Отогнав захлестнувшие его воспоминания, эливенер двинулся по старому тренировочному плацу. Изменилось, действительно, многое.
Вот полоса препятствий. Ров, раньше едва намеченный, позже был углублен и снабжен остро заточенными кольями, на которых эливенер заметил белеющие кости. По оскаленному приплюснутому черепу трупа на дне Вельд узнал росомаху. Препятствия, которые надо переползать, перепрыгивать, перелезать, даже небольшая канава с мутной водой — это осталось без изменений. А вот вместо двух старых соломенных пугал, которых преодолевающие полосу лемуты на бегу колотили палками, старик с содроганием увидел несколько десятков чучел.
Не веря своим глазам, эливенер подошел поближе, потрогал и даже понюхал страшные манекены. Все верно! Бетховен полностью воспроизвел учебный лагерь Нечистого, кое-что придумав сам, кое-что творчески развив. Старик потер виски, и со стоном провел рукой по голове чучела, набитого из шкуры самого настоящего Волосатого Ревуна. Вместо глаз — кусочки полевого шпата. Внутри — то ли опилки, то ли мох. В руке щит, в когтистой руке — суковатая палка. Судя по страшным отметинам на чучеле, в него на бегу метали ножи, стреляли из луков, швыряли дротики. Несколько раз шкуру уже мертвого Ревуна латали, нашивали заплатки, меняли разбитый сабельными ударами щит.
— Великие Небеса, кто это несчастное существо — наказанный за какие-то провинности воин Билли, убитый в бою солдат Зеленого Круга, или просто дикая тварь?!
Старик бродил, сжимая кулаки и бормоча бессвязные слова среди навеки замерших Людей-Росомах, нескольких Крыс-лучников, трех изрубленных в клочья чучел Ревунов. Под ногами хрустели обломки стрел, расщепленные копья, осколки разлетевшихся клинков. На тренировочном плацу показался метс. Он в молчании обошел снаряды, поцокал языком, глядя на манекены, потом невесело спросил:
— Интересно, а чучела колдуна тут нет? Наш лысый смотрелся бы тут совсем неплохо.
— Не знаю, мой мальчик, думаю, что до этого дело не дошло. Впрочем, твой сарказм уместен — такое ощущение, что следующая возможная мысль, это поставить чучело человека в кольчуге и с мечом. Билли в своей возне с лемутами стал еще более эффективным дрессировщиком, чем некроманты Темного Братства. Эливенер не сделал бы такого лагеря.
— А мне здесь кое-что нравится. Такая площадка украсила бы военный лагерь любого кандианского легиона. Отличные тренажеры, продуманные препятствия… — Метс не удержался, вернулся на исходный рубеж и побежал по пути, по которому Билли гонял своих воинов.
Некоторое время эливенер следил за его прыжками, кувырками и перекатами с недовольным лицом, а потом закрыл глаза. Ему тут же представились десятки Ушанов, Ревунов и других лемутов, которые переплывают канаву, прыгают через ров, мечут на бегу стрелы в умело сделанные чучела, залезают по канатам и просто по бревнам на частокол. Вступают в схватку на учебном оружии между собой.
«Да, лавры великого ученого ему показались менее пышными, чем лавры великого полководца. И как я смог проглядеть в нем эту страсть?» — размышлял эливенер. Он зашел в одну из бревенчатых казарм. Эта было здание из старых, построенных еще при нем. Кучи почерневшей листвы… Когда-то на свежих охапках душистого сена и зеленых листьях спали, свернувшись калачиками, Желтые Ушаны. Сейчас под низким потолком покачивались, словно охотничьи тенета гигантских пауков, одинаковые, искусно сплетенные гамаки. В углу эливенер без особого удивления обнаружил утопленное в бревна стены бронзовое кольцо, к которому вела короткая цепь, снабженная ошейником. Значит, наказания имели место. Впрочем, одернул себя старик, с лемутами совсем без этого нельзя. Он сам, скрепя сердце, в свое время наказывал некоторых строптивых Ревунов, повадившихся по ночам выкрадывать Крысят и для забавы мучить их, дергая за короткие голые хвосты. Впрочем, обладая в те давние времена изрядной ментальной мощью, Вельд мог позволить себе обходиться без цепей, ошейников и плеток. Он мог нагнать на лемутов такого страха, что те скулили и бегали за ним, словно нашкодившие собачки. Билли раньше предпочитал более действенные меры — оставить, например, какого-нибудь мохнатого бедолагу без еды, или заставить колоть дрова для всего лагеря.
Меж тем в казарму зашел запыхавшийся метс. Рубашка его на животе и на спине промокла от пота, руки были исцарапаны, лицо пылало.
— Ха, у меня не было настоящего воинского упражнения около года, с тех пор, как я покинул лагерь пограничной стражи Атвианского Союза. Если не считать стычки на Змеиной Реке с командой Юлла, да возни с Агравом, — метс тяжело дышал, и вынужден был замолчать и продолжить говорить, лишь отдышавшись: — Я еще не видел вашего ученика, и встречал не очень много его воспитанников, но могу сказать точно — в нем пропадает отличный офицер. Лагерь оборудован великолепно, тренажер с вращающимися саблями я бы даже разобрал и утащил с собой на север. Но он слишком большой, так что придется просить вас нарисовать для меня чертеж этого чудо-механизма. Для киллменов Тайга это прекрасный полезный подарок.
Старик, отнюдь не разделявший восторгов Кена, тем не менее сходил к тренажеру и честно попытался растолковать разведчику его устройство. Наконец, видя, что простоватый пограничник не может разобраться в его объяснениях, стал чертить обломком сабли схему на утоптанном многими сотнями лап плацу.
— Запомнишь?
— Конечно. Пусть я не понял и половины, но воспроизвести этот рисунок в штабе пограничных сил Атви смогу. А там есть башковитые офицеры, в крайнем случае, привлечем кого-нибудь из Аббатств. Спасибо, отец Вельд, моя голова становится все более и более ценной для северян. Придется начать думать о собственной безопасности.
— Уж ты постарайся, — ворчливо сказал старик, мечтая отделаться от восторженного разведчика, — а то твои похождения вокруг Мертвой Балки были чистым ребячеством. Ну, это же надо — в одиночку нападать на целую лодку, полную солдат Нечистого! Потом я, помнится, едва не свихнулся, латая на тебе дыры и помогая рассосаться синякам и ушибам.
— Решено, с этой минуты стану осторожным. Доведется, даже начну шлем носить, чего терпеть не могу. Но голову придется охранять от ударов, ее содержимое бесценно для армии Атви.
— Вот и ладно, Кен. А теперь оставь меня, дай разобраться с тем, что тут творится.
И эливенер отправился в обход своей старой лаборатории. На его лице была написана горечь поражения. Много лет назад, когда эливенер воспитывал молодого охотника Племени Хвоща, собираясь сделать из него величайшего из эливенеров, он и заподозрить не мог, кем может стать его воспитанник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
