Я медленно ехал и прикидывал, насколько я готов к встрече. В свете последних событий я предпочитал быть во всеоружии. Получалось, что практически готов, необходимо лишь добавить несколько завершающих штрихов. Наконец я увидел спуск к воде — неплохо сохранившийся проселок с многочисленными следами крупных копытных. Впрочем, уже свернув на него, понял, что с определением «неплохо» я погорячился. Зато на берегу меня ждал приятный сюрприз в виде причала и приткнувшегося к нему парома с ручным приводом. Говоря попросту, от берега до берега натянута веревка, по которой паромщик, визуально отсутствующий, перебирает руками, таким образом приводя в движение сие транспортное средство.
Рассудив, что коли имеется транспорт, то грех им не воспользоваться, я быстренько собрал походный мешок и оставил своего мустанга на попечение электронного сторожа, лишь чуть отогнав его в сторону так, чтобы с дороги не отсвечивал. И попытался тронуться на пароме. Я никогда не считал себя слабаком, но тут, сколько ни пыжился, ничего. То есть несколько сантиметров, которые образовались между дощатым причалом и кромкой парома не в счет. Это же что за чудо-богатыри тут обитают?
Нет, тут определенно есть нечто, влияющее на голову. Ну ладно голова. Глаза-то где? Причальный конец в виде скрученной в восьмерку проволоки надежно держал паром возле деревянной сваи, вбитой в дно у правого борта, как раз там, где канат. То есть фактически у меня под носом. Конечно, когда снял «восьмерку», дело пошло куда как веселей. Немного жгло ладони, но это ничего, просто с непривычки. Я не слишком спешил, больше присматривался. К сожалению, окружающие красоты меня больше не интересовали. Хотя посмотреть было на что. Куда больше меня занимали строения на острове. В первую очередь ангар, расположенный на дальней от меня стороне. Не слишком большой, но явно заводского изготовления. Да что я говорю! Как будто можно в кустарных условиях добыть и прокатать алюминиевый профиль. Сами домики тоже не были похожи на деревенские избы. Вообще антураж такой, какой бывает на северных станциях длительного использования. Я даже угадывал их назначение. Вот прямо передо мной, чуть правее причала и, естественно, за стеной, определенно штабной домик. За ним, почти впритык, на минимальном с точки зрения пожарной безопасности расстоянии, радиостанция с вышкой за ней. Эти на самой верхней точке острова. Дальше и чуть ниже еще какое-то здание, скорее всего двухэтажное. Еще значительно правее и ближе к воде новодел, здорово смахивающий на коровник. Там же еще какие-то постройки, далекие от норм государственного стандарта. Ну а левее жилые домики, общим числом, если я все увидел, шесть штук. То есть налицо четкое разграничение на зоны — административная, хозяйственная, жилая.
На островном причале меня уже встречали. Двое. У одного в руках автомат Калашникова. Я только хотел усомниться в наличии у него патронов, как воду перед паромом вспороли пули. Пять выстрелов, определил я на слух. Чисто автоматически. Такое начало мне категорически не понравилось.
Сигнал более чем понятный: «Стоять!»
Я убрал руки с троса. Нас разделяло метров двадцать пять. При желании я могу снять этих клоунов за полторы секунды от силы. Другое дело, что я видел знакомые высокие мушки калашей на стене числом не менее трех. Я же стоял на открытом пароме, как клоп на тарелке. Даже целится не нужно; надави ногтем, и все, только брызги в разные стороны. И мокрая клякса в итоге.
— Ты кто? — спросил меня мужик с аккуратной бородкой, сильно испачканной сединой. Оба в зеленом, отдаленно похожем на советскую военную форму образца семидесятых годов двадцатого века. Откуда-то в памяти всплыло слово «штормовка». Именно что!
— Попов! — привычно представился я.
— И все?
Ствол автомата в руках его напарника переместился примерно на уровень моей груди.
— Удостоверение показать?
— Какое?
— Прокуратура.
— Что тут ищет прокуратура?
— Я не обязан отчитываться перед вами. Вы кто?
— Здесь все отчитываются. Вопрос повторить?
— А неприятностей не боитесь?
— От кого? Ты же один.
Так, интересно девки пляшут. Он что, уже знает про меня? Или так, проверяет, давит на психику? Ничего, мы тоже умеем на вопросы не отвечать. К тому же мне не хотелось начинать наш саммит с ненужного обострения отношений. То есть в принципе я всегда за, небольшое обострение еще никому не вредило, но не стоит допускать, чтобы оно с ходу переросло в полноценный конфликт. Особенно учитывая их тактический перевес в качестве и количестве оружия. С одним — ну пусть не с одним! — пистолетом против четырех калашей выступать как-то несподручно. Я бы даже сказал, бесперспективно.
