твердыням. Разорим пару в качестве примера и уничтожим алтари. Объявим рода низложенными и лишёнными титулов. А их земли и собственность — свободными для захвата любым верным слугой империи.
В глазах Шуйского появилась лёгкая озабоченность. Да и прочие смотрели на меня хмуро. Вот только, если план под номером два провалится, то других эффективных вариантов не останется. Придётся соблазнить патрициев добычей. Поставить перед выбором — либо они втягиваются в долгую и кровавую войну, где против них станут сражаться старые и могучие фамилии империи, либо получают возможность обогатиться прямо здесь и сейчас.
Первое обещало куда больше прибыли в перспективе — оказаться около самого подножия трона при новом императоре и возвращённых старых привилегиях, означало реальную возможность забрать под свою руку крупные города да наполнить карманы золотом. С другой стороны, война есть война. Развернуться ситуация могла по всякому — столкнёшься лицом к лицу с тем же Шуйским, в окружении гвардии с княжичами, и от элиты твоего рода ничего не останется. А значит и никакой земли ты удержать не сможешь. Скорее уж заберут даже то, что было раньше.
Слишком высокий риск. Особенно для тех, чьё генеалогическое древо тянулось на века в прошлое. Поставить всё на кон и проиграть, рухнув на дно — это позор.
Второй вариант, сулил не так много, но зато без всякого риска. Ещё и все обвинения в мятеже снимут. К тому же, помимо пряника, будет и кнут — пример в виде родовых поместий нескольких родов, которые мы благополучно спалим. Ну а потенциальными целями, станут как раз их владения.
Дарья всё это тоже понимала. Но мысль о том, что ей придётся не просто заставить их склонить колени, а выборочно отдать кого-то из бунтовщиков на разграбление другим, отказавшись от наказания всех виновных, деву здорово раздражала.
Впрочем, в конце концов она кивнула и потянулась к дарфону.
— Я свяжусь с Его Сиятельством Долгоруким. Прикажу немедленно прибыть с иными князьями, для беседы.
Хмыкнувший Ратибор полез в карман, доставая устройство связи.
— А знаете, я пожалуй тоже Юре сейчас напишу. Чтобы точно явился.
На нём скрестились взгляды всех четверых князей и самой Дарьи, но кавалергард принялся увлечённо что-то писать, не обращая на это никакого внимания. Потом на момент прервался и оторвав взгляд взгляд от экрана, задумчиво протянул.
— Как лучше написать — «я тебя навыворот раскорячу» или «я тебе изнанкой наружу выверну»? Как-то оно, что так, что эдак, коряво звучит.
Дарья, которая только начала набивать сообщение на своём дарфоне, устало вздохнула.
— Я запрещаю вам отправлять любые сообщения Долгорукому. пока не закончатся переговоры.
Князь погрустнел. А когда через пару секунд воспрял духом и снова уставился на экран аппарата, Рюриковна добавила.
— Иным князьям, да и вообще любым лицам, что не относятся к нашим отрядам, сообщения отправлять тоже запрещаю.
Тот понурился.
— Дашенька, вам когда-то говорили, что вы очень суровая женщина?
Дева, которая судя по всему, только что отправила послание, подняла на патриция гневный взгляд и в воздухе мелькнуло несколько грязно-зелёных искорок, что заставило стоявшего рядом с ней Мстиславского отступить в сторону.
— Как правило, люди не рискуют называть меня женщиной, князь. В моём возрасте, подобное обращение слишком легко счесть оскорблением.
Тот смущённо кашлянул и сделал вид, что крайне заинтересовался архитектурой особняка Голицыных. Я же, с усмешкой отошёл от стола. Уверен, гости скоро прибудут — князья, что явились к Даниилу, сами были заинтересованы в поиске решения, которое не подразумевало бы гражданскую войну. А значит, стоило подготовить смертную, что должна сыграть ключевую роль в будущих событиях.
Когда мы закончили с нашим «свидетелем», Дарья уже обсуждала последние нюансы встречи. Как я и думал, патриции почти сразу пошли на контакт. Более того — вместе с ними должны были явиться и представители тех старых боярских родов, что почти три сотни лет находились в опале и считались своего рода удельной аристократией. Потому как приобрести любую собственность за пределами Москвы, для них было почти нереализуемой задачей. Как бы, из рук вон плохо, порой не работал бюрократический аппарат, этот негласный запрет соблюдался максимально строго.
