А затем я начал разгон, игнорируя панику в ВИУС базы, поднявшуюся после захвата «Скорпиона», и чувствуя ни с чем не сравнимую физическую и интеллектуальную мощь своего «я», многократно усиленную за счет расширения сознания возможностями бортового ИскИна. С этого момента я живу в многозадачном режиме, и это прекрасно. Сидеть на игле «железного дровосека» — не такая уж плохая штука.
Но воякам, естественно, мои намерения были неизвестны, так что неудивительно, что вместо благодарности за помощь (без которой они еще долго возились бы с каждым роботом по отдельности) они попытались остановить меня наиболее доступным для них способом — попросту пристрелить. Естественно, у них это не вышло, а я, сбросив в сеть пару строчек объяснений по поводу своих действий, не дожидаясь ответа, дал деру…
Несмотря на сложный рельеф узкой долины, представлявшей собой дно ущелья Двух Рук, разогнаться удалось довольно прилично — до шестидесяти километров в час, почти на пределе ходовых качеств «Скорпиона» по пересеченной местности. Широкая тропа, где вившаяся среди холмов, а где пролегавшая прямо по их продавленным вершинам, позволяла не осторожничать со скоростью — за время существования базы «Зеро» ее боевые роботы хорошо утоптали землю, следуя оптимальному маршруту движения в своих ежедневных патрулях.
Тяжелые удары четырех стоп эхом разносились среди горных склонов, тропа стремительно стлалась под многометровыми шагами, каменная крошка летела во все стороны, серо-коричневая пыль тянулась густым шлейфом позади моего экспроприированного меха — словно дымовая завеса. Но даже не будь тропы, мне не пришлось выбирать маршрут — местность хорошо знакома с детства. Да и повоевать здесь уже довелось. Благодаря видеосистеме «взгляд бога», предоставлявшей детальный сферический обзор, я контролировал все окружающее пространство, ничего не оставляя на волю случая.
Гравилет не отставал, следуя в полукилометре за моим «Скорпионом», — этакая послушная шавка позади хозяина. Я им рисковать не собирался, для разведки хватало моих сенсоров и радара. Увы, военного глайдера с приличным вооружением и хорошей вместимостью салона под рукой не оказалось, так что привередничать не приходится. Гравилет бравого сержанта я приберег для Шайи — любой робот рассчитан только на одного пилота, так что для ее спасения требовалась дополнительная техника. Думаю, сержант меня простит за экспроприацию его личного борта. Главное — вернуться с пассажиркой. Живой.
Я все еще находился под впечатлением от невероятного совпадения. И все больше склонялся к мысли, что случайных совпадений не бывает. Судьба есть судьба. Итак, Шайя снова в беде. Один раз я уже вытаскивал ее из пекла на Двойном Донце, когда в ходе жаркого боя с «миротворцами» «Миссионер» Шайи был уничтожен «Богом Войны» — стотонным монстром, оказавшимся для защитников планеты нежданным роковым сюрпризом. Потеряв несколько боевых роботов, остатки звена капитана Бола под шквальным огнем отступали к позициям разрушенной базы, а Шайя, катапультировавшись из «Миссионера», оказалась брошенной на произвол судьбы — в диком враждебном лесу Двойного Донца, кишевшем опасными тварями. Да еще двадцатиградусный мороз — и она среди всего этого, в одном пилотнике, практически без оружия, среди месива раскисшего от жара взрывов снега, чадящего и горевшего древолома — результат обработки огромного участка могучего первобытного леса ударами снарядов и энергетических копий лазерных лучей.
Управляя «Следопытом», я оказался рядом по воле случая и взял ее на броню. Шайе пришлось путешествовать со мной в тыл, стоя на поворотной надбедренной платформе и цепляясь за скобы на поверхности корпуса, предназначенные для ремонтников. Другого способа спасти ее в тот момент, среди царившего вокруг хаоса разрушения, просто не существовало. Бег «Следопыта» длился считаные минуты, включая несколько стометровых прыжков на реактивных установках, и каждую секунду я боялся, что Шайя сорвется, не выдержит сумасшедшей тряски. Я прямо чувствовал, как в ее ушах ревет ледяной ветер, вгрызаясь в ничем не защищенные руки и кожу лица. Когда подоспевшие спасатели принялись отдирать ее от скоб, она уже ничего не чувствовала, висела на роботе без сознания, вцепившись намертво. Но она осталась жива, и это было главное, а медики ее быстро поставили на ноги…
Судьба… Я слишком часто сегодня повторяю это слово, и все же судьба словно дала мне второй шанс наверстать упущенное. И если Шайя найдется, то теперь я предоставлю ей более комфортабельное средство для перевозки. Нет, не так — «когда» найдется, а не «если». Я отыщу ее обязательно. Интуиция… Нет, даже не она, а что-то за ее пределами говорило, что Шайя еще жива.