— С чего ты взял? — спросил я, усаживаясь на доски парома. Кстати, доски! И отнюдь не старые.
— Ты мне не тыкай, следак, — процедил бородатый. Блатной, что ли? Этого мне еще не хватало.
— Ты мне тоже. К тому же я не следак, а прокурор. Запомни.
— Запомню. Так зачем пожаловал, прокурор? Теперь, когда из ростовой мишени я превратился в, так сказать, поясную и получил возможность некоторого маневра, я почувствовал себя чуть увереннее. Особенно этому способствовало то, что меня не заставили принять прежнее положение. Ладно, допустим, что как с оружием, так и с боеприпасами проблем у них нет. Однако автоматы старые, образца середины семидесятых годов двадцатого века. Нет, машинка хорошая, слов нет, надежная и все такое, но — старая. Это о чем-то да говорит. О том, к примеру, что у них нет действующего канала поставки. Во всяком случае, канала надежного, эффективного и в какой-то степени безотказного. Я имею в виду в первую очередь ассортимент. Из этого четко следует, что и боезапас у них ограничен. На мою долю сиротскую, конечно, хватит — вон они как воду вспенили, хотя для простой острастки хватило б и двух выстрелов. Впрочем, одернул я себя, не стоит обольщаться. Вот у них какой ангар знатный. Ничего не стоило забить его хоть на четверть цинками с патронами. И ящиками с оружием заодно. В одном цинке семь сотен выстрелов, а размером он лишь немногим больше кирпича. Сколько таких «кирпичей» способен вместить ангар? То-то!
— Для начала познакомиться.
— А для конца?
— А это мы посмотрим. Как начало пойдет.
Ну бородатый, я запомню, как ты меня под стволами держал. Кстати, может, это и есть Лось? Сколько ему? Полтинник? Ну или чуть больше. Для этих краев возраст почтенный, но по донесшемуся до меня отношению к этой легендарной, другого определения сейчас не подберу, фигуре, даже не отношению как таковому, а несомненному почтению, которое воспитывается долгими и долгими годами, мне он представлялся куда старше. Или это наследуемый титул? Вроде императорского. Или, скажем, президентского. Выборная должность, причем сам механизм выбора никому за пределами узкого круга участвующих доподлинно неизвестен.
Нет, все же нет. Лось, кто бы он ни был, не стал бы вот так выходить на встречу неизвестно кого. У него должно хватить помощников и прочих прихлебателей. Кстати, то, что он знает про прокуратуру и не больно-то желает с ней тягаться, еще один плюс в мою копилку. А также то, что не требует от меня исполнения всяческих ритуалов типа вставания на колени и прочего в этом духе. Честно говоря, ритуалы я как-то недолюбливаю. Есть в них что-то от любительского театра, когда смотришь на актеров и тебе за них стыдно, но при этом существует некая грань, перейти которую весьма трудно, часто просто невозможно. Любители, что с них взять. Но зато фанаты своего дела. Почти убогие. Поэтому терпишь, скрывая раздражение и внутреннее пренебрежение.
— Ни с места, — велел бородатый, выразительно показав большим пальцем через левое плечо, где маячили стрелки, и, что-то коротко шепнув автоматчику в штормовке, пошел к воротам, расположенным здорово левее паромной оси. Правая сторона его аналогичной легкой куртки заметно топорщилась на уровне поясницы. Однако с оружием тут дружат. И крепко.
Глядя ему в спину, я с удовлетворением понял, что мой вывод подтвердился. Не он. Лось не он. Этот пошел советоваться либо, что более вероятно, получать указания. Стоит отметить, что со средствами связи у них полный швах. Я, например, все писал и в реальном времени, то есть практически постоянно, только порциями, отправлял сигнал на аппаратуру, размещенную в джипе. Там она снова паковалась и каждые пятьдесят две секунды сбрасывалась в заложенный мной приемник-накопитель возле двухмерного быка имени совхоза «Восход». В случае чего найдут, информацию о нем я отправил в ближний космос. Хотя лучше бы я сам, честное слово. При всей моей нелюбви к письменным отчетам я, ей-богу, уж лучше лично, собственной рукой. Когда живой, оно всегда лучше. Почти всегда. Что бы там не говорили моралисты.
Автоматчик — лет двадцати пяти, лицо загорелое, славянского типа, бритое, темно-русые волосы не достают до плеч, с оружием обращается уверенно — некоторое время смотрел на меня в упор, прожигая взглядом дырку в одежде где-то в области груди. То есть пистолетной кобуры. Потом коротко и воровато оглянулся на скрипнувшие ворота, за которыми скрылся бородатый.
