— Сказать по правде, у меня от Ушаковых мурашки бегают по коже, — признался мастер, когда примерка завершилась, и он, сделав ещё пару совсем небольших изменений, отослал помощников к нему в мастерскую.
— Почему? — я недоуменно посмотрел на него, после того, как натянул футболку.
— Не знаю, они мне кажутся очень опасными. Особенно, Егор. Зато он женщинам нравится, даже больше вас, Константин Витальевич. — Он мотнул головой и удалился, оставив меня одного.
— Больше меня женщинам и Вольф нравится, — я немного раздраженно посмотрел вслед старому мастеру. — Но это не значит, что он опаснее меня. да и про Егора я такого сказать не могу.
И я вышел из примерочной, чтобы забрать уже уставшую меня ждать мать и поехать домой. Мне ещё нужно деда насчёт аккредитации моих журналистов попросить, и с Громовым поговорить, да много ещё дел на самом деле, и это, учитывая, что я не выспался ни хрена, и всё ещё плоховато после вчерашнего соображаю. Но, ничего, до бала ещё есть немного времени, потому что там мне ворон ловить совсем нельзя, на таких вот мероприятиях может произойти на самом деле всякое.
Глава 24
Оставшееся до бала время прошло в какой-то бесконечной суматохе. Я постоянно где-то бегал, что-то делал, но, когда останавливался, чтобы подумать о том, а что я, собственно, вообще делаю, то не находил ответа. Но, в следующую минуту меня уже выдергивали из задумчивого состояния, и я опять куда-то ехал или бежал, и что-то снова делал.
Но, всё-таки мне удалось выкроить немного времени, и поговорить с Громовым. Он, конечно, немного поломался, так для приличия, а потом впрягся в поручение по созданию охраны издательства, несмотря на приближающиеся праздники.
Дед сумел получить допуск во дворец для моих журналистов, и я пошёл с Егором в издательство, чтобы отдать пропуска и представить нового начальника охраны. К моему удивлению, все сотрудники были на местах, словно тот предпраздничный корпоратив мне привиделся. Девушки из светских новостей вцепились в пропуска так, что даже стало интересно, можно из их хватки вырвать эти куски пластика, или нет?
Михалыч же сначала сидел, что-то печатая на специальном устройстве, периодически включая и выключая его, и лишь, когда я кашлянул, привлекая внимание, он поднял на меня взгляд, и вытащил из уха очередное устройство, из которого я тут же услышал свой собственный голос. Без блесток на лице и волосах узнавание проходило более успешно.
— А-а-а, эм, — глубокомысленно произнёс Ярослав и замолчал.
— Этого хватит на статью, которая станет бомбой, как ты обещал? — я кивнул на записывающее устройство.
— Да. А вы правда Константин Керн? — спросил он и покосился на наушник, в котором в этот момент раздался звук выстрела.
— В что не похож? — он сначала отрицательно покачал головой, а потом закивал. Вот и пойди пойми этого Михалыча.
— Я сначала думал, что большей отморози, чем Егор Ушаков в нашем поколении не встречается, — протянул он. — Как выясняется, я ошибся и рад этому.
— Это мы с Егором отморози? — я даже подавился. — Ты на себя посмотри сначала.
И я ушел из редакции, оставив Ярослава чесать тыкву в надежде обнаружить в ней ответ, на основании каких критериев я сделал такой интересный вывод. В издательстве я оставил Громова, и вернулся в круговорот мелких, но чрезвычайно выматывающих дел.
И вот в девять вечера мы все при параде, а мать ещё и в драгоценностях, стояли в холле и ждали, когда подадут дедовский лимузин.
— Так, напоминаю ещё раз, для особо одарённых: с десяти вечера и до самого Нового года будет официальная часть, — дед заметно волновался. Уже много лет они с матерью не посещали императорский бал. Приглашения получали, но находили сотни причин, чтобы пропустить данное мероприятие.
— Я помню, — ответил я меланхолично, но дед словно не слышал меня, продолжая давать наставления.
