Но адмирал Безобразов — действительно не очень здоровый человек, по крайней мере, командовал несколькими успешными крейсерскими операциями, об одной из которых скажем чуть погодя. А адмирал Скрыдлов, если и выбирался в море, то никаких известных успехов за ним не числится.
Так что зря так тепло вспоминает Скрыдлова героический капитан 2-го ранга Лутонин с действительно героической «Полтавы». Хотя специалистом Скрыдлов, видимо, был хорошим. Даже З.П. Рожественский признавал за ним несомненные дарования флотоводца и крутой характер.
И окажись Скрыдлов во главе Порт-Артурской эскадры во время боя у Шан-тунга, ему просто пришлось бы выиграть этот бой, чтобы имидж не портить, и тем самым закончить победой войну для России. Отмазки Витгефта, типа «я не флотоводец», у него не было.
Однако Скрыдлов сыграл свою историческую роль в русско-японской войне отнюдь не успешным руководством вверенным ему флотом, а лоббированием на пост Командующего Маньчжурской армией товарища генерала Куропаткина. И преступно медленными сборами на Восток по назначению Командующим флотом.
Саботируя откровенно приказы Главнокомандующего адмирала Е.И. Алексеева, предпочел во Владивостоке командовать то ли 3, то ли 5, то ли еще более избыточным количеством адмиралов и то ли тремя, то ли двумя после гибели «Рюрика» крейсерами.
И совершенно уж непонятно
И, кстати, почему адмирал Скрыдлов не пожелал лично принять участие в том самом бою 1 августа 1904 года в Цусимском проливе?
Ведь крейсера вышли встречать 1-ю эскадру. Вдруг она бы проявила характер 2-й и прошла бы к Цусиме после боя 28 июля? Остановить ведь ее действительно было нечем. А тут бы аккурат встретить и принять командование на себя? Милое дело. Либо постараться прорваться с Владивостокскими крейсерами в Порт-Артур и все же возглавить эскадру? Может, в отличие от Иессена удалось бы разобраться как-нибудь с Камимура?
Странное поведение адмирала Скрыдлова совершенно не вызывает удивления и комментариев современных историков. Можно подумать, так и надо. Хотя, конечно, наглядишься на окружающее и решишь — действительно, так и надо! Гори оно все огнем…
Но речь-то все же идет про 1904 год. А в те времена поведение адмирала Скрыдлова удивление вызывало. Причем удивление достаточно сильное, поскольку оказалось оно отражено даже в таком вполне либеральном труде, как «История Русско-Японской войны» под редакцией господ Бархатова и Функе.
Приведем несколько строк из 2-го тома данного издания{109}: «В результате из всей нашей Тихоокеанской эскадры остались свободными и годными к делу только три крейсера 1-го ранга, входившие в состав Владивостокской эскадры. Эти крейсера были: “Россия”, “Громобой” и “Рюрик”, стоявшие в Золотом Роге и только изредка выходившие для нанесения мелкого вреда противнику захватом его транспортных судов».
Прервав цитату, скажем, что слова насчет мелкого вреда — типичный случай так называемого либерального вранья, которого, в общем, немало в этой либерально-думской по духу «Истории…». Владивостокские крейсера, особенно в первый период своего боевого бытия, были наиболее активно действующим отрядом русского Тихоокеанского флота, в определенной степени сохранившим свою боеспособность до конца войны. Свой первый боевой выход крейсера совершили еще в январе 1904 года. Выход из замерзшего порта вполне обеспечивал ледокол «Надежный».
Порт-Артур мог пасть к сентябрю
А с 31 мая по 7 июня 1904 года три крейсера — «Россия», «Рюрик» и «Громовой», под флагом адмирала П.А. Безобразова провели блестящую операцию под самым носом броненосных крейсеров адмирала Камимура. В ходе этой операции было пущено на дно несколько японских транспортов, на одном из которых находился груз поистине стратегический: восемнадцать 11-дюймовых гаубиц, предназначенных для сокрушения укреплений Порт-Артура и уничтожения нашей эскадры.
Следующие 18 таких гаубиц приобрела страна Ниппон только к сентябрю. Именно снарядами этих монстров, доставленных в Порт-Артур стратегическим тщанием мистера Витте-Полусахалинского, была потоплена во внутренних бассейнах крепости-ловушки наша многострадальная 1-я эскадра. Именно их 11-дюймовый снаряд пробил бетонный капонир (рассчитанный опять же старанием экономного товарища-брата Витте на снаряды 6-дюймовые), где находился генерал Кондратенко, лишив Порт-Артур его самого стойкого защитника. И уничтожение четырех таких гаубиц ставит в особую заслугу броненосцу «Полтава» кавторанг Лутонин.
