своего брата Джона Фостера (государственный секретарь США с 1952 по 1959 год), завоевал слишком большую власть, которую Эйзенхауэр не смог ограничить (возможно, он знал об этом слишком мало).
Со своей стороны Аллен Даллес был настолько «добродушным» руководителем, что не мог заставить себя вымолвить слово «нет». Таким образом, тихо, без шума, ряду «благоразумных» негодяев и маниакальных личностей удалось обойти все препоны и действовать по своему усмотрению. Наступило «царство грязных дел». Конечно, с точки зрения глобальной борьбы, без грязных трюков не обойтись, но осуществляемые бесконтрольно и бесцельно, такие трюки становятся фантастически дорогими и мало продуктивными. Сумасшедшие муллы пришли на смену Массадыку в Иране.
Могло показаться, что Филби был просто очарован Даллесом, как и Даллес Филби. Когда Леонард Мосли писал свою книгу о семье Даллеса, среди бумаг Аллена Даллеса он нашел следующую характеристику Филби: «В некотором плане, по темпераменту, отношению к людям, пристрастиям к женщинам и хорошей жизни, он не отличается от меня». Мосли послал это высказывание в адрес Филби в Москву и получил от него пространный ответ, который интересен тем, что в нем дается характеристика одного из руководителей ЦРУ того времени. Филби писал:
«Надеюсь, что я не расточаю особых похвал в адрес Аллена Даллеса. Он мне очень нравился. С ним было приятно иметь дело. Добродушный, спокойный, предсказуемый, постоянно с трубкой во рту, потягивающий виски. Ничего от Джеймса Бонда (отвратительный тип). Я впервые встретил Даллеса в 1950 году, он был заместителем директора ЦРУ Беделла Смита. В течение года видел его часто, как по работе, так и в частных компаниях.
Слышал о Даллесе гораздо раньше, еще когда он был в Швейцарии и его имя было окружено легендой. (Все разведчики, достигшие доброй или дурной славы — и я один из них — становятся легендой.) Даллес ничего не делал для развенчания своей легенды. Он питал отнюдь не профессиональное влечение к тайным и темным делам. В конце концов это его и погубило. Я имею в виду залив Свиней.
Я чаще всего встречался с Алленом Даллесом в присутствии двух или трех его коллег за завтраком или обедом в рядовых вашингтонских заведениях: «Колони», «Ле-Салле», «Мейфлауэр», «Шорехэм» и др. (Ресторан «Харвей» мы не посещали, потому что там часто бывал Гувер. Интересно то, что он обычно не платил за угощение.) По служебным вопросам я заходил к Аллену Даллесу поздно вечером, зная, что после беседы он предложит посетить какой-нибудь уютный бар, где обычно продолжался деловой разговор.
Ваши вопросы заставили меня более внимательно посмотреть на личность Даллеса. Вновь и вновь с непреодолимой настойчивостью на ум приходит прилагательное «ленивый». Несомненно, Аллен Даллес был активным человеком в том смысле, что мог до позднего вечера вести деловой разговор, вскочить в самолет и объездить столицы многих стран и другие живописные места. Но он никогда глубоко не вникал в проблему, если она не затрагивала его личных интересов. Был ли Даллес легко поддающимся влиянию человеком? По моему мнению, Даллес наслаждался тем, что делал, а делал то, что приносило ему удовольствие. Ни больше, ни меньше. Достаточно, возразите вы, чтобы быть приятным человеком. Конечно, если не брать во внимание занимаемый им пост».
В Вашингтоне Филби снял дом на Коннектикут-аве-ню, и его предшественник Питер Двайер, сотрудник СИС, начал знакомить Кима с делами. Двайер прежде всего сказал Филби, что в течение первых трех месяцев ФБР будет прослушивать все помещения его дома, как это было и с ним. В Москве Филби следующим образом объяснил это явление:
«Делалось это не потому, что ФБР в чем-то подозревало меня — в этом случае я бы никогда не получил этого поста. Просто Гувер никому не доверял, пока не получал необходимых доказательств. Он презирал и испытывал недоверие ко всем — славянам, евреям, католикам, гомосексуалистам, либералам, неграм — ко всем. К счастью, это отвлекало Гувера от его реальных обязанностей».
Филби легко вошел в новые дела. Его офис располагался в здании британского посольства, но большую часть времени он проводил в ЦРУ или ФБР. В ЦРУ Филби имел дело в основном с его двумя главными управлениями: управлением стратегических операций (УСО), занимавшимся сбором разведывательной информации, и управлением по координации политики (УКП). Под этим невинным названием скрывалась служба по проведению тайных операций и актов саботажа. В управлении стратегических операций он поддерживал регулярный контакт с двумя сотрудниками: Джеймом Энглто-ном, с которым часто ходил на ленч, и Биллом Харви, бывшим сотрудником ФБР, которого Гувер выгнал с работы за пьянство в рабочее время. В ФБР чаще всего приходилось встречаться с Джоном Бойдом, в прошлом одним из головорезов Гувера в районе Чикаго.
Это были неспокойные годы, когда мир охватывали международные кризисы. Сначала всех шокировал взрыв Советским Союзом 29 августа 1949 года атомной бомбы. Это вызвало бурю негодований по отношению к ЦРУ, которое утверждало, что русские смогут создать атомную бомбу не раньше середины 1953 года, что явилось самым большим просчетом Запада в «холодной войне». (Вину за это взял на себя директор ЦРУ адмирал Роскоу Хилленкоттер, который в конце концов был заменен генералом Уолтером Беделл-Смитом.)
Успехи русских породили чувство всеобщего страха. ФБР пыталось объяснить создавшуюся ситуацию тем, что американские расчеты (пройдет много лет, пока русские смогут создать атомную бомбу) были правильными, но сведены на нет работой в США советской шпионской сети, которая, по словам Гувера, «выкрала наиболее важные секреты, которыми когда-либо владело человечество» [19].
