— Почему? Впрочем, хорошо. Привести!
— Никак невозможно, господин генерал.
— Почему? — недобро удивился наместник.
— Сбежал, господин генерал.
— Повесить того, кто сторожил.
— Невозможно, господин генерал. Они, как увидели, что управляющий пропал, так сразу и сами пропали.
От мощной оплеухи адъютанта мотнуло в сторону.
— Найти! Найти и показательно повесить, перед строем. Иначе казню каждого двадцатого, ясно?
— Ясно, господин генерал, — отрапортовал адъютант.
На пятачке перед колодцем засуетились. Суета была насквозь деловой: одни готовили телеги для погрузки драгоценного анеботума, другие тащили фонари, третьи поднимали клеть.
С телегами неожиданно вышла заминка, лошади заартачились и к шахте подходить отказались. Плюнув на несговорчивую скотину, солдаты организовали цепочку для того, чтобы передавать ящики и грузить на телеги уже на дороге.
Наконец первая партия фиольцев набилась в клеть и под ободряющие крики товарищей исчезла в зеве ствола.
Герцог Монтрез сидел на плоском каменном выступе Седла, сотней футов выше, и внимательно наблюдал за царившей внизу суетой.
Перед ним лежала веревка с узлами, разложенная в виде то ли змеи, то ли лабиринта. Некоторые отрезки были отмечены крупными драгоценными камнями.
Он никуда не торопился. Это генерала Рино поджимало время. А Эшери уже все успел. Еще три дня назад. И когда в шахте скрылась третья партия солдат Священного Кесара, а генерал-наместник подошел поближе, Эшери аккуратно, кончиком указательного пальца, коснулся первого из драгоценных камней, крупного рубина.
Земля вздрогнула, словно там, в глубине дернул пяткой великан. Сначала не сильно и не страшно. Но солдаты побросали работу и запереглядывались с недоумением. И тут за первым взрывом последовал второй, гораздо сильнее.
Подошва Свияжа словно подвинулась в сторону. Люди повалились на землю, те, кто стояли близко к колодцу с криком ухнули в глубину вслед за обвалившимися ограждениями.
В земле образовались трещины и из них повалил пар.
— Вниз! — сообразил наместник, — вниз, в долину!
Но они не успели…
Эшери последовательно коснулся всего выложенного перед ним узора, словно сыграл на клавикордах, и последним движением активировал воздушный щит для себя.
И воцарился ад на земле!
Гору трясло, земля ломалась и горела, крики людей смешались с криками животных, но вскоре стихли и те и другие. Свияж, который всегда казался лишь надломленным — теперь был сломан пополам и осел на несколько футов вниз.
Анеботовых шахт, гордости Кайоры, больше не было.
Не было и генерала-наместника. И лучшего полка фиольской армии. Упокоились под грудами камней или сгорели в огненном шторме, лишний раз подтвердив, что не нужно воровать чужой анеботум в день, когда богобоязненные люди идут в Храм!
Удивительно, но управляющий шахтами уцелел.
Сообразив, что дело пахнет жареным, он умудрился выкрутиться из веревок и по ним же из окна конторы спуститься в ущелье. Изорвав в клочья парадный костюм, башмаки, чулки, исцарапав все тело, он слез вниз, к ручью — и как только шею не свернул? Наверное, хранил его Святой Древний покровитель!
По руслу он и добрался до моря.
В Кайору бывший управляющий бывшими шахтами решил не возвращаться.
Глава 16 КРУГОМ ОБМАН
Алета уловила слабое дуновение воздуха и резко обернулась, готовая ко всему: обороняться, кусаться, царапаться… Несколько дней в грязной Рахте не сломали ее, а, наоборот, сделали из легкомысленной девушки бойца.
Но это оказался всего лишь княжич. Один. Без толпы слуг и телохранителей и, самое главное, без жреца с росой Лефара… Этого она побаивалась.
Формально у нее было право отказаться, но — кто мешает милым родственникам пренебречь отказом? Просто запрокинуть ей голову, придержать, влить росу и подождать, пока проглотит.
И все — можно соединять в храме хоть с памятником Рамеру III, невеста и слова поперек не скажет. Когда на кону такие богатства — что значит мнение одной девушки? Да оно и раньше-то не особо много значило.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но княжич пришел один.
