class="p1">— Что мне должно сказать ваше имя, старший? Я не послушник и не служитель вашего Ордена.
И попробуй теперь отыскать в моих словах ложь, седой, что имеет дела с семьёй Ян.
Несколько вдохов было тихо, и я лишь ускорил шаг, торопясь добраться до лечебницы, но тут сзади меня обдало тёплым ветром, заставило прыгнуть вперёд, лихорадочно наполняя меридианы силой.
Не успел, волна духовной силы настигла меня раньше, сбила, сбросила на землю, придавила к ней. Прохожие так и вовсе шарахнулись в стороны с испуганными криками.
Седой уже был рядом, уже стоял в трёх шагах от меня.
Я медленно выпрямился, противостоя давлению его силы и кляня его про себя на все лады.
Сражаться против такой силы не самое умное решение. Указов над ним нет. Я, по сути, беспомощен. Да и нужно ли мне сражаться, если уж на то пошло?
Я протянул вслух, стараясь вложить в свой вопрос всё недоумение, какое только мог:
— Старший?
Он ответил так же вслух:
— Что старший? Если я старший, так будь со мной вежлив так, как подобает, младший. Где это видано, чтобы младший разговаривал на бегу, спиной к старшему и цедил слова с таким небрежением? Кто из нас двоих тут малец?
Я широко раскрыл глаза и поспешил согнуться, вбивая кулак в ладонь:
— Ох, старший, этот младший виноват перед вами. Прошу простить этого младшего за его грубость. Этот младший торопился в лечебницу, где работает, позабыл о простой вежливости.
Седой недовольно процедил вслух:
— Какой ты… скользкий и бесформенный. Смотреть противно.
Но тут же мыслеречью продолжил:
— Кто был твоим учителем и наставником? Галум? Он был мастером менять обличия.
— Старший, я снова не понимаю вас, — мгновение я помедлил, подбирая слова и пытаясь уйти ото лжи. — У меня не было наставника из вашего Ордена, поэ…
Он оборвал меня:
— Хватит юлить, словно тебя допрашивает вилорец. Полёт Ворона — это первая мелодия, которую мы даём послушникам. Этой традиции уже сотни лет, ни один другой Орден не использует этой мелодии.
Я похолодел. Да что же у меня так глупо всегда получается? В Первом поясе я попался на выражении «хорошая мена» и числе дыр в стенах после применения браслетов сектантов, теперь в Пятом меня выдала игра на цине. И нужно же было мне играть в ожидании девушки Павильона? Впрочем, старик же ведь как-то услышал её, а значит, заподозрил что-то ещё в харчевне, иначе зачем бы он пошёл за мной?
Хотя… Ответ о том, зачем он мог пойти в Павильон удовольствий после еды, очень прост. За бабами и даром что седой. Что-то мне очень не везёт.
И ответить я ему не могу и не хочу. Он слишком подозрительный. Заказывает зелье у семьи Ян, отирается рядом, требует ответа, словно я ему должен. Неужто, если бы я был настоящим послушником Ордена, который решил уйти из Ордена, то должен был бы рассказывать о своём прошлом каждому орденцу?
Не хватало мне ещё одной дыры в том прошлом, которое я всем выдаю за правду.
Едва сдерживая злость, но держа на лице извиняющуюся улыбку, я ответил:
— Старший, этой, как и нескольким другим мелодиям меня научил старик Ертий. Вы знаете его? Он был сильным Мастером, но я никогда не видел у него плаща, как у вас, — уже осмелев, я снова сказал ещё одну чистую правду. — Да и такого герба он никогда на моей памяти не носил, а учил он меня почти год.
Конечно, не носил. Зачем носить герб на своих землях, зачем носить герб на одеждах в Академии, над которой развевается огромное полотнище с этим самым гербом?
Седой нахмурился:
— Что же ты так плетёшь свои ответы, малец, что всё сильней хочется вытрясти из тебя правду?
Обстоятельства, кстати говоря, вполне подходящие для того, чтобы это сделать — улица буквально обезлюдела. Мало того что седой всё ещё давил на меня своей силой, не особо сдерживаясь и не стараясь быть нежным, так и сами жители не дураки, видят двух застывших Предводителей и понимают, чем это может закончиться.
Но я не успел даже определиться, как мне ответить, как всё изменилось.
Сверху упал ещё один идущий. Предводитель, наверное, спрыгнул с летающего меча. Лицо мне незнакомо, это не Нулар и не Хурт, но всё равно стражник семьи Ян. Я так думаю.
Он приземлился чуть в стороне от нас. Сейчас мы втроём образовали треугольник. Я и седой у левой стороны улицы, стражник у правой.
Не торопясь, стражник оправил халат, оглядел нас и довольно кивнул:
— Не сражаетесь, уже хорошо. Однако, старший Аранви, я бы хотел попросить вас убрать давление силы.
Седой недовольно огрызнулся:
— Если хотел, то проси.
Стражник криво усмехнулся, но послушно произнёс:
— Старший, я прошу вас убрать давление силы.
Мгновение и седой втягивает в себя силу, позволяя мне, наконец, расправить плечи с облегчением. Силён. Не дух Изард, конечно, но силён. И ведь видно было, что давит слегка, зная свою силу, сознавая, что может легко сломить меня. Правда, попытайся он это сделать, то был бы неприятно удивлён, всё же он не Изард, далеко не Изард.
Стражник Ян тем временем донимал седого:
— Этот младший обокрал вас?
— Нет.
— Оскорбил?
— Нет.
— Обманул?
Седой скривился и пробурчал:
— У нас с ним личный вопрос. Я заметил, как ужасно он играет на цине, и предложил ему помощь в обучении.
Стражник Ян склонил голову к плечу и изумлённо переспросил:
— Что?
Седой послушно повторил:
— Я заметил, как ужасно…
Стражник поднял ладонь:
— Старший Аранви.
Седой замолчал ухмыляясь.
Стражник знакомым мне жестом потёр лоб, использовал мыслеречь:
— Старший Аранви, я понимаю ваше желание не сообщать мне истинной причины ссоры. Но прошу помнить, что семья Ян не одобряет разбоя на улицах. Жители нашего города должны быть уверены в том, что их не коснутся ссоры союзов.
— Я не состою в союзе.
— Но вы поняли меня, старший. Если ваши разногласия так велики, то решите их за стенами города, как все.
Я вздохнул про себя. Ну отлично, да. Не смирите свой нрав, старший, не давайте решим всё мирно, а идите, старший, за город, там и убейте этого младшего. Мне Кулаков мало было? Этот стражник Ян, вообще, за кого? Он, вообще, знает, что у меня договорённость с Нуларом?
А может, и знает. Может, он тоже считает, что я седьмая звезда и разница в силе между мной и седым не так уж и велика. Что, не бывало в моей жизни схваток, в
