Пока они обменивались ничего не значащими любезностями, Кристиан внимательно наблюдал за ней. Она рассказала ему, что уезжала из города, но не сказала — куда. Откинувшись на спинку стула и поигрывая неизменной ручкой, Хантер наконец опросил:
— Как его имя, мисс Эллиотт? Кэтрин споткнулась на полуслове.
— В вашей жизни появился новый мужчина. Кто он? Надеюсь, не преступник? Не криминальная личность?
— Как вы узнали?
— Могло быть две причины того, что вы изменились, — кокаин или мужчина. Вы сказали мне, что отказались от кокаина.
— Вы мне поверили?
— Конечно. А что, я не должен был?
— Нет, — ответила она резко.
— В таком случае вам больше не требуются мои услуги. Верно?
На мгновение Кэтрин закрыла глаза.
— Он.., этот человек женат.
Еще одна ложь, и так наспех придуманная.
— Понимаю. И у него по крайней мере четверо детей?
— Очень хорошо, он не женат, но помолвлен с другой женщиной, и свадьба назначена на самое ближайшее время — до нее менее двух недель.
— Ну вот, наконец-то правда!
И слова внезапно полились сами собой — на минуту Кэтрин забыла о своей ненависти и недоверии к доктору Хантеру. Они оказались погребены под лавиной чувств, которых она и сама не могла понять.
— Собственно говоря, он мне вовсе не нравится. Я только хотела кое-что узнать от него, но ничего не вышло. Он бесчестный человек, и я знаю об этом. Непорядочный, соглашатель, мразь, но…
— Вы с ним спали?
— Нет!
«Спать с человеком, который был любовником Элизабет? Моей мачехи? Ради выгоды?! О Боже! Нет!»
В тот вечер, который она провела с ним в Бостоне, “у Барни”, они вели себя, как двое противников в соревновании по вольной борьбе — каждый был насторожен и не доверял другому, но потом что-то изменилось.
— Погода холодная, — сказала Кэтрин, цедя вторую порцию неразбавленного виски.
— Только один вечер, Кэтрин. И больше мы никогда не увидимся снова.
Она подалась вперед, в заведении Барни стоял такой шум, что звенело в ушах.
— Она убила моего отца, Роуи, я знаю. Он смотрел вниз, на свой стакан с виски.
— Теперь это уже не имеет значения, Кэтрин. Боже, его тошнило от всей этой истории, особенно тошнотворной была его собственная роль в ней.
— Даже если и так, ее нельзя второй раз привлечь к ответственности. И что вы хотите доказать? Что Кристиан Хантер солгал? Вам не удастся. Более скользкого типа я не видывал в жизни. Или вы полагаете, что Элизабет внезапно раскиснет и рухнет под гнетом своей вины и будет бить в колокола и кричать, что она и в самом деле убила Тимоти? Да вы просто глупы, Кэтрин, если верите в подобную чушь.
Он увидел, что в глазах ее заблестели слезы. Бессознательно Роуи протянул руку и сжал ее ладонь.
— Бросьте, моя дорогая, оставьте все, как есть. У вас впереди целая жизнь. Живите своей жизнью, Кэтрин.
— У меня ничего нет, — сказала она.
— Вы очень странная девушка, — заметил он, и, осознав, что все еще держит ее руку, тотчас же выпустил. — Вы красивы, богаты, и мне кажется, что вы меняете шкуру — свою испорченную шкуру избалованной богатой девчонки.
Последнее было сказано небрежным, легким тоном — в его голосе прозвучало нечто, похожее на подтрунивание, но Кэтрин не откликнулась.
— Вы действительно так считаете?
— Да, — сказал он, — действительно так считаю. Она наклонилась еще ближе, чтобы расслышать его слова, и он ее поцеловал. И тотчас же отпрянул назад, но его язык успел скользнуть по ее нижней губе.
— Простите, Кэтрин, — сказал он, и голос его показался ей несколько неуверенным. — Я не хотел, право. А теперь послушайте меня еще минуту. Право же, даю вам честное слово, я не знаю, убила ли Элизабет вашего отца. Клянусь. Она никогда не делала мне подобного признания. Я не могу вам помочь. Разрешите лишь добавить, что я чувствую, насколько гнусной была моя роль во всем этом деле. Возможно, вас это удивит, Кэтрин, но Элизабет до самого конца казалась мне любящей, очень внимательной и отважной. Нет, не отшатывайтесь от меня лишь потому, что вам не нравится то, что я говорю. Вы должны понять — Элизабет совсем не похожа на ту женщину, какой вы ее считаете и какой она, возможно, стала теперь. Она изменилась, а все потому, что я предал ее. Она стала жестокой, безжалостной, но не меркантильной сукой Карлтон. Деньги никогда не имели для нее значения.
— Тогда почему же она вышла замуж за старика? Он улыбнулся.