— Как настроение, дорогая? — он улыбнулся неприятной улыбкой, когда растягиваются только губы, а глаза остаются ледяными и колкими.
— Прекрасно, братик, — в тон ему ответила Алета.
— Братик? Не жених? — княжич покачал головой. — Неужели тебе так нравится сидеть на хлебе и воде? А сегодня к столу, между прочим, были креветки на виноградных листьях.
— Любезный братец, — широко улыбнулась девушка, — чтоб у вас было столько золотых эров, сколько раз меня дома на хлеб и воду сажали. Поверьте мне, я это легко переживу.
— Так ты бунтарка? — "фамильное", узкое лицо Геворов вытянулось. — Но скажи, чем я тебе не хорош? Я княжич, наши провинции рядом — со всех сторон выгодный союз. Молод, принят во всех домах Аверсума.
Алета пожала плечами. Она и сама не понимала, почему предложение Гевора, со всех сторон выгодное — вызвало у нее такой яростный протест.
— Мы слишком близкая родня, княжич. Храм, возможно, и благословит, но я не хочу рисковать будущим столь славного рода… Да и своей головой, если уж на то пошло. Она мне тоже дорога. Ведь если в семье Геворов родится уродец, понятно, кого обвинят. Не вас же!
— Но почему должен родится уродец? — это казалось невозможным, но лицо княжича вытянулось еще больше.
— У вас есть породистые собаки? Спросите у псаря, почему он никогда не сводит суку и кобеля из близких линий.
— Фу, — поморщился княжич, — как грубо, дорогая. Но при чем здесь собаки? Собак не соединяют в Храме, а благословение Покровителя…
…Понятно, вздохнула про себя Алета, ребенок родится умственно отсталым, без вариантов. И не из-за близкородственного скрещивания. Просто будет в папочку.
— Я объяснила свое решение, княжич. Вам должно быть достаточно того, что я просто не хочу.
— Это поправимо, — младший Гевор усмехнулся, — капля зелья — и ты уже умоляешь меня взять тебя прямо здесь, с благословением Храма или без него. А запись в книге можно сделать и потом. Как тебе такой вариант?
Он прошел немного вперед, присел на стул и вытянул ноги на середину комнаты. Теперь он смотрел на Алету снизу вверх, но взгляд был по-прежнему надменным.
— И как ты думаешь, почему отец до сих пор нянчится с тобой, уговаривает?
— Не хочет лишиться единственного сына и наследника, полагаю, — отозвалась Алета, глядя в окно, на сад, в котором уже зацветали шиаллы. — Дуэль с герцогом Монтрезом еще никому не прибавила здоровья.
Княжич подобрался.
— Магическая… Но я, как вызванный, могу выбрать сталь.
— Выберите сталь, любезный братец, — кивнула Алета.
— Он так хорош со шпагой? — с сомнением протянул Гевор, — Но ты ведь еще не видела, как я фехтую.
— А это совершенно не важно, любезный братец. Я видела, как фехтует Эшери… — она немного помолчала и мечтательно добавила, — цветущие шиаллы чудесно смотрятся… на гробе.
— Проклятье! Девчонка, — княжич вскочил, — Вот за что ненавижу баб, так за то, что они тупы как овцы. Я пришел сюда тебя спасти! У тебя был шанс. Не стану лгать, это был бы и мой шанс. Но теперь этих шансов нет, ни у кого из нас. Ты уничтожила их своим тупым бабьим упрямством!
— А в чем дело? — шевельнула бровью Алета, — что так взволновало тебя, любезный братец?
— Прибыл приказ из резиденции. Тебя велено доставить туда, немедленно. Узнаю, кто сдал нас генералу Райкеру, в пьесторский салат порежу!!!
… Марк! Больше некому. Защитил! Но я скорее язык себе откушу, чем назову твое имя. Простому стражу вовсе ни к чему такие могущественные враги, как князья Геворы. Ты защитил меня — я уберегу тебя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Настроение Алеты немедленно прыгнуло вверх до отметки "Превосходно!"
— Чего мы тогда ждем? — удивилась она, — карета уже подана? Насколько я понимаю, приказы из резиденции исполняются немедленно и бегом, нет?
