в мир людей. Но на мгновение перспектива стать супругой серафима показалась мне более привлекательной. Так что да, я выбрала Тройку, потому что хотела успеть завершить свои крылья, чтобы Сераф Ашер рассмотрел мою кандидатуру. Но эта миссия напомнила мне, что помощь грешникам – это не средство достижения цели. Я обожаю приключения, процесс работы, контакт с людьми. Мне нравится наблюдать, как они меняются в течение нескольких недель. Месяцев. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем наблюдение за тем, как они протягивают другим людям руку помощи, что было невозможно до моего появления, – я медленно, глубоко вдохнула. – Итак, ответ на ваш вопрос: в моей просьбе освободить душу Джареда Адлера нет скрытых мотивов.
Мать Евы внимательно слушала меня, а затем поискала глазами отколовшееся перо. Однако, когда ни одно так и не упало, ее взгляд снова устремился вверх.
– Твоя честность и сострадание достойны похвалы, но используй эти качества, чтобы помочь другим грешникам. Рейтинг Джареда Адлера не изменится, – она повернулась к Ашеру и склонила голову. – Так ведь, Сераф?
Он устремил на меня свои бирюзовые глаза.
– Да.
Это простое слово было похоже на самую красноречивую пощечину.
Я попятилась.
– Обрекая его, вы обрекаете и меня.
– О чем ты говоришь, Лей?
Он снова стал называть меня по имени?
– Я связала свою судьбу с его, – я перестала отступать. – Я не оставлю миссию, пока его статус не будет переоценен.
Клэр расправила крылья, как будто хотела казаться более свирепой.
– Ты шантажируешь нас?
– Моя жизнь имеет такое же значение, как и его, Сераф. И если для Семерых это иначе, то так тому и быть, – я развернулась, прежде чем покрасневшие кончики моих ушей и разливающийся по челюсти румянец смогли выдать отчаяние и страх, струящиеся по моим венам. Несмотря на показную самоотверженность, я была напугана.
Сердце болезненно сжалось, невидимые крылья придавливали к земле, а взгляд расфокусировался. В какой-то момент я перестала бежать и прислонилась к стене пустынного коридора, прижимая ладони к теплому камню. Я принимала свое бессмертие как данность, но мир не делает подарков.
Я родилась ангелом, но, возможно, умру человеком.
Совсем как Джаред.
Глава 29
Как только буря в моей голове и груди утихла, я вернулась в свою спальню. Селеста крепко спала, воздух со свистом вырывался из ее губ в форме сердечка.
Будет ли она гордиться мной или придет в ужас от моего поступка? Ева была бы в ужасе. Мысли о ней уже не раздражали меня, а только расстраивали. Я не могла сказать, что благодарна ей за знакомство с Джаредом Адлером, но я больше не ненавидела ее за это.
Я скинула туфли и отнесла их в ванную, закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить Селесту. Смыв с них кровь, я разделась и залезла в душ, намылила волосы, тело и крылья. Пена стекала по моим непромокаемым, но не неуязвимым крыльям. Подумать только, вся моя жизнь была гонкой за перьями. Что мне делать теперь, когда больше нет финишной черты, к которой я могу бежать? Выгонят ли офанимы меня из гильдии? Буду ли я вынуждена вернуться в Нью-Йорк? Разрешат ли мне вообще вернуться?
Если ангелы откажут мне в убежище, где мне жить? У меня перехватило дыхание. Отсутствие крова означало отсутствие пособия и защиты. Отсутствие денег означало отсутствие еды. Они же не могут просто вышвырнуть меня вон? Это было бы слишком жестоким наказанием. Если только они не воспользуются моим затруднительным положением, чтобы силой заставить меня отказаться от Джареда Адлера. Великий Элизиум, надеюсь, их мысли не совпадают с моими.
Размышляя обо всей роскоши, от которой мне, возможно, придется отказаться, я выключила воду. Затем вытерла свое измученное тело полотенцем, сотканным будто из небесных облаков. Переодевшись в легинсы и свободную футболку, я собрала сумку с вещами первой необходимости и поставила ее на прикроватную тумбочку. Если бы они пришли за мной в середине ночи, я была бы, по крайней мере, подготовлена.
Однако мне все еще нужно больше денег, чем оставшаяся горстка двадцаток. Я не осмелилась выйти из спальни и разбудить офанимов. Что, если они уже получили приказ выпроводить меня?
Я легла поверх одеяла и уставилась на дверь, раз за разом представляя, как она открывается и закрывается. Но закрылись только мои глаза.
* * *
Матрас прогнулся, и мои веки тут же распахнулись. Я с трудом села, подтянула колени к груди и схватила свою сумку.
Селеста моргнула своими большими глазами и коснулась моего колена.
– Прости. Не хотела напугать тебя и разбудить.
Мое сердце с такой силой колотилось о ребра, что я задыхалась, будто пробежала милю.
– Что случилось?
Чувствуя, что мне ничего не угрожает, я отпустила ремешок сумки и прижала руки к груди.
– Ты только что проснулась?
– Нет. Я не сплю уже три часа, – она повернула голову в сторону тумбочки. – Я принесла тебе кофе.
Мои глаза распахнулись.
– Ты выходила из комнаты?
– Эм. Ага. Я умирала от голода. На обратном пути я зашла в Зал Оценки. Я надеялась, ну, надеялась и одновременно боялась – честно говоря, не представляю, как буду выживать на Земле без тебя, – что рейтинг твоего грешника изменился.
Я выпрямилась.
– И?
Ее губы скривились.
– Все по-прежнему.
Неудивительно. Однако было удивительно, что гильдия не стояла на ушах из-за моего проступка. Неужели архангелы и ишимы держали все в секрете, поскольку это произошло из-за их ошибки?
– Что случилось прошлой ночью, Лей?
Я вздохнула, затем накрыла ее руку своей.
– Много всего, Селеста. Слишком много всего случилось прошлой ночью.
Когда я рассказала подруге о всех произошедших ужасах, ее лицо сморщилось.
– Ты разочарована во мне? – спросила я, когда она так и не произнесла ни слова после моего рассказа.
Ее ресницы достали до бровей.
– Разочарована? Ты шутишь?
– Я бросила вызов нашей системе и раскритиковала архангела.
Я не жалела о том, что сделала, но сожалела, что разговор закончился на плохой ноте.
Селеста сощурилась.
– Ты спрашиваешь девочку, которая всю жизнь бросала вызов системе, считает ли она, что ты неправа? Лей, я… Я очень горжусь тобой.
Я сжала ее руку, которая напряглась на моем колене.
– Тогда почему у тебя такой вид, будто ты вот-вот разрыдаешься?
– Потому что… – она прикусила губу. – Потому что твое большое, глупое сердце может стоить тебе бессмертия, – она шмыгнула носом, и слезы потекли по ее веснушкам. Убирая свою руку из-под моей, Селеста сказала: – И я не хочу тебя терять, – она потерла лицо, из-за чего только размазала слезы