А теперь представьте, что эти гаубицы могли появиться на высотах, окружающих Порт-Артур и не укрепленных стараниями брата-товарища Куропаткина, уже в начале июня[106].
На этом фоне меркнут даже такие факты, что этот же пущенный на дно транспорт «Хитачи-Мару», помимо гаубиц, перевозил 1095 человек солдат и офицеров Гвардейского резервного полка, 320 лошадей, и имел 120 человек судового состава. И уж совсем мелочью кажется захват парохода с отличным углем, очень пригодным для ненасытных крейсерских топок. 7 июня победители вернулись на Владивостокский рейд.
Для любящих наглядность: утопленные гаубицы по огневой мощи равны главному калибру четырех с половиной броненосцев.
А кроме этого, были потом и еще весьма успешные набеги «крейсеров-невидимок»: июньский под флагом Безобразова и 16-дневный июльский уже под командой контр-адмирала К.П. Иессена, — практически парализовавшие на некоторое время доставку грузов в островную империю и вызвавшие панику в ее — и далеко не только в ее — торговых кругах.
Благодарные соотечественники за этот нанесенный стране Ниппон мелкий вред сожгли дом адмирала Камимура и настоятельно советовали тому подумать о чем-нибудь типа сеппуку. Так три русских крейсера — по крайней мере, на три месяца! — свели на нет все труды генералов Куропаткина, Стесселя, Фока и, может быть, иных менее известных лиц по сдаче Порт-Артура. А значит, и по началу первой «русской» революции.
И еще: для более надежного прикрытия побережья эскадра Камимура была переброшена еще дальше от Порт-Артура — во внутреннее Японское море. И этот факт имеет прямое отношение к нашему дальнейшему рассказу.
Продолжим пока цитату из «Истории…».
Не будем требовать от Скрыдлова слишком многого
«К этому времени Начальником Тихоокеанской эскадры был назначен адмирал Скрыдлов, который так долго собирался ехать к своему посту, что прибыл на театр войны, когда уже всякое сообщение с Порт-Артуром было прервано и пробраться в крепость можно было только случайно… Таким образом, пробраться в Артур было можно, хотя это было и сопряжено с большим риском… И вот, новый начальник всего нашего флота на Дальнем Востоке очутился во Владивостоке только с тремя судами, тогда как подавляющее большинство вверенных его командованию судов находилось в Порт-Артуре.
Предъявлять к адмиралу Скрыдлову требование, какими бы то ни было способами пробраться в Порт-Артур, было, может быть, применением к нему слишком широкого масштаба, которому, очевидно, он удовлетворить не мог[107], но зато дальнейшие его действия, в особенности для непосвященных, вызывают справедливое изумление.
Владивостокская эскадра в составе трех крейсеров 1-го ранга была отправлена на соединение с остальными силами флота под начальством адмирала Иессена, а Начальник всей нашей Тихоокеанской эскадры продолжал оставаться во Владивостоке, где у него, кроме разных мелких судов да портовых сооружений, ничего не оставалось.
Если бы даже нашим крейсерам и удалось прорваться к Порт-Артуру, то дело от этого еще мало выигрывало, так как адмиралу Скрыдлову проехать в Артур все-таки было нельзя, и наш флот обречен был оставаться без руководительства, так как управлять его деятельностью из Владивостока, очевидно, было нельзя».
Здесь «История…» в своей критике маловразумительных действий адмирала Скрыдлова допускает неточность. Задание прорваться в Желтое море, по возможности соединиться с Порт-Артурской эскадрой и в случае встречи принять командование над ней было дано вице-адмиралу Безобразову после первого выхода 1-й эскадры 10 июня, о котором во Владивостоке, как мы знаем, долго не было ни слуху, ни духу. Поэтому и выход крейсеров состоялся только 15 июня.
Как видим, адмирал Скрыдлов и тогда не покинул полюбившийся Владивосток, но в тот раз поход возглавил, по крайней мере, номинальный начальник 1-й эскадры, которому и было приказано возглавить ее, буде встретит. Контр-адмиралу Иессену 30 июля было, напротив, указано, что в случае встречи он поступает под начало контр-адмирала Витгефта.
