Маллинс в очередной раз пощелкал «мышью» и покачал головой.
— Мне известно общее расписание съемок, потому что оно заложено в бюджет. Но конкретно, по каждому артисту, мы их не составляли. Фильм снимался шесть недель — работа началась 20 сентября и завершилась в первых числах ноября. Мы никуда не уезжали из Лос-Анджелеса, так что никакого перечня натурных съемок у нас нет.
Он нахмурился и отвернулся от монитора.
— Надеюсь, он не намерен со мной судиться?
— Нет. Скажите, он мог находиться в Лос-Анджелесе все эти шесть недель безвыездно?
— Да-да, я так думаю. И сейчас отыщу для вас список съемочной группы.
Они подождали, пока он обшаривал компьютерный стол. Наконец Маллинс нашел распечатку и пристально поглядел на нее.
— Алан Дэниэлс снимал номер в отеле «Шато Мармонт», прямо за Сансет. Но список я вам отдать не могу, там домашние адреса и тому подобное.
Лангтон выпрямился.
— Спасибо. Мы и так отняли у вас немало времени.
— Вы не собираетесь разъяснить, с чем это связано?
— Мне жаль, но в настоящий момент ведется следствие.
— По какому поводу?
Лангтон пожал ему руку.
— Обычное рутинное следствие. Еще раз благодарю.
Разочарованный Маллинс проводил их до двери. Когда он распахнул ее, его запуганный, заикающийся ассистент выскочил из-за стола.
— Я вспомнил. Он играл там сыщика. Блондин, очень привлекательный. Так это он?
Анна поблагодарила его за внимание, а Лангтон тем временем уже скрылся в узком коридоре.
* * *
Отель «Шато Мармонт» и правда находился прямо за Сансет на Мармонт драйв. Они подъехали к нему почти в шесть часов вечера и отдали ключи от машины дежурному на автостоянке. Анна оробела от размеров отеля, и ее особенно поразили персональные бунгало вместо номеров. Она начала гадать, не встретят ли они в холле кого-нибудь из кинозвезд.
Заместитель главного менеджера принял их не сразу. Он держался весьма дипломатично и уклончиво, заявив, что не вправе разглашать подробности пребывания в отеле их многочисленных гостей — ни тех, кто остановился здесь только что, ни прежних обитателей. «Это противоречит нашим правилам и всей процедуре обслуживания», — пояснил он.
Лангтон вспыхнул и показал ему удостоверение Ай-Ди.
— Я понимаю, что вы должны охранять покой и частную жизнь ваших гостей, но, поскольку дело связано с полицейским расследованием, я искренне советую оказать нам содействие и поделиться информацией. Мне не хотелось бы возвращаться сюда с сотрудниками ЛАПД и полицейскими в патрульных машинах.
Они вышли из отеля через четверть часа, узнав, что Алан Дэниэлс действительно проживал в отеле, в одном из самых уединенных бунгало. Он провел здесь пять недель, и этот период включал в себя время убийства Марлы. Дэниэлс пользовался наемной машиной, и в его распоряжении был «Мерседес-Бенц».
Когда они выехали и спустились по Сансет, снова миновав клуб «Блюз», расположенный поблизости от «Шато», Лангтон приподнял брови:
— Очень удобно.
У него зазвонил мобильный телефон, и он полез за ним в карман.
— Это не из Лондона, там сейчас полночь. — Лангтон взял в руки мобильник. — Алло. Алло!
— Кто это? — спросил женский голос. — Вы звонили мне по телефону, но не оставили сообщения. Я просто решила набрать ваш номер и выяснить…
— А, да, вы же… — Он прикрыл мобильник ладонью и подтолкнул локтем Анну. — Как зовут эту чертову свидетельницу по делу Марлы? Он же назвал мне ее имя, вы не помните?
— Энджи Даттон, — подсказала Анна.
Лангтон снова поднес мобильник к уху.
— Это Энджи? — не слишком внятно осведомился он.
— Да, а кто вы?
Анна выслушала их короткий разговор. Лангтон постарался обойтись минимумом информации и лишь поинтересовался, не сможет ли Энджи уделить ему десять минут. После разных недомолвок и уточнений они условились встретиться в десять вечера. Он выключил мобильник и усмехнулся.
— Что же, у Энджи очень сексуальный голос, и, возможно, она сообщит мне нечто важное. Она работает в клубе, и в десять ей удастся оттуда ненадолго вырваться.
— А можем мы сначала немного перекусить?
— Мы-то можем. Но вас я на эту встречу не возьму. Тут я и сам управлюсь, так будет лучше.
Анна окинула Лангтона выразительным взглядом, однако Лангтон не уловил его.
— Знаете, кажется, мне должно повезти.
Он решил, что им нужно вернуться в отель и освежиться. Когда Анна выбирала наиболее удобный путь, размышляя, куда бы им повернуть, Лангтон внезапно рассмеялся.
— Что такое?
