Я временно обосновался в передвижном домике. Из кухонной утвари там была только микроволновка, поэтому я одолжил у кого-то карточку мелкооптового магазина и закупил лапши быстрого приготовления. Она не требовала варки и всегда казалась мне довольно вкусной.
Один минус — оптом можно было взять только один вкус. Так я и ел лапшу «с курицей и грибами» каждый день на завтрак, обед и ужин — два месяца кряду. До сих пор видеть ее не могу.
Строительство вольера обернулось настоящим кошмаром. У меня было двое помощников, и все мы чуть не надорвались. Арендованный мной грузовик с материалами и инструментом постоянно застревал в грязи на лесной тропе. В итоге пришлось тащить все это вниз самим, на расстояние около шестисот метров. По периметру вольера мы вырыли ров глубиной в четыре фута, потому что волки — известные мастера делать подкопы. Потом мы забетонировали столбы и натянули на них стальную проволоку. Конструкция получилась прочной и безопасной. У меня в Плимуте был знакомый сварщик. По моей просьбе он загнул верхушки столбов внутрь, под углом в сорок пять градусов, чтобы волки уж точно не смогли выбраться наружу. Чего мы только не делали, чтобы раздобыть денег на строительство, — просили, занимали, воровали, побирались у общественности, — но больше всего пришлось вложить крови, пота и слез.
Стюарт подал заявку, чтобы получить лицензию на содержание опасных животных, и к нам с проверкой направили специальную комиссию. В нее входили ветеринар, которого я знал еще по Лонглиту, полисмен из отдела по работе с огнестрельным оружием и представитель местных властей. Они долго проверяли надежность ограды, просматривали документы, расспрашивали, как будет обеспечиваться безопасность, кто из нас имеет разрешение на ношение оружия и будут ли эти люди поблизости, если волк все-таки сбежит. Они ничего не упустили из виду и вроде бы покинули нас вполне удовлетворенные, сказав, что сообщат о принятом решении. Мы не сомневались, что остальное — чистая формальность, и я сразу отправился в Линтон за волчатами — львы должны были прибыть со дня на день, и Ким, хозяйка зоопарка, уже начинала беспокоиться.
Мне позвонили в сочельник и сообщили, что наше заявление отклонено. Местные жители выступили против содержания волков на близлежащих землях. Можно подать апелляцию, но это будет стоить две тысячи фунтов. Я не верил своим ушам. Ужасная новость! Я не мог больше держать волчат в Кембридже. У меня не было денег не то что на апелляцию, а даже на рождественские подарки моим детям. Я совершенно отчаялся и не знал, что делать. Рождество прошло не в самой радостной атмосфере.
И снова на помощь мне пришел случай. Местная газета следила за развитием нашей затеи, и когда все застопорилось, они прислали репортера взять у меня интервью. Обо мне напечатали довольно большую статью. Стоило ей только увидеть свет, как мне позвонил Боб Батчер, владелец парка динозавров и дикой природы Кум-Мартин, километрах в двадцати отсюда, на побережье. Он сказал, что у него есть свободное пространство, и если я сам выстрою вольер для моих волков, то он приютит их совершенно бесплатно. Расходы на стройматериалы он берет на себя. Я пулей помчался в Кум-Мартин, вне себя от радости. Боб произвел на меня очень приятное впечатление: он интересовался животными, заботился о них и создал отличный парк, занимающий около десяти гектаров на границе Эксмура[7]. Как видно из названия, кроме диких животных, в нем установлены двигающиеся фигуры динозавров, привлекающие толпы ребятишек. Однако здешняя фауна в то время не отличалась особым разнообразием. Хищные птицы, снежные барсы, сурикаты, обезьяны, морские львы и тропические бабочки. Негусто. Волки, безусловно, могли бы удачно пополнить коллекцию, а моя слава исследователя — поднять статус зоопарка и стать хорошей рекламой. На мой взгляд, единственное оправдание тому, кто держит в неволе диких животных, — желание защитить их и сделать их жизнь лучше. Боб Батчер, похоже, именно к этому и стремился.
Он показал мне пространство, выделенное под вольер, — меньше четверти гектара очень влажной местности. Раньше здесь, вокруг пруда, обитали пеликаны, и хотя на берегу росло несколько деревьев, все же воды было куда больше, чем земли. Но я не мог позволить себе привередничать. Решил, что со слякотью как-нибудь справлюсь, а в остальном участок очень даже неплох. Располагался он в низине, возле павильона с обезьянами, а дальше тянулись поля и заросшие лесом холмы. Словом, я согласился, и мы с Бобом ударили по рукам. В качестве платы за содержание волков я обязался проводить ежедневные образовательные беседы с посетителями в течение всего сезона. Плюс за мной оставалось право иногда ненадолго покидать парк для продолжения исследований.
Ким Симмонс из зоопарка Линтон любезно согласилась подержать у себя волчат еще пару месяцев. А я немедленно приступил к работе. Мы наняли экскаватор и целыми днями возили землю с вершины холма, обустраивая вольер. Потом настал мой черед гнуть спину — рыть чертов ров по периметру. Ох и намучился же я с ним! Экскаватор туда подогнать было невозможно, а лопата через каждые несколько дюймов упиралась в очередной толстенный древесный корень. На участке было не так уж много деревьев, но их почтенный возраст измерялся, наверное, столетиями — землю сплошь и рядом пронизывали гигантские корни. Со мной работал ужасно забавный сварщик-шотландец по имени Артур. Он приваривал стальную ограду к металлическим столбам. Как правило, обильный завтрак в закусочной «Лондон Инн» был у нас с ним самым ярким событием дня, но особенно мне запомнилось вот что. Пока он работал со сваркой, каждый раз, прикасаясь к ограде, я ощущал легкое покалывание, словно слабый удар током. Я никак не мог понять, в чем дело, пока однажды не заметил, что электрический кабель, идущий к его сварочному аппарату из обезьяньего павильона, частично мокнет в пруду. Я спросил: «Эй, Артур, ты уверен, что тут все нормально?» На что он, со своим раскатистым шотландским акцентом, ответил: «Никаких проблем, дружище, я всегда так делаю».
Первый же сезон в Кум-Мартине прошел блестяще. После Рождества в газете напечатали продолжение моей истории, и люди стали приезжать отовсюду, даже издалека, чтобы посмотреть на волков. После обеда я беседовал с ними, потом шел в вольер и выл, а волки всякий раз отвечали мне. Это безумно нравилось детям. А как я радовался, глядя на их лица! Мне выпала изумительная возможность показать людям, что волки вовсе не заслуживают своей демонической репутации.
Моим питомцам пришелся по вкусу их новый дом. Но мой собственный был в ста тридцати километрах от парка, и меня там не очень-то привечали. В затею со строительством я погрузился с головой, и это отнюдь не пошло на пользу нашим отношениям с Джен. Она слишком долго играла в моей жизни второстепенную роль, и накопившееся напряжение давало о себе знать. До Плимута было добрых полтора часа езды на машине, а я мотался туда-сюда каждый день. Поэтому, когда Боб предложил мне снять у него комнату в доме на территории парка, который он громко называл отелем, я недолго раздумывал. Там я и жил, пока сокольничий, присматривавший за хищными птицами, не продал мне свой реликтовый трейлер, припаркованный на стоянке у дороги, недалеко от волчьего вольера.