Пока же я несся на семидесятитонном «Скорпионе», тщательно просеивая окружающее пространство радаром и мультиспектральными сенсорами, но никаких признаков чужаков вокруг не засекал. Скрывающие технологии не бывают абсолютно совершенными, и при определенных методах можно выявить накладки в подмене реального изображения фальшивым, поэтому бортовой комп трудился вовсю, применяя эти самые методы. Картинки на экране сканера сменялись одна за другой с пятисекундным интервалом, необходимым на очередной анализ поступающих данных и их обработку процессором. Любое движение, тепловые и звуковые следы — все подвергалось тщательному анализу. В режиме инвариантного сканирования окружающий мир то бледнел, то наливался тьмой, то становился слепящим, как на негативе, вместо облика знакомого ущелья сканер словно выдавал пейзажи каких-то незнакомых планет…
Зато впереди, там, где, по всем расчетам, должна находиться Шайя, чужаки присутствовали. Тревожный факт. Разведракеты с базы «Зеро» методично сновали вдоль ущелья — их остроносые силуэты проносились мимо на пламенных хвостах, сосредоточенные в высокотехнологичных телах датчики жадно вбирали всю доступную информацию по пути следования. Информация предназначалась не для меня, а для наблюдателей с базы «Зеро», присматривавших и за моим «Скорпионом», и за чужаками, но я не упускал случая подключаться к ним и снимать дармовые сливки. Благодаря разведракетам я точно знал, где находятся передовые порядки врага, что избавляло меня от необходимости тратить свой запас разведракет, хотя в загашнике «Скорпиона» их имелось целых пять штук. К тому же ракеты, которыми укомплектованы боевые роботы, другого типа, и толку от них будет немного, электромагнитные импульсы чужаков скорее всего сожгут их начинку еще до того, как она успеет распылиться по небу и начать трансляцию. Впрочем, от ракет с базы толку тоже было не очень много — они просто гасли, подлетая к месту дислокации врагов, не успев передать ни одного кадра с их изображением. Но уничтожая разведракеты базы, не позволяя взглянуть на себя их оптике, чужаки тем самым выдавали свое местоположение — метод отрицательного наблюдения тоже по-своему результативен.
До конечной цели пробежки оставалось около шести километров — всего несколько минут хода для «Скорпиона», если бы я топал по прямой ровной дороге. Учитывая рельеф — в несколько раз дольше. И целая вечность для пилота в коконе жизнеобеспечения боевого робота, поток сознания в боевом режиме всегда течет на порядок быстрее. А сейчас я несся по полю давнего сражения. Ущелье Двух Рук получило название благодаря причудливому горному образованию — время, вода и ветер, тысячелетиями разрушая более слабые горные породы, когда-то выточили между склонов на головокружительной высоте каменную арку длиной более чем в двести метров. Теперь от нее остались только воспоминания и обломки «рогов» по обе стороны ущелья. Минувшие годы смягчили следы разыгравшегося некогда здесь боя, кое-где трава и кустарник затянули воронки, образовавшиеся среди холмов от разорвавшихся снарядов и лазерных ударов. В одной из огромных воронок, пробегая мимо, я обнаружил останки «Мстителя» — семидесятитонного кработа, имевшего самое прямое отношение к тому бою и моему личному прошлому. Разрушенный гигант лежал на боку, наполовину погрузившись в землю, треть торса просто отсутствовала. Давний взрыв изнутри едва не разорвал его пополам, и теперь сквозь чудовищную дыру виднелись покрытые гарью и земляными наносами оплавленные внутренности. Прикончил израненного кработа массированный ракетный залп, выпущенный с «Рубилы». Мощь удара потрясала. Черно-белое от взметнувшейся земли и рванувшегося ввысь пламени соцветие войны поднялось там, где только что был мех, а когда погасло пламя и осыпалась вниз земля, кработ лежал на боку в глубокой чадящей воронке — словно сваренное вкрутую яйцо на раскаленной тарелке. Диагностика состояния показывала, что пилот жив, но кработ не поднимется, минутой позже его добьют снаряды «химер» вражеского пятидесятитонного «Молота». Маране, управлявшей этим роботом, удалось катапультироваться чудом…
