Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну как, сэр, нашли что-нибудь? — спросил он с вымученной улыбкой.
— Ты оказался прав насчет иллюминатора, Роберт, — сказал я и дал ему обещанный соверен.
Плотник работал молча, со знанием дела, Роберт, стюард, все еще жался неподалеку.
— Я, конечно, простой человек, сэр, — сказал плотник, — но будь моя воля, я бы посоветовал вам убрать отсюда вещи. Вогнали бы в дверь полдюжины четырехдюймовых гвоздей, вот и все тут. На моей памяти за четыре рейса четверо тут с жизнью свели счеты. Откажитесь от своей затеи, сэр, ей-богу, откажитесь.
— Сделаю еще одну попытку этой ночью, — ответил я.
— Бросьте, сэр, ей-богу, бросьте! Скверное это дело, — сказал перед уходом плотник, убирая инструменты. Но я воспрял духом, узнав, что капитан составит мне компанию, и положил, что никто не отговорит меня довести это странное дело до конца. В тот вечер я воздержался от гренок с сыром и даже отказался от традиционного виста: решил поберечь нервы. К тому же, полный тщеславия, я жаждал хорошо выглядеть в глазах капитана.
* * *Капитан был из тех отважных и неунывающих мореплавателей, чья смелость в сочетании с твердостью и спокойствием в трудной обстановке вызывают к ним безграничное доверие. Такому досужей болтовней голову не заморочишь, и его решение помочь мне в расследовании свидетельствовало о том, что он имел серьезный повод для беспокойства. В какой-то степени на карту была поставлена его репутация, впрочем, как и репутация «Камчатки». Когда пассажиры бросаются за борт — это чрезвычайное происшествие, и ему это было хорошо известно.
В десять часов вечера, когда я докуривал последнюю сигарету, капитан подошел ко мне и потянул в сторону от пассажиров, стоявших в темноте на палубе.
— Дело нешуточное, мистер Брисбейн, — сказал он, — Мы должны приготовиться либо к разочарованию, либо к тяжелому испытанию. Я отношусь к этому делу весьма серьезно и, что бы ни случилось, попрошу вас поставить свою подпись под совместным заявлением. Если сегодня ничего не произойдет, мы будем дежурить завтра и послезавтра. Вы готовы?
Мы спустились и вошли в каюту. Уже на пороге я увидел Роберта; он стоял поодаль в коридоре, наблюдая за нами со своей обычной ухмылкой, будто заранее знал: произойдет что-то страшное. Капитан закрыл дверь и запер ее на засов.
— Поставьте-ка чемодан у двери, — предложил он, — Один из нас будет сидеть на нем, тогда никто не сможет отсюда выйти. Иллюминатор задраен?
Я проверил: он был в том же положении, что и утром. Открыть его можно было, только используя рычаг, как это сделал я накануне. Потом я отдернул шторки верхней полки, чтобы она была на виду. По совету капитана я зажег дорожный фонарик и подвесил его над верхней полкой. Капитан настоял на том, что он сядет на чемодан, заявив, что должен иметь моральное право поклясться, что находился перед дверью.
Потом он предложил тщательно обыскать каюту, и мы быстро закончили с этой операцией — заглянули под нижнюю полку и под кушетку, стоявшую под иллюминатором. Там было пусто.
— Ни один человек не может сюда зайти, — сказал я. — Ни одному человеку не под силу открыть иллюминатор.
— Прекрасно, — спокойно отозвался капитан, — Отныне все увиденное нами — либо игра воображения, либо нечто сверхъестественное.
Я присел на край нижней полки.
— Первый раз это случилось в марте, — начал свой рассказ капитан, закинув ногу на ногу и привалившись спиной к двери, — Пассажир с верхней полки оказался лунатиком. Во всяком случае, было известно, что он немножко не в себе и в путешествие отправился без ведома друзей. Он выбежал на палубу посреди ночи и выбросился за борт, вахтенный офицер даже не успел перехватить его. Мы остановились и спустили шлюпку. В это время как раз установилось затишье перед штормом. Мы его не нашли. Разумеется, его самоубийство было потом расценено как следствие помешательства.
— Вероятно, такое случается довольно часто? — рассеянно заметил я.
— Отнюдь нет, — возразил капитан, — В моей практике такого не бывало, хотя, по слухам, на других кораблях и случалось. Так вот, как я уже сказал, это произошло в марте. В том же рейсе… Куда вы смотрите? — спросил он, оборвав свой рассказ.
Наверное, я ничего не ответил. Я не мог оторвать глаз от иллюминатора. Мне казалось, что медная петля медленно поворачивается под винтом — так медленно, что я сомневался, движется она или нет. Я напряженно всматривался, мысленно фиксируя ее положение, пытаясь удостовериться, изменилось ли оно. Заметив, куда я смотрю, капитан тоже уставился на петлю.
— Она движется! — вскричал он уверенно. — Нет, не движется, — добавил он через минуту.