Через полчаса мы уже ждали делегацию с противоположной стороны. Сандал показал целую колонну автомобилей, что мчались к нам под прикрытием мощных щитов. Мы же заняли места на асфальтированной площадке около дороги, где судя по установленному рекламному щиту, планировали сделать парковку для торгового центра, фундамент которого был заложен в стороне.
Князья напрочь отказались проводить встречу внутри одного из предложенных им зданий. А потом и вовсе решили, что не станут даже заезжать на территорию Перово, предложив встретиться где-то между ним и Москвой. Большого количества подходящих площадок, которые могли бы вместить всех предполагаемых участников встречи, на этом отрезке дороги не имелось, потому выбор в итоге остановился на этой.
Если не считать князей и самой Дарьи, здесь была пара десятков родовых гвардейцев и некоторые из княжеских вассалов. Сам я прихватил с собой Гифера да Прохора. Дойди вдруг дело до схватки, от них будет максимум пользы. Хотя, все остальные тоже были поблизости — на тот случай, если что-то пойдёт настолько не так, что потребуется подкрепление.
Машины одна за другой заезжали на стоянку и останавливались, занимая позиции в порядке, что был понятен только их водителям. Потом двери разом распахнулись и на асфальт ступили ноги десятков смертных.
Мои губы тронула усмешка. Красивая сцена. Но если они так собирались произвести на кого-то впечатление, то зря.
Патриции надвинулись на нас единой волной, состоящей едва ли не из сотни человек. Вдвое больше осталось у них за спинами. Людская масса, на фоне нашей группы переговорщиков, смотрелась солидно. Пожалуй, даже с претензией на угрозу.
Потом этот импровизированный строй замер и вперёд неожиданно выступил князь Урусов, которого я помнил по Княжескому Сходу. Сделав несколько шагов вперёд, с побелевшим от ярости лицом, вытянул руку, указывая пальцем на Дарью.
— Я, князь Никита Урусов, перед лицом Их Сиятельств и иных дворян, обвиняю тебя, Дарья Рюриковна, в открытом и намеренном убийстве моей матери, двух младших братьев и младшей сестры. Призываю всех выслушать свидетелей моих, да свершить суд княжеский. Пусть и не Сход это, но не позволено Рюриковичам вот так запросто лить кровь, да забирать жизни родичей наших!
Глава XXI
А это уже бонусная глава от всех троих вместе взятых) Лучшим читателям от идеальных (они так говорят) божественных спутников)
* * *
Первым, яростно взревел Оболенский.
— Да как ты смеешь-то? Не мы ли с твоим дедом на турок в Валахии охотились? А с отцом твоим, этих же османов на Кавказе трепали? А ты теперь что? Клевету возводишь? Кровь свою да память предков позоришь⁈
Молодой князь отвёл взгляд от царевны и посмотрел на кавалергарда. Глядел открыто и зло. Как смертный, который уверен в своих словах и жаждет праведной мести. Да и оттенки разума показывали то же самое.
— А ты, Твоё Сиятельство? Всю правду ты сказал, сейчас — и дед, и отец мои, участвовали в походах тех. Бились с тобою бок о бок. А теперь стоишь ты подле той, что забрала жизни невинных детей. Ладно мы, взрослые волки, лившие кровь. Каждого есть за что убить! А сестрёнка моя младшая чем провинилась? Чем смерть заслужила? Скажи мне, Оболенский! Чем?
Напор его голоса был настолько яростным и мощным, что Ратибор на момент смешался. Покосился на Дарью, которая ошеломлённо разглядывала Урусова и покачал головой.
— Не верю я, что Её Светлость могла жизнь ребёнка забрать. Не по ней это. Лгут тебе, Никита.
Урусов горько расхохотался и бросил презрительный взгляд на деву из императорского рода.
— Кто лжёт? Мои собственные глаза? Моя сила? Мой Дар? Кто мне лжёт, Твоё Сиятельство⁈ Всё я сам видел. И предотвратить пытался. Но не смог, не успел, не добежал. А сейчас мести требую. Расплаты за содеянное.
Теперь картина прояснилась. Во-первых, стало понятно, почему над Кремлём были стяги не только союзников Долгоруких и триумвирата Дивеевых, Гагариных, Засекиных, но и знамёна доброго десятка независимых сильных родов. А во-вторых, я осознал, каким был план ответных действий со стороны условного Локи. И прежде чем Дарья, чьи губы подрагивали от ярости, успела что-то