— Хотите знать? Да я думаю, что Элизабет сама не знает, почему вышла замуж за Тимоти, и не из-за имени или богатства Карлтонов, это уж точно, поверьте мне. Думаю, что корень всей истории в том, что она страдала от гнета своего отца, холодного и властного негодяя. Возможно, ей хотелось обрести, по-настоящему любящего отца, который бы заботился о ней не в финансовом, а в эмоциональном отношении. Боже, да я разговариваю с вами как психоаналитик и, конечно, могу все истолковывать не правильно. Может быть, она отлично знает, почему вышла за вашего отца, и просто не хочет говорить. Право, не знаю.
— Мне это все не нравится, Роуи.
— Возможно, что не нравится.
Неуверенность и усталость в ее глазах тронули его, и он снова поцеловал ее. Они пристально смотрели друг на друга некоторое время.
— Не ходите больше на прием к Кристиану Хантеру.
— Но кто убил моего отца?
— Возможно, что у вашего отца была добрая сотня врагов, ненавидящих его отчаянно. Не говоря уже о других женщинах.
— Женщинах! Но это же смешно!
— Вовсе нет. Он был человеческим существом, Кэтрин, а вовсе не богом. У него были другие женщины во время всех его трех браков. И когда он был женат на Элизабет — тоже.
— Но…
— Хватит, Кэтрин. Мне пора. Если я останусь, то снова вас поцелую, а я этого не хочу. В прошлом я достаточно часто вел себя, как подонок. Но больше этого не будет.
— Но она сука!
— Элизабет?..
— Да нет, ваша Аманда Монтгомери. Он не обиделся.
— Послушайте, Кэтрин, — сказал он наконец. — Жизнь состоит из компромиссов. Если мы не решились на какой-то шаг, мы должны быть готовы к тому, чтобы терпеть его последствия. Я знаю, что делаю. Знаю, каковы будут последствия. А теперь поезжайте домой и постарайтесь устроить свою жизнь.
Он извлек портмоне и бросил бумажку в двадцать долларов на маленький круглый столик.
Потом ушел.
Кэтрин слышала, как доктор Хантер говорил что-то. Она вздрогнула и очнулась от своих воспоминаний.
— Как я сказал, мисс Эллиотт, не думаю, что теперь я мог бы принести вам какую-нибудь пользу.
Кэтрин выпрямилась на стуле, осторожно сложила руки, чтобы выиграть время. Наконец она произнесла:
— Я видела вас на суде, когда вы давали показания по делу Элизабет Карлтон.
На лице его не отразилось ничего, хотя внутренне он весь напрягся. Многолетнее умение не обнаруживать свои чувства сработало и сейчас.
— То-то мне показалось, что я вас видел где-то, — заметил Хантер, — что вы делали на процессе? У вас вампирические наклонности?
— Вовсе нет. Кстати, вы выступили очень хорошо, но я знала, что вы лжете.
— Может быть, вы дочь окружного прокурора? Ах, репортер? Не правда ли, я угадал?
Кристиан очень внимательно наблюдал за ней, изучал выражение ее лица, стараясь разгадать и понять ее. Кто она такая?
Глава 18
— Суд присяжных поверил мне, мисс Эллиотт, или как вас там зовут, — сказал Кристиан. Его голос звучал мягко и бесстрастно.
— Да, поверил. Но они дураки Я все время гадала, почему вы это сделали, почему вы солгали, доктор Хантер. Не из-за денег — это ясно, ведь вы богаты. Вот я и решила, что вы влюблены в Элизабет Карлтон или, возможно, она раскопала какие-то грязные делишки в вашем прошлом и шантажировала.
— У вас богатое воображение, — ответил Кристиан, вставая. — Думаю, вы сумеете найти выход отсюда.
Кэтрин поднялась — она была в нерешительности, понимая, что совершила непоправимую ошибку.
— Вы — чертов лицемер и лгун! Вы выпустили виновную в убийстве женщину на свободу!
— Дверь, — сказал Кристиан, указывая жестом в сторону выхода.
— Ненавижу вас!
Не раздумывая, Кэтрин сорвала свой черный парик и кинула в него.
Кристиан не был особенно удивлен.
— Здравствуйте, мисс Карлтон.
Он бросил ей парик назад, и она его поймала.
— Пожалуйста, — сказала Кэтрин, упираясь ладонями в столешницу, — пожалуйста, скажите, почему вы солгали.
Кристиан молча, оценивающе разглядывал ее:
— Значит, человек, с которым вы встречаетесь, не кто иной, как Роуи Чалмерс. Лучше держитесь от него подальше, мисс Карлтон. А теперь можете удалиться.
— Но как.., как вы узнали?
— Вы сказали, что хотели что-то выяснить у него и что он бесчестный человек. Роуи Чалмерс — единственный, который, как мне известно, мог бы кое-что рассказать об Элизабет Карлтон, так сказать, единственный, кто соответствует нарисованному портрету.
