не обязательно это делать, — прошептала я.
— А тебе действительно нужно заткнуться, — резко ответил он.
Я уставилась в его сердитые глаза.
Он говорил мне заткнуться.
И злился.
Он вторгался на мою землю, в мою конюшню, в мое пространство, стремясь поступить правильно и не думая о моих чувствах, и он злился, что я ему не позволяю объясниться.
И это разозлило уже меня.
— Не говори мне заткнуться, — огрызнулась я.
— Иззи, повторю еще раз, тебе нужно меня выслушать.
Я поднялась на цыпочки, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и ответила:
— Мне ничего не нужно.
— Ясно, — отрезал он.
Потом его руки больше не было у меня на животе.
Она обернулась вокруг моей талии, пальцы его другой руки крепко стиснули мои волосы, а его губы накрыли мои.
Он поцеловал меня.
Я замерла на секунду в шоке, прежде чем попыталась вырваться из его хватки.
Мои ладони наткнулись на широкие, сильные плечи, и все.
Я перестала быть Иззи.
Меня не было в конюшне.
Я не злилась на Джонни.
И он не разрывал мне сердце.
У меня дома не было племянника и сестры, столкнувшейся с какими-то проблемами, и в то же время переживавшей, что со мной что-то происходит.
Шандры, как-там-ее-фамилия, не существовало.
Она даже не родилась.
Я превратилась в кого-то другого, нечто совершенно неизвестное, находилась где-то в ином месте.
Но Джонни остался Джонни.
И он обнимал и целовал меня.
И я превратилась в чистое желание.
Мои губы открылись, и Джонни скользнул языком внутрь со стоном, который вогнал жгучий голод глубже в мою плоть, до мозга костей, прямо в душу, и я не смогла бы сдержать его, даже если бы попыталась.
Мои руки покинули его плечи и потянулись к завязкам моих штанов. Я потянула за них, и мешковатый материал упал к лодыжкам.
Затем я потянулась к его ремню.
Джонни прервал поцелуй, поднял голову и заглянул в глубину моих глаз.
Он издал звук, этот свой приглушенный рев, который теперь звучал не зло или разочарованно, а хищно.
Если бы я уже не промокла, то это случилось бы сейчас.
Вместо этого я стала истекать влагой.
Я возилась с его ремнем, когда он приподнял мою футболку и зацепил большими пальцами мои трусики по бокам и потянул их вниз.
Он спустил трусики до колен, при этом царапая ногтями больших пальцев мою плоть, — ощущение отдалось прямо в моей киске, — а затем вытащил бумажник из заднего кармана.
Я расстегнула его ремень и потянулась к пуговице.
Я услышала, как бумажник шлепнулся на землю, прежде чем он зажал край упаковки презерватива между стиснутыми зубами и отвел мои руки в сторону.
Я сосредоточилась на своих трусиках, стягивая их ниже до тех пор, пока они не упали к лодыжкам.
Джонни приспустил джинсы на задницу, и презерватив исчез у него из зубов.
Через несколько секунд его руки оказались на моей попке, мои — на его плечах, и меня подняли вверх.
Продолжая удерживать меня, он сделал шаг вперед, прижимая меня к стене.
А затем оказался внутри.
Я ахнула.
Он застонал.
И все это время наши глаза не отрывались друг от друга.
Он начал двигаться, вонзаясь в меня, и я, обхватив его бедра ногами и используя икры и пятки в качестве рычага, начала волнообразно двигаться в такт его движениям. Одной рукой я крепко обхватила его сзади за шею, другой сильно вцепилась в его густые волосы.
Джонни одной рукой поддерживал меня за ягодицы, а другую прижимал к затылку.
Его затрудненное дыхание сталкивалось с моим прерывистым, когда он, глядя мне в глаза, жестко объезжал меня.
Во время этого все вокруг исчезло.
Ничего в целом мире не существовало для меня, кроме его глаз, его члена, его крепкой хватки, и всех тех удивительных, прекрасных, чудесных вещей, которые он заставлял меня чувствовать.
Мои прерывистые вдохи участились, послышались всхлипы, и по мере того, как его толчки становились все сильнее и быстрее, раздалось его рычание.
Моя рука скользнула по его шее сзади, и я грубо схватила его, когда от всего, что я чувствовала, от всего, что он мне давал, я начала стонать.
— Ты там? — пророкотал он.
Я обхватили его за голову, притянули к себе, он уткнулся лицом мне в шею, и я громко закричала и дернулась в его объятиях, когда кульминация, изысканная в своей чистоте, интенсивности и великолепии красоты, пронзила меня.
— Ты там, — смутно услышала я его шепот, прежде чем он начал входить быстрее и жестче, и через несколько секунд я услышала и почувствовала у шеи рокот его протяжного, глубокого стона.
Он скользнул внутрь и остался там, дрожь пробежала по его высокому телу, и он прижал меня к стене, насаженную на его член.
Я держала его голову в своих руках, он утыкался лицом мне в шею, мои ноги крепко обхватывали его бедра.
В объятиях Джонни Гэмбла. Связанная с ним. Единственное место, где я чувствовала себя в безопасности. Единственное место, где я чувствовала себя хорошо. Единственное место, где я чувствовала себя свободной быть той, кем я хотела.
А потом на меня обрушился мир.
Я только что трахнула мужчину другой женщины.
Я была так подавлена и совершенно напугана своим поступком, что мне даже в голову не пришло, что он тоже трахнул другую женщину.
Это я.
Только я поступаю неправильно. Я причиняю боль другой женщине. Даже не задумавшись о последствиях. Забираю то, что мне не принадлежало.
Я отпустила его голову и положила руки ему на плечи.
— Отпусти меня.
— Иззи, — прошептал он мне в шею.
Я отвернула голову в сторону, подальше от него, не в состоянии справиться с этим, даже не в состоянии быть в собственной шкуре.
Это было грязно. Неправильно. Отвратительно.
— Это было неправильно.
— Детка…
— Отпусти меня.
Его губы коснулись моего уха.
— Spätzchen, ты должна выслушать меня.
— Это было неправильно. Ты не мой. Ты принадлежишь ей.
Его тело напряглось вокруг меня.
— Что?
— Ты побежал за ней.
— Я побежал за своей собакой.
Я моргнула, глядя на проход с земляным полом между стойлами.
Он прикоснулся губами к мочке моего уха, а затем задержал их там, мягко сказав:
— Я знал, что ты так подумаешь, но не мог тебя разубедить, так как ты не отвечала на гребаный телефон.
Я медленно повернула голову в его сторону, и он медленно поднял свою, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Ты… побежал за… своей собакой?
— Рейнджер дома, — заявил он.
Я моргнула, глядя