— По регламенту, ровно в десять часов двенадцать минут вы с Вольфом представляете свои трубки и дарите одну императору Михаилу. Трубку получите перед самым вручением. Вам её отдаст непосредственно начальник охраны дворцового корпуса. — Я терпеливо слушал в стопятьсотый раз, как будет проходить наш регламент. — После я обращусь к императору, и он подтвердит твои права, как наследника клана. получаешь бумаги из рук императора мы уходим. На всё про всё Кернам выделено десять минут. Всего официальные церемонии будут длиться до половины двенадцати. затем следует речь императора, поздравления, мы дружно встречаем Новый год, и начинается непосредственно бал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это всё замечательно, вот только за всё это время ты мне не сказал, со Стояновыми всё остаётся в силе, и на балу будет объявлена наша с Анной помолвка? — я действительно не мог всё это время добиться внятного ответа от деда.
— Да, конечно. Все бумаги о слиянии и разделе сфер влияния уже подготовлены. Как только император нас отпустит, мы со Стояновым их подпишем. Останутся формальности в виде предложения, — дед махнул рукой, словно бы намекая на то, что и само предложение и последующая за ним помолвка — это так, ерунда, дело житейское.
— Отлично, в таком случае, пока мы не уехали, может ты мне всё-таки кольцо отдашь? — я скептически посмотрел на деда, который пару раз моргнул и задумался.
— Кольцо?
— Да, кольцо. Ты мне совсем недавно запретил покупать кольцо, сказал, что у Кернов есть фамильное специально для помолвки, — я раздраженно побарабанил пальцами по поручню лестницы. Насколько мне было известно, кольцо на свадьбу всё-таки придётся покупать, но вот что я буду делать сегодня?
— Ах, да, кольцо, совсем забыл, — дед быстро прошел в сторону кабинета, где, как я знал, находится большой сейф, и вскоре вернулся, протягивая мне очень красивое кольцо. Не массивное, оно будет прекрасно смотреться на тонком пальчике Анны. — Теперь, вроде бы всё, — дед поднял глаза к потолку, вспоминая, не забыл ли чего, и практически сразу накинул пальто и пошел к входной двери.
Дворцовые ворота были распахнуты, но для проезда машин была выделена довольно узкая тропа, которую отделяли от парка взмывшие с двух сторон огромные магические перегородки, наподобие тех, которые образовывали купол вокруг тюрьмы, в которой сидел дед. Нашу машину проверили на въезде, затем, когда водитель остановил её возле крыльца и мы вышли, к водителю сел представитель охраны и принялся показывать, где он должен припарковаться. Нас же опознали на входе и указали куда идти, а то вдруг давно не бывавший на балах дед всё забыл. Поднявшись по широкой лестнице, мы все вместе вошли в большой бальный зал. Ко тут же подскочил немного бледный и взволнованный Вольф, маму утащила в сторону мать Юрки, а деда взял в оборот Стоянов. Анны не было видно, но, думаю, что она сейчас среди девиц, которые сбились в стайки, как те птички. Из этих стаек раздавался периодически смех, а нас с Волфом старательно обстреливали взглядами.
— Даже странно, что на тебя обращают внимания меньше, чем на меня, — пробормотал я, чувствуя себя неуютно под этими пристальными взглядами.
— Это потому, что ты ещё холост и не связан ни с кем никакими обязательствами. Заметь, даже те дамочки, которые явно были не прочь с нами развлечься, сейчас рассматривают тебя не как потенциального любовника, а как возможного зятя. — Юрка нервно хохотнул.
— Мне что-то не по себе, — я немного расслабил галстук, который внезапно сделался слишком тесным.
— Что-то вы слишком бледные, — раздался весёлый голос и к нам подошел, держа небрежно бокал с шампанским Егор Ушаков. — Это же бал. Нам просто положено волочиться за юбками. Можно сказать, сам бог велит.
— Это тебе положено, ты не наследник клана первой линии, — хмыкнул Вольф. Так, похоже, никому никого представлять не надо, Юрка с Егором прекрасно знают друг друга.
— И слава богу, — Егор благочестиво сложил руки в молитвенном жесте. — Зато мне не надо прятаться за колоннами, чтобы избежать охоты за собой особо амбициозных девочек и их мамаш.
