Иногда, правда, ездили на Чирчик. Там вода почище, но это происходило больше в выходные дни. Все-таки далековато добираться.
Мы с Викой, подъехали, когда собрался почти весь класс. Хотя если судить по времени, должны были быть одними из первых. Найдя небольшую площадку, поставили мотороллер и расстелили возле него покрывало. Одно на двоих, нам вполне хватало его. Снятые вещи повесили на руль или сложили на сиденье мотороллера, отчего он стал чем-то напоминать новогоднюю елку. Правда перед этим, мне пришлось ответить на кучу вопросов, откуда он у меня, сколько стоит, какая скорость и так далее. Наконец все успокоились, и мы пошли купаться.
…Вечером, мы сидим у Вики в комнате и о чем-то разговариваем. Она пристроилась у меня на коленях, и положила голову мне на грудь. Последнее время, это ее любимая поза, когда мы одни. Вдруг она, мгновенно загрустив, чуть отстраняется от меня и смущенно говорит, стараясь не смотреть на меня:
— Саш, скажи, а тебе это правда, очень нужно?
— Ты о чем, Ви? — удивленно спрашиваю ее, краем глаза замечая чуть шелохнувшуюся занавеску, прикрывающую проход в комнату моей подруги.
— Ну…. — Чуть запинается она, но набравшись смелости, продолжает. — Мне девчонки сказали, что вам, мальчикам, от нас только одно надо. А я…. Я, еще не готова к этому. — Она смущенно поднимает набухшие слезами глаза.
— Зачем ты слушаешь этих дур?! Ничего хорошего они тебе не расскажут, от них только гадости ждать. Ближайшие лет пять, даже не думай об этом! Между прочим, мальчики развиваются гораздо позже девочек. Не веришь мне, спроси у папы. Разве тебе плохо со мной?
— А тебе?
— А ты у меня самая лучшая! — говорю ей и слышу тихие удаляющиеся шаги. — Прижимаю к себе милое лицо и выцеловываю бегущие по щекам слезы…
… Мы входим в дом и обнаруживаем, что он пуст. Наверное, мама ушла к соседям, а сестра у подружек. Сажусь к пианино, Вика устраивается на диване, а я, задумавшись на несколько секунд, начинаю играть и петь:
Облетела листва, у природы свое обновленье,И туманы ночами стоят и стоят над рекой.Твои волосы, руки и плечи — твои преступленья,Потому что нельзя быть на свете красивой такой.
Потому что нельзя, потому что нельзя,Потому что нельзя быть на свете красивой такой.Потому что нельзя, потому что нельзя,Потому что нельзя быть на свете красивой такой.
Эти желтые листья в ладони свои собираешь.Отсверкали они и лежат на холодном лугу.И ты сердцем моим, словно листьями теми, играешь.И бросаешь в костер, не сжигай только нашу мечту.
Потому что нельзя, потому что нельзя,Потому что нельзя быть на свете красивой такой.Потому что нельзя, потому что нельзя,Потому что нельзя быть на свете красивой такой.
Я боюсь твоих губ, для меня это просто погибель.В свете лампы ночной твои волосы сводят с ума.И все это хочу навсегда, навсегда я покинуть.Только как это сделать, ведь жить не могу без тебя.
К концу песни, подруга уже сидит возле меня, обняв меня за пояс и положив голову мне на плечо.
Из кухни доносятся чьи-то всхлипы, а следом слышится голос мамы:
— Что с тобой, Маша?
— Там. В зале. — Отвечает она сквозь слезы. — Сашка так красиво играл. А мне так обидно стало.
— Обидно? Почему? — Спрашивает мама.
— У Вики есть Сашка. А у меня?! У меня никого… — и плачь, становится еще сильнее.
— Ну что ты, маленькая моя! У тебя тоже появится друг, нужно только немного подрасти. Еще и завидовать будут!
— Правда?! — с надеждой спрашивает сестра.
— Конечно же, правда! — Отвечает мама…
…Выхожу из ванной. Машка уже спит, потому не стал звать маму, чтобы та принесла забытое в комнате белье, а просто обернулся полотенцем. Вдруг мой взгляд падает на зеркало стоящее у стены. Надо же! А я и не замечал! Оказывается, моя фигура приобрела кое-какие выступы. Надо же! И плечи гораздо шире. И это всего за три месяца тренировок?! Даже не верится! И смотрится, очень даже прилично!
— Любуешься? — чуть иронично спрашивает мама. — А ты представляешь мне каково? В прошлом году тебе куртку брали, думала, хоть на два года хватит. И вот на тебе. Придется новую покупать.
— Может этот год в старой отхожу?
— Куда там, плечи вон, какие широкие! Уже и в рубашки-то не влезаешь! Раньше ушивать приходилось, а сейчас распарываю!
Я притворно вздыхаю.
