Калеб вспомнил о стычке с Роландом у выгула. Не называйте ее шлюхой.
— Понимаю. — Он смотрел, как светится и мерцает вода в источнике. — Вы когда-нибудь поднимали руку на отца?
— В тот день, когда умерла мама. Вернулся с похорон и сказал ему, что ухожу насовсем и никогда больше не вернусь. Он замахнулся на меня. Я вмазал его в стену. Он вырубился. Я вышел за порог, записался в морскую пехоту и больше его не видел. Слышал, он умер пять лет назад. На похоронах я не был.
И опять все какое-то время молчали. Калеб прислонился спиной к нагретому паром валуну.
— Все это очень интересно. Но вы что, парни, привели меня сюда, чтобы просто немного скрепить мужскую дружбу, или же у вас есть ко мне более конкретный разговор?
— Мы привели вас сюда, чтобы поговорить о Сиренити, — сказал Куинтон.
— Джесси и Ариадна считают, что есть необходимость кое-что сказать, — добавил Монтроуз. — И поручили это нам.
Калеб поудобнее устроил голову на камне.
— Говорите. Я слушаю.
— Не знаю, в точности ли вам понятны отношения между Сиренити и многими из нас здесь, в Уиттс-Энде, — заговорил Блейд. — Мы — ее семья. Единственная, которая у нее есть.
— Она говорила мне об этом.
— Этот городок вырастил ее, — медленно объяснил Куинтон. — Я был здесь в тот день, когда пришла ее мать, беременная и без единой родной души на свете. Она сказала, что ее зовут Эмили Смит и что отец Сиренити погиб в результате несчастного случая. Ей некуда было больше идти. Семьи нет. И вообще никого.
— Она осталась жить здесь, с нами, нам тоже было некуда идти, — продолжил рассказ Монтроуз. — Куинтон, Ариадна, Джулиус, Джесси, Блейд и я — все тогда были здесь.
— Мы были здесь и тогда, когда родилась Сиренити. — Куинтон потер подбородок. — Боже мой. Никогда не забуду, сколько было крови. Это испугало нас. Мы тогда были все такие молодые. Никто не знал, что делать.
Калеб нахмурился.
— Мать Сиренити родила ее прямо здесь? Никто не отвез ее в больницу?
— Схватки начались неожиданно. — Куинтон сжал губы. — Ариадна сказала, что не все идет как надо. Мы вызвали «скорую помощь», но была середина зимы, дороги сплошь покрыты ледяной коркой. Машине из Буллингтона потребовалась целая вечность, чтобы добраться до нас. Сами мы не решились попробовать спустить ее вниз — из-за этого ужасного кровотечения. При малейшем движении оно усиливалось.
— Однако медики приехали вовремя, — медленно произнес Монтроуз. — Во всяком случае, мы так думали. Они остановили кровотечение, и Сиренити благополучно появилась на свет. Все, даже сами медики, думали, что Эмили выкарабкается.
— Она лежала на носилках, — сказал Куинтон. — Медики готовили ее к транспортировке. Она попросила, чтобы ей на несколько минут дали подержать ее ребенка, и один из медиков положил ей малышку на руки. Эмили поцеловала ее и сказала, что нарекает ее Сиренити. Потом отдала ребенка Джулиусу. Возможно, по той причине, что он оказался ближе всех к носилкам.
— Она сняла с шеи цепочку и отдала ее Ариадне. — Монтроуз глотнул еще пива и уставился в глубину озерца. — Сказала, что это подарок от отца Сиренити, и она хочет, чтобы цепочка обязательно перешла к дочери.
— Эмили посмотрела на всех нас, кто окружал носилки, — продолжил Блейд. — Стала умолять нас позаботиться о ее малышке. Мы думали, она имела в виду то время, пока будет выздоравливать в больнице. Мы ей это обещали. Сказали, чтобы не беспокоилась.
— Она умерла по дороге, пока они спускались с горы, — закончил рассказ Монтроуз. — Медики сказали, она впала в состояние шока. Но мы думаем, она просто не стала дальше бороться и потихоньку ушла. Она говорила нам, что очень любила отца Сиренити. Мы все знали, как она по нему тосковала.
— Похоже, она просто потеряла волю к жизни после того, как сделала то, что должна была сделать. — Блейд положил руки на колени. — Когда-то я знал одного парня, с которым был похожий случай. Его тяжело ранило на задании. Он понимал, что живым ему так и так не выбраться. Но он держался до тех пор, пока не кончил дело. Только потом позволил себе умереть.
— Эмили нашла в себе силы прожить достаточно долго, чтобы ее дочь успела родиться, и это был для нее конец, — сказал Куинтон. — После этого ей ничего больше не оставалось.
— А Уиттс-Энд остался с ребенком на руках. — Калеб изумленно покачал головой. — Меня удивляет, как это службы социальной помощи позволили вам оставить девочку у себя.
Куинтон, Блейд и Монтроуз многозначительно переглянулись.
— Ну, мы вроде как облегчили им эту задачу, немножко помогли, — осторожно проговорил Блейд. — Ариадна и Джесси сказали, что если мы кое-чего не сделаем, то девочку у нас, вероятно, попытаются отобрать. Они сказали, что Сиренити отдадут воспитание чужим людям, как это случилось с ее родителями. Мы сочли, что Эмили этого бы не захотелось.
— Ариадна и сама росла в чужих домах, — объяснил Куинтон. — Она эту систему знала вдоль и поперек. Знала, как справиться с бюрократией и бумажной волокитой. Она сказала нам, что надо делать, чтобы обойти препятствия.
— И что же вы сделали? — спросил Калеб.
— Вписали ложные данные в бланки, которые заполнили в больнице, — пояснил Монтроуз. — Мужская часть нашей группы удалилась на парковочную площадку. Мы тянули соломинки. Фамилия того, кто вытянул короткую, была вписана в свидетельство о рождении Сиренити. Так что больничная администрация преспокойно отправила Сиренити домой с отцом.
— Нам пришлось подделать свидетельство о рождении девочки, чтобы без особых проблем держать Сиренити подальше от их рук, — сказал Блейд.
Калеб всматривался в мерцающую воду озерца.
— Счастливчиком оказался Джулиус Мейкпис, как я понимаю?
— Да. — Куинтон пожал плечами. — Но это практически не имело значения. В тот день все обитатели Уиттс-Энда стали родственниками Сиренити.
— Понятно. — Калеб рассматривал этикетку на своей бутылке «Старого пойла» и удивлялся, отчего это он вдруг почувствовал легкое головокружение.
— Да, ребята. Невероятно, но факт. Сказочная принцесса, воспитанная одичавшими хиппи.
— Черт побери, Вентресс, это не шутка. — Куинтон свирепо уставился на него. — И мы не хиппи. Какие, к дьяволу, сейчас хиппи? Последний умер много лет назад.
— Я в этом не очень уверен, — возразил Kалеб. — Думаю, что какие-то хиппи существуют всегда. Они просто называются по-другому в каждом новом поколении. Богема, битники, отщепенцы, свободные души, гомики и так далее.
— Я не гомик. — Выражение лица Блейда стало угрожающим.
— Разумеется, нет, — вежливо согласился Калеб. — Вы явно так же нормальны, как и все остальные в этом городе.
