Я решила послать Бабе телеграмму, как сделала после нападения, хотя была уверена, что Он уже знает и услыхал мой призыв о помощи, как это было в случае угона нашего самолета. Кроме того, возможность сделать сделать что-либо конкретное приносила огромное облегчение.
Полет в Айдахо-Фолс и наше прибытие в больницу были похожи на ночной кошмар, только такой, когда невозможно проснуться, чтобы понять, что это был лишь сон. Нас поспешно впустили, хотя часы приема давно миновали, что тревожило меня во время полета, так как в такое время на пути часто становятся такие мелкие препятствия. Все четверо пациентов находились в разных отделениях больницы, причем Лорна находилась в отделении интенсивной терапии. Куда я должна пойти сначала? Я стояла в нерешительности посреди коридора, спрашивая себя, кто же больше всего нуждается во мне -- Лорна, Эд или один из детей. Теперь, когда мы действительно были с ними и кончилось долгое ожидание, а также исчезло чувство тревоги и безнадежности, я смогла вздохнуть свободнее. С того момента я буквально почувствовала, что Баба взял все заботы на Себя, а я превратилась в марионетку или лунатика, с благодарностью идущую под Его руководством.
Внезапно я поняла, что должна сначала бежать к Лорне, так как ее травмы гораздо серьезнее, чем у остальных. Тем не менее, я оказалась совершенно неподготовленной к виду нашей любимой дочери: с огромной воспаленной раной на виске, очевидно, в состоянии комы, окруженная различными системами жизнеобеспечения, расположенными вокруг ее кровати. Ее вид почти разбил мне сердце, и я в отчаянии выкрикнула имя Бабы. Снова я почувствовала, что Он принял заботу на себя. Я быстро поцеловала ее раненое лицо, прошептала на ухо, что я здесь с нею, сжала ее руку и пообещала вернуться по возможности скорее после того, как повидаю ее детей. Крупная слеза скатилась у нее по щеке, дав мне надежду, что она услышала меня.
Затем я пошла к Брайану, которому было лишь восемь месяцев и, конечно, очень не хватало матери. Шейла присоединилась ко мне, и мы вдвоем вошли в помещение, где он лежал в детской кроватке с грузами, прикрепленными к вытяжному аппарату. Невероятно, но он приветствовал нас своей солнечной улыбкой. Я бы все в мире отдала, чтобы поднять и прижать его к груди. Я никогда не испытывала такого острого чувства сожаления, которое испытала, столкнувшись с таким хитроумным нововведением, которое позволяло лишь наклониться над его кроваткой и едва погладить его. Но он улыбался и ворковал, узнавая нас, и тянул ручки ко мне, чтобы я взяла его на руки, и в это время мне понадобились все силы, чтобы не потерять самообладание и не заплакать. Он быстро завоевал репутацию и прозвище ребенка-ангела. Я никогда не сомневалась, что Баба заботится о нем, и именно Брайан поддерживал в нас здравомыслие и надежду своей улыбкой и добрым характером.
С другой стороны, Кристал Энн совершенно ушла в себя и отказалась есть, пить и говорить, пока мы не прибыли. Как только она увидела нас, то смогла преодолеть ужасный шок и залилась слезами. Нам сказали, что у нее трещина в черепе, к счастью, не столь серьезная, как у ее матери, хотя и достаточная, чтобы потерять ориентацию во времени. В отличие от разочарования, испытанного при невозможности прикоснуться к Брайану, я смогла взять это перепуганное дитя на руки и попытаться успокоить ее. Постепенно она начала отвечать и через некоторое время согласилась немного поесть. Затем она заговорила, задыхаясь и всхлипывая, спросив, почему она не может увидеть свою мамочку, и сказав мне, что понимает, что получила рану и у нее пошла кровь, когда она выпала из машины.
Потом я посетила нашего дорогого зятя, который находился в мужской палате. Он очень страдал, страшно беспокоясь за свою пострадавшую семью, в дополнение в своим собственным травмам: несколько сломанных ребер и проколотое легкое. Что мы могли сказать ему, чтобы умерить жуткий страх и боль, так явно видимую в его глазах, полных печали? Только Баба с Его бесконечной мудростью мог знать, чт'о нужно.