— Я подумал, любопытно, что все в Лос-Анджелесе работают в здешних местах. — Он положил руку на спинку сиденья, чуть не прикоснувшись пальцами к ее шее. — Как вам понравились этот прыщавый мальчишка и его кудлатый шеф Маллинс?
Анна печально улыбнулась. Ее утомили долгое путешествие из Сан-Франциско и разъезды по Лос-Анджелесу. Он почувствовал ее настроение.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего, просто я немного устала.
— А не прокатиться ли нам в Санта-Монику и там как следует пообедать? Нет, если хорошенько прикинуть, у нас не хватит времени.
— Я что-нибудь съем у себя в номере.
— Черт побери, нет. Я вам не позволю. Нам нужно заказать обед в каком-то знаменитом ресторане. Вы ведь не каждый день бываете в Лос-Анджелесе.
— Но у меня нет подходящего костюма, хотя…
— О’кей, тогда останемся в отеле.
Вернувшись в номер, Анна опять приняла душ. После плавания в бассейне и частого мытья под душем ее волосы с трудом поддавались контролю и торчали в разные стороны. Она спустилась в холл сразу после восьми вечера и с удивлением обнаружила, что Лангтон переоделся не в очередной официальный костюм, а в легкий свитер и джинсы.
— Ручаюсь, что ничего хорошего в их меню нет. Обычные сандвичи. Я поговорил с менеджером, и он посоветовал нам проехать в один ресторан. Я уже заказал там столик. Он мне его очень хвалил. Не беспокойтесь, Трэвис, и пейте, что вам угодно. Вести машину буду я.
Шофером он оказался из рук вон скверным и чуть не угробил себя и Анну, выехав с автостоянки не на ту сторону шоссе. Он раза два пытался подрезать другие автомобили и «пролететь» над центральной линией. А потом умерил свой пыл, и они медленно потащились по дороге, оглядываясь то направо, то налево в поисках нужного адреса. Однако в ресторане Лангтон моментально преобразился и повел себя как настоящий джентльмен. Он взял Анну за локоть и проводил к столу. Похоже, его переполняли радостные предчувствия. «Неужели звонок женщины с сексуальным голосом способен так подействовать на мужчину?» — задумалась она.
— По-моему, вам здесь нравится, не так ли? — улыбнулся он и осмотрелся вокруг, когда они заказали блюда.
— А из отделения никаких новостей не поступало? — спросила она.
— Давайте хоть на полчаса забудем о работе.
Она удивленно приподняла бокал вина:
— Ваше здоровье!
Вино оказалось столь прохладным и тонким на вкус, что после нескольких глотков у нее тоже поднялось настроение.
— А вы хорошо уживались со старым Джеком? — внезапно поинтересовался он.
— Да-да, он был замечательным отцом. Конечно, он частенько отсутствовал, но, когда бывал дома, уделял мне и маме все внимание. И обожал придумывать для нас развлечения, знаете, пикники, походы в театр и прочее. Он всегда следил за моими спортивными успехами. А я была ими просто одержима. Занималась верховой ездой и мечтала о собственном пони, но, разумеется, мы не могли позволить себе такую покупку. Ведь за ним нужно ухаживать, держать его в конюшне, в стойле. Хотя я до сих пор езжу верхом каждую субботу.
— А вы выигрывали призы? — задал он вопрос, осушив бокал.
— Да, случалось. Однажды папа с головы до ног украсил меня лентами и заснял. У меня сохранилась эта фотография: первая, вторая и третья полоски лент, и все разного цвета, — засмеялась она.
— Моя дочь Китти хочет научиться верховой езде. Но я понял, что́ вы имели в виду. Это дорогое удовольствие. И потом, нужно будет приобрести шпоры, седло и прочие необходимые вещи.
— Там, где дают уроки — в конюшнях, — обычно берут напрокат подержанное снаряжение. — Анна сделала паузу. — А ваша жена умеет ездить верхом?
— Нет. — Он тоже помедлил, и признание далось ему с трудом: — Китти было восемнадцать месяцев, когда мы поженились, и я ее удочерил. Стоит мне подумать, что я толком не был женат, и я тут же вспоминаю Китти. Она — важная часть моей жизни.
Анна попробовала закуску, решив, что он уже завершил эту краткую исповедь, и с изумлением услышала, как он продолжил обсуждать с нею свои личные дела:
— Когда вы внезапно теряете любимого человека, то не можете избавиться от мучительной боли. Горе поглощает вас, и если оно не проходит, вы начинаете искать кого-то или что-то, способное облегчить эту боль. В какой-то мере второй брак стал для меня подобным лекарством, особенно благодаря Китти, но… — Он вздохнул. — Простите меня, Трэвис. Вы слишком молоды и еще ничего не знаете. Моя первая жена умерла от опухоли мозга. Как-то вечером она легла спать с головной болью. Утром голова у нее по-прежнему болела, но она поехала на работу. Там ей стало плохо, она ослабела, потеряла сознание. А потом — мгновенный конец, она умерла через два часа.
