освобождение требует жертв, что поделать. Наконец, выбравшись из ловушки, Гермес решительно наступил на Гипноса. Я уж думал, что он совсем растерял инстинкт самосохранения и снова ударит, но нет — Бог создал крошечный энергетический шарик и щелчком пальца подтолкнул его к Гипносу. Как только шарик дотронулся до Бога кошмаров, произошёл взрыв. Слабый, но и его силы было достаточно, чтобы мне в лицо полыхнуло жаром.
— Защита, — прошипел Гермес с ненавистью. — Очень сильная защита. Я не смогу восстановить близнецов. Скорее всего, никто не сможет. Но я позову Афину. Погоди… — он нахмурился. Я буквально слышал, как в его черепной коробке крутятся винтики. — Ты сказал, что тебя сюда привела Грозовая Жемчужина. Она привела тебя к ним?
— Не совсем. Я просто успел проверить только их, — ответил я и прошёл к третьей фигуре, на которой обрывалась раздвоенная нить артефакта Зевса. В ней было что-то странное, неестественное.
Видимо, у Гермеса было зрение получше моего, потому что он шокированно ахнул и, согнувшись, от души блеванул и забрызгал свои крылатые сандалии. Мне же пришла в голову странная мысль: что Боги меня разыгрывают. Глупо, бессмысленно, нелепо. Просто потому, что могут. Но я тут же её отмёл как идиотскую.
Передо мной стояла девушка.
Две девушки.
Они стояли спиной к спине, полностью обнажённые. Поэтому я мог видеть, что их кожа на плечах, руках, ягодицах и ногах срослась. Судя по всему, обе Богини имели крылья — те переплелись, изогнулись, сломались и сварились в нечто невразумительное. Нефункциональный комок перьев и плоти. Их тела были покрыты ссадинами, царапинами и синяками. Богини качались из стороны в сторону, погружённые в глубокий транс. Пока мы их рассматривали, они встрепенулись.
— Из-за тебя! Всё из-за тебя! — закричала одна из них.
— Нет, это ты! Я отомщу! — вопила другая.
Они начали бороться, и это выглядело бы курьёзно и смехотворно, если бы не было так тошнотворно и пугающе. Уродливый голем, состоящий из двух Богинь, бил сам себя — кусал, рвал, кусал, дёргал. Открылись и закровоточили старые раны — из некоторых выступил гной. Борьба была короткой — скоро Богини обессиленно уронили руки и продолжили качаться, словно в такт неслышимой колыбельной.
— Знакомься, Эрида — владычица раздора и Немезида — царица мести, — выдавил Гермес. Его раны почти все затянулись. По нему уже нельзя было сказать, что недавно он валялся, вбитый в скалу.
— Что-то подсказывает, что на концах оставшихся двух нитей нас ждёт не менее отвратительно зрелище, — вздохнул я и кивнул на противоположный край ущелья. Две фигуры находились словно за мутной стеклянной стеной. Если смотреть на них боковым зрением, стена исчезала. Но если обратить на них прямой взгляд — стена не позволяла рассмотреть ничего, кроме смутных очертаний. На удивление преграда оказалась простой иллюзией, и мы преодолели её без малейшего сопротивления.
— Изнанка меня подери, — я отвернулся и сплюнул горькую слюну. К горлу подкатила желчь.
— Согласен, — откликнулся Гермес.
Опять две Богини. Одна была прикована цепями к стене. Она не шевелилась. Вторая была абсолютно свободна. Она держала здоровенный тесак, которым отрубала конечности скованной Богини или потрошила её. Это было не убийством, а мучительной пыткой. После каждого взмаха тесаком Богиня-мучительница ждала, когда конечности снова прирастут, а раны на животе затянутся. И повторяла экзекуцию. Гермес с гневным возгласом попытался перехватить вскинутую руку, сжимающую тесак, но снова бахнул взрыв и нас отшвырнуло на добрые пятьдесят метров.
— Защита, — прорычал Гермес. — Да что же за зверство!
— Кто-то очень сильно её не любит, — сказал я, указывая на пленённую Богиню. По её щекам текли слёзы.
— Это Апату, повелительница обмана, — Гермес цокнул языком. — Когда-то она пленила самого Зевса. Так запудрила ему мозги, что над ним потешался весь Олимп. Он изгнал её в человеческий мир, но она, конечно же, обманом проскользнула обратно. Зевс знал об этом, но притворился, что не знает. Если бы он не исчез, я бы подумал, что он устроил показательную казнь. Ты понял, почему Грозовая Жемчужина указывает на них?
— Нет, — я нагло соврал. Потому что была у меня одна идея… Но я хотел её сперва проверить. Сможете меня подкинуть до портала?
— Я тебе не такси, — фыркнул Гермес. — Доберёшься пешком. И карту сделай.
— Я вам понадоблюсь? В смысле на вашем божественном собрании, в качестве свидетеля?
— Каком собрании? — Гермес вопросительно приподнял брови.
— По этому поводу, — я обвёл рукой Богов и Богинь, над которыми кто-то вдоволь поиздевался.
— Разберёмся без любопытного человечишки, — усмехнулся Гермес, и по тому, как он это сказал, я понял: не будет никакого собрания. Гипнос, Танатос, Немезида, Апату и Эрида были изгоями. Зачем поднимать панику из-за тех, чьё исчезновение никто не заметит? Гермес собирался замести всё под коврик.
— Хорошо, — я попрощался с ним и поспешил на выход из ущелья. С пальцев всё быстрее лилось жидкое серебро. Я успел вовремя — стоило мне выбраться на поверхность, как на землю сорвалась последняя серебряная капля. Я облегчённо опустился на зелёную траву и вздохнул. Что-то мне совсем не хотелось отслеживать, куда ведут ещё две нити Грозовой Жемчужины.
Глава 20
Я потратил несколько часов на то, чтобы изучить Олимп и составить карту. Конечно, я исследовал далеко не все уголки божественного измерения, но теперь точно не заблужусь. Я отметил на карте места, куда меня привели предыдущие нити. В принципе, у меня оставалась энергия и я мог бы посмотреть, куда вьётся пятая энергетическая нитка, но… Зачем торопиться, если можно заняться собственным развитием? Я вернулся на Землю через Храм Гермеса и отправился в поход по Данжам. Следующие две недели опять превратились в день сурка — я убивал монстров, поглощал кристаллы и тренировался со Святовитом. Душу особенно грело, что временные заклинания — Торможение и Стирание — я активировал всё быстрее и быстрее. В сравнении с недавним прошлым прогресс был значительным.
В перерывах между охотой и тренировкой — когда не спал, разумеется, — я размышлял, как связано исчезновение Зевса и все эти изуродованные Боги. Ладно Прокруст — полубог, которого наказали за преступления. О нём никто не беспокоился. Но Танатос? Не то чтобы я был знатоком греческого Пантеона, но мне кажется, что Бог смерти в нём не последнее лицо. Да ещё и
