и остановилась у порога. В последний раз я была в квартире две недели назад, седьмого июля. И оставила после себя идеальный порядок. Сейчас же… Разгрома не было, но некоторые вещи лежали не на своих привычных местах. Я вышла обратно в коридор. Дверь в каморку с часами была закрыта на замок, я вставила ключ… Первое, что меня поразило, – тишина. Вор остановил все часы, сняв их с полок и поставив на стол. Напольные немецкие часы от «Лоренц Фуртвенглер», гордость Яна Карловича, были открыты, маятник замер, одно стекло с фацетом разбито. Обивка с оттоманки содрана… Я закрыла глаза – перед мысленным взором проплыла лодка…
– Вы далеко от центра? – Я позвонила Сотнику в надежде, что он все еще в городе. – Можете подъехать по адресу: Базарная, восемь? Я встречу.
Услышав короткое «да», я отключилась.
Вне сомнений, искали золото. Распотрошенная оттоманка, открытые часы тому доказательство. Искали везде, где можно спрятать что-то объемное. Почему не вспорот матрац на кровати в комнате? А он ватный, прощупывается легко. Вор не торопился, но к концу поисков, уже в каморке, не обнаружив искомое, явно занервничал. Стекло разбил…
Выйдя во двор, я решила до приезда Сотника ничего не трогать. Наверняка первое, что от него услышу, – вызывай полицию.
Я огляделась – узкий проезд под аркой, две глухие стены соседних домов и парадный вход в двухэтажный особнячок, где жил когда-то поляк Ян Карлович Мазур. Справа от входной двустворчатой двери – окно его единственной комнаты, заглянуть в которое просто – даже с моим ростом достаточно встать на цыпочки и вытянуть шею. Звонка на двери нет, его заменяет пара колокольчиков: один висит в сарае с часами, другой – в общем коридоре. Концы привязанных к ним веревок продернуты в круглую дыру, высверленную в двери. Дергать предлагается за оба сразу – Мазур сплел их в тугой узел. Все знакомо до мелочей: дверные ручки на створках разные – сохранилась лишь одна «львиная голова», вторую, украденную кем-то неизвестным, Мазур заменил на круглую, купив ее в строительном магазине.
До прошлого года рядом с окном рос тополь, но коммунальные службы решили, что он может рухнуть на газовую трубу или порвать электрические провода. Кроме того, июньский пух укрывал двор толстым слоем и забивался в ячейки оконной сетки. Тополь спилили, и я вздохнула с облегчением. Но двор без дерева сразу же превратился в стоянку для чужих автомобилей.
Сейчас у противоположных стен были припаркованы две черные иномарки.
Я успела подумать, что свидетелей грабежа точно не найти – некому ими быть, да и день, когда вор посетил квартиру, неизвестен. И тут ожил мобильный. На звонок я ответила, не посмотрев на экран, – была уверена, что, не догадавшись въехать во двор, звонит Сотник. Но это был Фандо.
«Как ты не вовремя!» – подосадовала я мысленно, но вслух вполне доброжелательно произнесла нейтральное «привет». И по его последующему вопросу, не случилось ли чего, поняла, что он таким формальным приветствием остался недоволен.
– Георг, я сейчас занята, перезвоню немного позже, хорошо? – более ласково проворковала я, выходя из арки на улицу.
Сотник стоял возле машины и, видимо, пытался до меня дозвониться.
– Я не понял, куда идти. Вход со двора, что ли? Что у тебя тут? Тайная берлога?
– Еще несколько шагов, и все узнаете, – бросила я через плечо и двинулась к дому. Даже не оглядываясь, я знала, что майор шагает за мной. – Только хочу предупредить – там, возможно, есть отпечатки вора.
Профессионала видно сразу! Майор, прежде чем переступить порог, внимательно осмотрел замок…
– Ну, рассказывай. – Сотник, обойдя мои владения, вернулся в мастерскую Мазура и присел на табурет. – Что украли? Хотя лучше начни с того, кому эта конура принадлежит. Надеюсь, ты проникла не на чужую территорию?
– Собственность моя, досталась по завещанию папиного приятеля Яна Карловича Мазура. Да, вы угадали – здесь мое убежище, об этом месте не знает даже Тата.
– Уже хорошо, исключаем тетушку из списка подозреваемых. Ты местную полицию вызвала?
– А своими силами не обойдемся? Тем более все на месте. Да и не было здесь ничего ценного, кроме часов! Их не тронули. Правда, стекло у напольных разбито.
– Это ерунда, – отмахнулся Сотник.
– Ну да… Только стоимость часиков упала тысяч на десять: стеклышко родное, часики начала прошлого века, – не удержалась от сарказма я.
– Цена вопроса?
– Шестьдесят пять – семьдесят тысяч в отечественной валюте.
– Прилично. Я правильно понял, ты догадываешься, что именно искали?
– То самое золото.
– Поясни. – Сотник смотрел на меня с удивлением.
– Это мы с вами знаем почти наверняка, что оно досталось Георгу. Но об этом может не знать тот самый неизвестный, которого мы вычислили, хотя и чисто теоретически. Что, если он все эти восемь лет безуспешно ищет «золотой» след?
– Или здесь побывал обыкновенный вор, Ляна, – устало произнес Сотник.
Возразить аргументированно я не успела, произнеся только возмущенное «нет», – меня прервал звонок мобильного. Я посмотрела на экран – вновь Фандо.
– Да, Георг! Я буду дома через час, не раньше. Хорошо, договорились.
«Как же хорошо и спокойно жилось до встречи с этими двумя!» Мне на миг стало тоскливо: рушилась привычная жизнь.
Как оказалось, я консервативна. Грядущие перемены вызывали панику, я давила в себе страх потерять привычное, что, в свою очередь, делало меня раздражительной и злой. Пугал разброд в мыслях: я не могла ни на минуту забыть о Фандо, он как бы присутствовал рядом, даже с Сотником я разговаривала с оглядкой на него – не навредить бы. Конечно, Георг невиновен в смерти Тамаша, не он лишил Бадони жизни, а отец Георга, но от золота же не отказался, принял. Интересно, хотя бы задал вопрос – откуда такое богатство? А собственно, какое? В денежном эквиваленте тех лет?
– Михаил Юрьевич, а какова цена вопроса – мешочка с золотишком? Вам Люба список похищенного не предоставила?
– А я все жду, когда поинтересуешься. Конечно, она примерно описала украшения, их много было: браслеты, кольца, серьги. Килограммов пять. Если сдали на лом, даже по тысяче за грамм, это пять миллионов. По
