из материалов дела продолжали стоять перед его мысленным взором, словно кто-то ножом вырезал их у него в мозгу.
Полицейские не ошиблись в своем анализе — убийца невероятно умен. Надеяться на то, что он проявит небрежность и совершит ошибку, никак нельзя. Единственный способ поймать такого преступника — проанализировать его поведение и составить точное представление о том, кто этот человек. Но что можно выудить из данных по всем четырем загадочным случаям?
Фан Му бился над этой загадкой последние несколько дней. По книгам и собственному опыту он знал, что, совершая преступления, серийные убийцы удовлетворяют некую психологическую или эмоциональную потребность. Такое поведение обычно называют «личным почерком». Выявив и проанализировав личный почерк, можно раскрыть дело. Во-первых, он позволяет объединить несколько убийств в серию; во‑вторых, дает ключ к мотиву преступника. А поскольку личный почерк зачастую отражает характер, образ жизни и опыт убийцы, с его помощью можно установить точку пересечения между преступником, его жертвами и местами преступлений.
Вне всякого сомнения, убийца подумал о том, чтобы зашифровать внутри преступлений их номера — это не совпадение. Пока что, не зная об их истинном значении, оставалось считать номера провокацией с его стороны. Но что из остальных необычных действий преступника является личным почерком?
Вроде бы за такой почерк можно принять довольно многое: расчленение Ван Цянь, перенос Цю Вейцзяня на футбольное поле и отрубленные руки в первом преступлении; осколок керамики в руках Цин Цзяо, видеосъемку ее гениталий и возвращение трупа родителям — в третьем; снятие кожи с Цзин Тингтин — в четвертом. Для всех этих действий требовалось дополнительное время, терпение и навыки, и ради них преступник шел на значительный риск. Они никак не способствовали сокрытию следов — получалось, что убийца проделал их ради собственного удовлетворения.
Но не это так заинтриговало Фан Му. Хотя данные действия можно было расценить как личный почерк убийцы, по ним ничего нельзя было сказать об эволюции его преступлений или чертах характера. Иными словами, так называемые свидетельства личного почерка преступника не отражали его психологических характеристик.
Совершая первое преступление, он изнасиловал Ван Цянь, расчленил труп и сложил части вместе. Профессор Цяо полагал, что так он удовлетворил свое желание «воссоздать ее заново». Отрубание рук Цю Вейцзяня, по мнению профессора, было вызвано завистью. Однако пока что у следствия не имелось никаких подтверждений тому, что это преступление на почве страсти. Непонятно было также, зачем убийца воткнул в грудь Ван Цянь шприц.
Жертвой второго преступления стала женщина средних лет. Ее не изнасиловали, и в убийстве не прослеживалось сексуального мотива. Относительно порнографического комикса у нее в сумочке Фан Му выдвинул предположение, что убийца пытался с его помощью унизить жертву. Но опять же — это ничем не подтверждалось.
В ходе третьего преступления убийца подверг жертву сексуальным пыткам, от которых она скончалась, заснял на видео ее гениталии и вложил в руку осколок вазы. Все это свидетельствовало о психосексуальном расстройстве, а также о стремлении к полному контролю над женским телом.
При четвертом преступлении убийца снял с жертвы кожу и надел ее на манекен, который усадил рядом. Это указывало на тенденцию к трансвестизму. С точки зрения академической сексуальной психологии трансвестизм может предрасполагать человека к фетишу пыток, но фетиш пыток не ведет к трансвестизму, и уж тем более переход не может произойти в столь короткое время.
Если речь о множественном расстройстве личности, то их не две и не три, а целая толпа.
Просыпаясь по утрам, этот человек понятия не имеет, кем будет сегодня.
Так с кем же они имеют дело?
— У меня идея, — вдруг заговорил Тай Вей, все это время в молчании наслаждавшийся солнцем. — Наверняка ты и сам заметил: в каждом из этих убийств есть как минимум один необъяснимый элемент, который никак не связан собственно с преступлением. В первом — это шприц, во втором — порнографический комикс, в четвертом — диск. До сих пор мы связывали их с методами убийцы и с самими жертвами.
— Ну и?.. — встрепенулся Фан Му. — К чему ты клонишь?
Выпрямившись, Тай Вей развернулся к нему; его глаза блестели.
— Вообще-то я размышлял об этом еще с первого убийства, когда в груди у жертвы нашли шприц. Вторую-то ведь убили в госпитале! Как считаешь, это совпадение? Комикс, который лежал у нее в сумке, был порнографический, с пытками, — и третью жертву запытали до смерти. — Рубя воздух ладонью, Тай Вей продолжал: — По-моему, каждое из этих убийств следует рассматривать с двух точек зрения. В каждом есть элементы, которые выпадают из общей картины — и при этом указывают на следующее преступление!
Фан Му ничего не ответил. Собственно, нечто подобное приходило в голову и ему. Хотя Тай Вей не упомянул об осколке вазы с третьего преступления, Фан Му успел кое-что разузнать об авторе росписей, Грейсоне Перри. Тот был трансвеститом — и вот на четвертом преступлении убийца одел мужской пластмассовый манекен в кожу женщины-жертвы, продемонстрировав тягу к смене пола.
Если его гипотеза верна, перед ними встают два вопроса. Во-первых, каков мотив убийцы? А во‑вторых, на что он намекает с помощью диска, оставленного на месте четвертого преступления?
Фан Му устало помассировал виски. Как же тяжело разобраться, что творится у другого человека в голове!
— В любом случае, — сказал он, — я думаю, что следующей жертвой будет кто-то из университета и…
— …и преступление будет связано с цифрой пять, — мрачным голосом закончил за него Тай Вей.
Оба уже представляли себе, как предупреждают всех в кампусе избегать цифры пять. Перед ними проходили люди — улыбающиеся, преисполненные надежд, устремленные к радостному будущему…
Лекционный театр № 5.
Мужское общежитие № 5.
Столовая № 5.
Пятая беговая дорожка на стадионе.
Пятая баскетбольная площадка.
…и так далее, и тому подобное…
Солнце светило по-прежнему ярко, но Фан Му и Тай Вею померещился прохладный ветерок.
Осень подходила к концу.
Глава 17
Свиньи
День с самого начала был необычным.
С утра пораньше профессор Цяо
