Как только за английским шпионом захлопнулась дверь, то я опустил ноги с постели, облокотился на подушки и в таком полусидящем положении стал ожидать возвращения своего домоправителя, мажордома Бунга-Бунга. А в этот момент мой головной мозг решал одно небольшое логическое уравнение. Он работал, подобно персональному компьютеру, проводя аналитическое сравнение отдельных частей тела этого французского предателя и английского шпиона с отдельными частями тела того самого гимназиста, который вчера пырнул меня ножом в бок. Сравнительный анализ дал однозначный результат, который я, в принципе, и ожидал. Сравнение дало всего лишь восемьдесят два процентов прямых и непосредственных совпадений!
Вернулся Бунга-Бунга, он вежливо поинтересовался у меня, когда мы собираемся покидать Париж?! Не удивляйтесь такому странному вопросу как бы к умирающему человеку?! Дело в том, что я уже рассказал Бунга-Бунга о своем намерение посетить немецкий Гамбург, дворецкий был обязательным человеком, всем сердцем болеющим за то или иное дело, вот он и проверял меня, когда же я собираюсь отправляться в дальнюю дорогу. Бунга-Бунга хотел заранее заложить наш дорожный рыдван, отобрать в дорогу лучшую шестерку лошадей, определиться со слугами, которые будут нас сопровождать в поездке.
Я же, внутренне посмеиваясь над этой ситуацией, заявил, что Бунга-Бунга должен сам, как глава крупной торговой компании, отправляющийся для переговоров и подписания контрактов с немецкими купцами в Гамбург, определиться со всеми этими вопросами. А мне ему следует доложить об уже принятых им решениях. К этому моменты мы с ним вдвоем уже давно решили, что нашу делегацию будет сопровождать небольшой отряд наемников под командованием нашего молодого мафиози Джакомо!
Бунга-Бунга стоял передо мной, краснел щеками, судорожно вдыхал в себя воздух, переступал с ноги на ногу, ему явно не нравилось положение, в котором он сейчас находился. Он не знал, как ему следует себя вести, когда его работодатель вполне живой и здоровый, полулежа в постели, нагло заявлял о том, что он, как человек, получивший серьезное ранение, и находящийся на грани смерти, остается умирать в Париже.
В душе я никогда не был садистом, поэтому, понаблюдав за тем, как реально мучается и страдает мой друг и лучший помощник, решил больше над ним не изгаляться. Ведь, на деле я буду инкогнито сопровождать своего Бунга-Бунга, став на время одним из сменных кучеров торговой делегации, чтобы под его личиной путешествовать вместе со всей компанией. Дома же в Париже останется моя тень, которую время от времени будет посещать великий медик и демон преисподней, мосье Слюсар. Он будет регулярно посещать мой особняк с тем, чтобы во всеуслышание говорить о тех муках, которые я сейчас испытываю. Огорченно покачивать своей головой, лицо делать скорбным каждый раз, когда речь будет заходить о моей физическом состояние, как бы этим утверждая, что он не в силах вылечить друга!
Мажордом Бунга-Бунга обладал острым умом, поэтому и служил у меня особо доверенным лицом, был моим близким другом, на которого я всегда мог положиться в самых труднейших ситуациях. Он сразу же сообразил, как он должен поступать в такой столь мрачной ситуации, перед нашим отъездом в Гамбург. Мне даже не пришлось ему во второй раз объяснять свой замысел. Этот сметливый француз сам догадался о том, что в тот немецкий город меня влечет не только одно желание провести переговоры с германскими купцами, но и нечто такое, что я особо не желал с кем-либо обсуждать. Поэтому он прекратил свои наивные расспросы, а стал вместе со мной играть в одну дуду, мы вместе с ним обсудили некоторые детали этой нашей загранкомандировки, обоюдно решив, что о деталях свой договоренностей мы не будем информировать даже нашего мафиози, Джакомо!
Через два дня большая дорожная карета, рыдван, миновала ворота моего парижского особняка, проехала по нескольким парижским улицам, чтобы вскоре катить по загородной дороге на город Нэнси. Карету сопровождала небольшая группа вооруженных до зубов всадников, человек в шесть или в семь, которыми, разумеется, командовал молодой итальянский мафиози Джакомо. Я же с возможным комфортом сидел на передних козлах кареты, небрежно посматривал по сторонам с высоты своего положения или сидения, которое делил со вторым кучером торговой делегации Агостино. Такая высокая позиция позволила мне вовремя заметить группу парижских гаврошей, которые с увлечением играли в кости. Эта игра в кости велась на противоположной стороне улицы от моего парижского особняка.
В тот момент, когда карета проезжала мимо этой группы подростков, один из них приподнял голову, чтобы внимательно рассмотреть обоих кучеров кареты и сопровождающих ее всадников. Несколько секунд он держал в своем поле зрения меня и Агостино, но вскоре безразлично отвернул голову в сторону, так как не признал в нас знакомым ему лиц. Но этого краткого момента мне хватило для того, чтобы в этом парижском гавроше узнать маркиза де Сеньоле. Этот придурок трейси, английский шпион появился возле моего особняка для того, чтобы удостовериться в том, что это не я отправляюсь на переговоры в Гамбург. Но маркиз де Сеньоле и на этот раз проявил некоторую небрежность в своей шпионской работе! Вместо того, чтобы в этом деле наблюдения за подозрительным субъектом положиться на группу профессионалов наружного наблюдения, маркиз решил сэкономить, сам провел это наблюдение, чтобы в очередной раз, разумеется, облажаться!
Дорога, по которой катил наш рыдван, соединяла столицу Париж с городком Нэнси королевской провинциальной Франции. Эта дорога, видимо, пользовалась большой популярностью среди лягушатников, на ней нам то и дело встречались встречные и попутные кареты. В большинстве случаев мы неплохо разъезжались на этой узкой дороге. Проезжали мимо друг друга, даже не останавливались, чтобы познакомиться или обменяться дорожной информацией, как случалось на дорогах моей любимой Московии. Такие встречи, обмен дорожной информацией происходил только в придорожных харчевнях или тавернах, где путники могли отобедать всем тем, что хозяин таверны готовил и выставлял на стол. Хорошо перекусив и отдохнув, можно было познакомиться с той или иной компанией путников, чтобы поболтать с ними о светских новостях столицы или какого-либо провинциального городка. А затем расходиться по номерам для сна перед завтрашней дорогой.
Бунга-Бунга оказался неплохим путником, он быстро входил в доверие другим путешественникам, болтая с ними о серьезной или о не серьезной информации. По крайней мере, на этих людей, путешествующими по дорогам Франции, этот молодой человек производил положительное впечатление. Но серьезные документы по торговым операциям с Московией своей компании он изучал в полном одиночестве, когда его карета катила по дороге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