— Может бросить все? Хоть расти перестану.
— Даже и не думай! Веником поднимать буду. Вспомни прошлый год. Две простуды и одна ангина. А сейчас?! Каждое утро, хоть дождь, хоть что, а в одних трусах бегаешь, а после еще на турнике крутишься, или свою Тайзянь танцуешь. И хоть бы раз кашлянул.
Мама подходит поближе и обнимает меня за плечи.
— Уж лучше я куртку тебе новую куплю, чем на лекарства буду тратиться…
Вторник начинается с физкультуры. Переодевшись, выходим на спортплощадку, и выстраиваемся в два ряда. Мимо нас, прохаживается наш физрук Ариф Кадырович и рассказывает, чем мы будем заниматься в первой четверти. Оказывается ничего интересного, нас не ожидает. Все игровые виды, будут зимой. Сейчас же в основном легкая атлетика и гимнастика. Ну и как обычно сдача нормативов. Не выдерживаю и спрашиваю:
— А кто сразу нормативы сдаст, после можно в волейбол поиграть?
— Ты сначала сдай. Хотя бы подтягивание.
Класс хохочет. Все помнят, как я в прошлом году висел на турнике не в силах вытянуть себя за перекладину.
— А сколько раз нужно подтянуться?
— Если восемь раз подтянешься, пять поставлю.
— В четверти, — задаю встречный вопрос.
— Нет. Сегодня.
— А в четверти.
— Минимум пятнадцать.
— Точно поставите?
— Точно!
— Мне идти?
— Ну, иди.
Подхожу к турнику, запрыгиваю на него, и извиваясь изображаю раненого червяка, пытающегося дотянуться до перекладины. Класс оглушительно хохочет. Но восемь подтягиваний я делаю.
— О! Да у тебя прогресс! Считай, что за сегодня у тебя отлично!
Спрыгиваю и вновь задаю вопрос:
— Теперь можно за четверть начинать? — спрашиваю я.
Класс уже держится за животы от смеха.
— Ну, начинай, клоун! — преподаватель тоже уже смеется.
— Вы обещали, класс свидетели!
Вновь запрыгиваю на турник и начинаю быстро подтягиваться, и считать подъемы. Дойдя примерно до четырнадцати, отвлекаюсь, и сбиваюсь со счета.
— Блин, со счета сбился, — деланно сокрушаюсь я. — Придется заново начинать. И продолжаю подъемы. Все, теперь точно пятнадцать.
Спрыгиваю с турника и подхожу к преподавателю, смотрящему на меня с чуть приоткрытым ртом.
— И где моя пятерка? — спрашиваю я.
— Тебя не подменили, случаем?
— Ага, еще в детстве. Два раза. — Отвечаю ему.
Все по очереди подходят к турнику и подтягиваются. Я, взяв в руку муляж гранаты, для бросков, изображаю из нее микрофон и, комментирую увиденное, смех не прекращается ни на минуту. Пятерку я уже заработал, не будет же он ее исправлять.
Остальные уроки пролетают почти незаметно, к доске пока никого не вызывают, второй день всего учимся, новых тем пока тоже нет. Пока повторяем то, что успели не забыть за лето.
Уроки закончены. Беремся с Викой за руки и выходим из школы. Доходим только до поворота, как дорогу нам заступают.
— Что, борзым стал? Подтянулся, так разговаривать научился? — это Дибердеев Ринат, по прозвищу Дибер, здоровенный парень из нашего класса. — Так мы тебя научим.
— Саш, у нас времени нет, в кино опаздываем. Не тяни с ним. — Спокойно говорит Вика и, взяв у меня из рук портфель, отходит в сторону.
— Ты долго еще телиться будешь? — Спрашиваю у него, — или мы вначале в кино сходим?
— Да я тебе! — мне в лицо несется удар огромного кулака.
Принимаю его на левую ладонь, чуть отклоняя в сторону, делаю шаг вперед, правой рукой хватаю его за лацкан пиджачка, и чуть присев, перебрасываю через себя. С грохотом, Дибер, влетает в кусты живой изгороди, которая растет у нас почти на каждом шагу. В тот же момент перехватываю удар от другого участника и, добавив ему ускорения, отправляю туда же. Ринат, не успевший еще вылезти из кустарника, встречается с летящим на него дружком и оба с криком вбуриваются обратно в кусты.
— Какие, вы все предсказуемые, даже как-то неинтересно с вами. — Говорю я, — пошли Ви, они еще долго тут барахтаться будут. Забираю у нее портфели, и мы спокойно идем дальше, продолжая прерванный разговор.
Сегодня в нашем кинотеатре «Фантомас», на вечерний сеанс мы, не попадем, да и не отпустят, а вот днем, пожалуйста. Если удастся купить билеты. На такие фильмы очереди обычно на все сеансы.