— Если б дело было в вибрации винта, иллюминатор открылся бы днем, но вечером он был задраен так же плотно, как и утром, — я поднялся и оглядел головку винта. Он, конечно, держался уже не плотно, и я, приложив небольшое усилие, мог бы его отвинтить пальцами.
— Удивительно то, — сказал капитан — что второй из пропавших, как полагают, выбросился из окошка иллюминатора. Вспомнить страшно. Это случилось в полночь. Штормило. Меня подняли по тревоге, сообщили, что в одной из кают открыт иллюминатор, и ее заливает. Я спустился и обнаружил, что каюту затопило. Стоило судну накрениться, и вода потоком лила через иллюминатор, причем открыто было не только окошко, он сам раскачивался и держался лишь на верхних болтах. Нам все же удалось его закрыть, но был причинен большой ущерб. С тех пор в каюте время от времени попахивает морской водой. Мы и решили, что пассажир выбросился в море через иллюминатор, хотя одному Богу известно, как это у него получилось. Стюард уверяет, что в этой каюте никакие запоры не действуют. А ведь снова пахнет, — капитан подозрительно принюхался, — ей-богу, пахнет, вы чувствуете?
— Да, отчетливо, — сказал я и невольно вздрогнул: смрадный запах стоячей морской воды усилился, — Когда в каюте стоит такой запах, логично предположить, что она сырая, однако, мы осмотрели ее утром с плотником и убедились, что везде сухо. О!
Мой дорожный фонарик, подвешенный над верхней полкой, внезапно потух. В каюте тем не менее было довольно светло: за матовым стеклом возле двери горела лампа. Корабль сильно качало, и в такт качке шторки верхней полки ходили взад и вперед. Я вскочил, намереваясь заняться фонариком. Но тут же с громким криком изумления вскочил и капитан, я стоял к нему спиной, когда услышал этот возглас, а потом и призыв на помощь. Я рванулся к нему. Он изо всех сил удерживал медную петлю иллюминатора. Несмотря на все его старания, она дергалась у него в руках. Я схватил трость — тяжелую дубовую трость, которую всегда вожу с собой, засунул ее в петлю и прижал всем телом. Крепкая трость внезапно переломилась, и я упал на кушетку. Поднявшись, я увидел, что иллюминатор распахнут настежь, а капитан с побелевшими губами стоит спиной к двери.
— Что-то там есть, на этой полке, — крикнул он изменившимся голосом, дико вытаращив глаза, — Держите дверь, а я гляну: что бы там ни было, никуда от нас не денется.
Но я не кинулся к двери, а вскочил на нижнюю полку и ухватил нечто, лежавшее наверху.
Что-то невообразимо мерзкое извивалось у меня в руках, по виду — утопленник, долго пробывший в воде, но он двигался и мог осилить десятерых живых. Я из последних сил удерживал эту скользкую, жуткую, пахнущую тиной тварь. Мертвые белесые глаза, казалось, вперились в меня. От него исходил гнилостный запах застоявшейся морской воды. Блестящие мокрые волосы висели прядями вдоль мертвого лица. Я боролся с мертвецом. Он навалился на меня и опрокинул на спину, почти сломав мне запястья. Руки трупа сдавили мою шею. Сама смерть одолевала меня, и я, вскрикнув, выпустил его.
Когда я упал, он, перескочив через меня, набросился на капитана. Тот стоял бледный, как полотно, со сжатыми губами. Он, кажется, успел нанести мертвецу мощный удар, а потом с диким воплем повалился лицом вниз.
Мертвец замешкался над распростертым телом, а я снова закричал от ужаса, но у меня тут же пропал голос. Мертвец вдруг исчез, и мне в моем полубезумном состоянии показалось, что он ушел через окошко иллюминатора, хотя никто не сможет объяснить, как можно пройти сквозь столь малый проем. Я долго лежал на полу рядом с капитаном. Наконец начал приходить в себя, пошевелился и сразу понял, что у меня сломана в запястье левая рука.
Пошатываясь, я все же поднялся и сделал попытку здоровой рукой поднять капитана. Он стонал, ворочался и наконец пришел в себя. У него не было повреждений, но он находился в тяжелом шоке.
Хотите знать, что было дальше? Но на этом моя история заканчивается. Плотник осуществил свой замысел и загнал с полдюжины четырехдюймовых гвоздей в дверь сто пятой каюты, и если вам доведется пересечь Атлантику на «Камчатке», попросите полку в этой каюте. Вам наверняка ответят, что она занята. Она и впрямь занята — этим утопленником.
- Похищенная - Стивенс Чеви - Маньяки
- Джек и Джилл - Джеймс Паттерсон - Маньяки
- Джек и Джилл - Паттерсон Джеймс - Маньяки
- Кошки-мышки - Паттерсон Джеймс - Маньяки
- Лик смерти - Коди Макфейден - Маньяки
- Красный ангел - Роксана Лонгстрит - Маньяки
- Четверо слепых мышат - Джеймс Паттерсон - Маньяки
- Я - не серийный убийца - Дэн Уэллс - Маньяки