Сидней, Шейла и ее жених Мартин оказывали огромную поддержку, без устали переходя из палаты в палату, чтобы помочь, чем только можно. Шейла также присоединилась ко мне в мольбе и песнопении за выздоровление Лорны. Так потекли бесконечные часы с незначительным отличием дня от ночи, когда мы следили за любыми возможными признаками перемен в каждом из пациентов. После нашего прибытия Лорна оправилась настолько, что могла дышать без аппарата искусственного дыхания и, хотя была все еще в коме, казалось, слышала нас, и из глаз у нее время от времени текли слезы. Однажды она взяла мою руку и положила ее на сердце. Наши надежды возросли. Баба, должно быть услыхал призыв о помощи и ответил. Я чередовала беседы с ней с пением ~бхаджанов| дни и ночи напролет, подбадривая, увещевая и умоляя позвать Бабу на помощь.
Как только Эд окреп, мы с ним разделили круглосуточное бдение у постели Лорны, распевая ~бхаджаны|, заверяя ее в том, как сильно мы ее любим и как она нужна нам, и поощряя ее присоединиться к нам в молитвах за ее выздоровление. Казалось, она слышала и безмолвно отвечала. Прибыли родители Эда с одной из его теток и с кузиной, а позже к нам присоединились несколько наших очень близких друзей, увеличив число молящихся. С того времени на детей изливались их любовь, утешение и заверение в преданности, помогавшие им на протяжении этого критического времени.
Однажды я столкнулась с необходимостью принять очень трудное решение. Кристал продолжала упрашивать, чтобы ей позволили увидеть ее мать, до тех пор, пока я не начала думать, что, возможно, я должна рассмотреть вопрос о том, чтобы отвести ее в палату матери. Может быть, если бы я лишь подвела ее к двери и разрешила заглянуть, это, возможно, удовлетворило бы ее глубокую потребность и облегчило бы душу. Наконец, я решила использовать этот случай. Я несла ее на руках, держа очень крепко и говоря, что мамочка спит, поэтому она должна вести себя очень тихо и не будить ее, так как она должна спать, чтобы быстро выздороветь. Я встала перед открытой дверью, так что она могла только видеть свою мать, лежащую на постели. Шепотом я мягко объяснила, что все эти трубки кормят ее мамочку, потому что она не может кушать сама, так как ей больно. Кристал очень внимательно всю изучала картину от двери и молчаливо кивала головой, когда я описывала все приборы, чтобы помочь ей понять их и не бояться их. Через несколько минут я спросила, не хочет ли она послать воздушный поцелуй мамочке. Она энергично кивнула головой, махнула рукой и наклонилась вперед у меня на руках, чтобы шепнуть: "Я люблю тебя, мамочка. Пожалуйста, поправляйся скорее". Затем она с готовностью позволила мне отнести обратно в ее комнату и вскоре крепко заснула. Я понимала, что очень рисковала, и почувствовала огромное облегчение, когда оказалось, что мне сопутствовал успех. Теперь она знала, где была ее мама, и это, по-видимому, обусловило очень важную связь между картиной на месте несчастного случая и теперешней картиной в больнице. С тех пор она стала легко говорить о своей матери и, когда играла с игрушечным телефоном, делала вид, что звонит своим друзьям, чтобы рассказать, что ее мамочка была ранена и теперь спит.
Как только Эд достаточно окреп, то пошел посмотреть, что можно спасти из разбитой машины, которая была перевезена на стоянку старых машин в городе. Это, должно быть, была трудная работа найти все те мелкие вещи, которые остались там, когда произошел несчастный случай, но он настоял на том, чтобы сделать ее самому. Возвратившись, он передал мне пакет с ~вибхути|. Я сразу же признала тот, который Баба материализовал для Брайана прежде, чем тот родился, когда сообщил нам, что Лорна хочет сына. Лорна носила этот пакет в своем бумажнике, и Эд как раз нашел его там, когда вытащил ее сумку из машины. Она сохранила его на то время, когда Брайан больше всего будет нуждаться в ней, что, как оказалось теперь, было правильно. Со слезами благодарности в глазах я взяла пакетик с собой в палату, где лежал в кроватке маленький Брайан, маленькие ножки которого удерживались в растянутом состоянии над его головой. Когда он услыхал, что я вошла, то повернул голову, чтобы посмотреть, кто пришел навестить его, и приветствовал меня восторженным воркованием и своей удивительной улыбкой. Я подняла пакетик, говоря: "Смотри, что Баба прислал тебе!" Его лицо осветилось, и он попытался выговорить имя Бабы. Затем он схватил пакетик из моих рук через прутья кроватки. Он двигался с такой быстротой, что рассыпал золу. Я побоялась, что он растеряет ее, но мне удалось спасти б'ольшую часть и быстро высыпать в его открытый рот. Он пытался помочь, растирая ее по лицу с довольным воркованием, так как подумал, что это новая веселая игра. Я несколько иначе представляла себе, как давать ему ~вибхути|. Мне лишь удалось передать дар Бабы и доверить Ему сделать все, что надо.