- Тебе это приснилось?
- Может быть. Кажется, в жизни так хорошо не бывает. Но вроде как, сон смотрели мы оба, один и тот же.
Ничего не отвечаю на это замечание. Герман наклоняется, чмокает меня в нос. Я натягиваю на себя одеяло. Надо умыться для начала, а потом уже предаваться нежностям.
- Голодная? Я - зверски.
- Спасибо, мне бы умыться.
- Душ в твоем распоряжении.
- Давай ты первый, раз так кушать хочешь.
- Хорошо, - снова наклоняется и целует на этот раз в глаз. Потому что нижняя часть моего лица под одеялом. - Подреми еще немного.
О том чтобы уснуть и речи быть не может. Встаю, закутываюсь в одеяло. Иду к небольшому шкафу. Пожалуй, одолжу у Германа рубашку. В клипах такое поведение героини всегда выглядит сексуально.
Мне почему-то немного грустно. Хотя что еще я могла ожидать от утра? Предложения руки и сердца? Подобные мечты могут быть свойственны только полной идиотке.
- Ванная в твоем распоряжении, малыш.
Герман, шикарный, свежий, довольный жизнью, стоит в дверях в одном полотенце на бедрах.
- Я взяла твою рубашку, - признаюсь в самовольстве.
- Тебе очень идет.
Подходит ко мне с намерением поцеловать, тянется, но я сбегаю.
На раковине лежит запакованная зубная щетка. Трогательная забота. Остальные необходимые предметы гигиены нахожу без труда.
Умываюсь, чищу зубы, затем принимаю душ. Сушу волосы, расчесываю. Снова надеваю рубашку Германа. Стыдно сказать - не смогла найти свое белье. В постели смотрела, в коридоре... Испарилось!
Так что на мне только рубашка. Выхожу, в комнате уже сервирован завтрак.
- Заказал, не стал тебя дожидаться, - объясняет Герман.
- Тут хватит на большую компанию, - разглядываю яства.
- Надеюсь, ты мне поможешь? Один я не справлюсь.
- Да, пожалуй, - киваю с улыбкой, чувствуя усиливающийся голод.
Завтрак идеален - капуччино с огромной пенкой, кусочками маршмеллоу, свежевыжатый апельсиновый сок, тосты, ветчина, много овощей, фрукты. Объесться можно.
- Безумно вкусно, - говорю совершенно искренне.
- Какие планы на сегодня? - интересуется Шефер. - Твоя работы ведь закончена?
- Да, все. В офис больше не нужно.
- Ты вроде и не рада.
- Всегда грустно расставаться с определенным отрезком жизни. Мне было очень хорошо в Греции. Даже получила предложение остаться. По работе.
- Не приняла его?
- Нет... Я очень соскучилась по маме. И по детям.
- Это странно, Арина. Они ведь чужие.
- До сих пор не веришь, что твои? – смотрю на Германа, чувствуя боль.
- С этим как раз нет проблем. Знаю, что мои.
- Ну да, тест ДНК для тебя копейки.
- Говоришь так, словно упрекаешь. Агата могла нагулять их от кого угодно, - хмурится Герман.
- Но они твои.
- Мои.
- Но ты не хочешь их.
- Я о них забочусь. На большее пока не готов. Я не буду оправдываться, Арина.
- Мне не нужны оправдания от тебя.
- Тебе самой не кажется странным наш разговор? Эти дети... Согласен, я виноват перед ними. Но ты же знаешь их мать. Поэтому должна понять меня.
- Я понимаю, Герман. Просто мне очень жаль.
- Оставайся, не уезжай, - переводит неожиданно тему. - Я хочу, чтобы ты была со мной.
- Что за бред... У меня учеба.
- Переведем тебя в местный университет. Все равно заочно учишься. Будем путешествовать.
- Нет, я не могу.
- Не отвечай сразу. Подумай.
У Германа звонит телефон, он выходит поговорить на просторную лоджию.
Меня душат слезы. Так больно, словно Герман отказался только что от наших с ним детей.
Он прав, я посторонняя, так что любому будет странно со стороны видеть такие глубокие чувства к чужим детям.
Я сама не могу объяснить их.
