Поскольку египтяне ввозили дерево, которое им было нужно для изготовления колесниц, по удобному морскому пути из Финикии они могли также импортировать более дешевых лошадей из Малой Азии на кораблях, не подвергая их утомительному перегону. И еще одно соображение: если лучших лошадей разводили в Киликии, тогда почему хеттские и арамейские цари должны были привозить этих животных из отдаленного Египта, через Палестину – ведь Киликия располагалась совсем неподалеку от их границ? Несомненно, что из этой страны могли привозить более дешевые колесницы, что, впрочем, было гораздо удобнее. Цена египетских колесниц в три с половиной раза превосходила цену лошади, из-за того что страна не располагала собственными лесными ресурсами. Вот почему неясное слово umikwe означало – и в обоих стихах содержится намек на достоверность этого факта, – что Соломон получал лошадей и колесницы из Египта, а его купцы снабжали царей Малой Азии и тем и другим.
Что же касается численности нового вооружения, то в четырех последующих абзацах говорится об этом и приводится общее количество – 12 000 всадников (3 Цар., 10: 26; 2 Пар., 1: 14; 9, 25). «Всадник» не означал человека, который действительно управлял лошадью, но, вероятнее всего, любого солдата, поскольку эти части скорее относились к кавалерии.
В армии Соломона большая часть войск, вероятно, находилась на постоянной службе, потому что всадникам нельзя было надолго отлучаться от своих лошадей, кроме того, требовалось постоянно совершенствовать технику управления колесницами, нужно было постоянно упражняться и приобретать хорошие практические навыки, значительно более серьезные, чем в пехоте. Следовательно, количество людей, находившихся в боевой готовности, ограничивалось теми, кто был связан с колесницами, а количество пехотинцев было не так велико.
Легко понять, какую радость испытывали израильтяне и как они прониклись уважением к своему государству, когда эти перемены позволили вернуться домой к своим мирным делам многим гражданам. Несмотря на увеличившееся финансовое бремя, народ ощущал, что это была вынужденная мера, компенсация за безопасность их страны, собственности и торговых путей.
Из 12 000 всадников 4000 были возничими, им вменялась в обязанность забота о лошадях (легко подсчитать: если колесница управлялась троими, то лошадей было 2000, соответственно 4000 возничих). Определенное число животных содержалось в резерве и предназначалось для торговых операций. В Паралипоменоне подтверждается цифра – 4000 животных, которая никак не может соотноситься с действительным числом лошадей в армии Соломона. Совпадение в обоих источниках количества колесниц показывает, что требовалось порядка 1200 лошадей в качестве резерва и для торговли, а также несколько меньший резерв возничих.
По археологическим находкам и изображениям видно, что в военные колесницы Соломона запрягали по три лошади, поэтому обозначенная выше цифра – 4000 лошадей – должна приблизительно соответствовать 1400 колесницам. Совершенно необычным для того времени было приглашение Соломоном египетских инструкторов для обучения управлению тройкой лошадей. Однако вполне возможно, что израильтянам была прекрасно известна техника управления колесницей с двумя лошадьми. Что же касается колесницы, запряженной тройкой, то она практиковалась для перемещения по горным районам страны, как это было принято и в Верхнем Египте.
С горы Мегиддо, на которой располагалась старая крепость, можно было спуститься по мощенной базальтом дороге времен Соломона. Здесь также находятся два разных поселения со следами конюшен. По легко распознаваемым остаткам стойл можно установить, что здесь размещалось порядка 450 – 480 лошадей и 150 – 160 колесниц.
Архитекторы, воссоздававшие модель конюшен на основе плана первого этажа, были поражены единством эстетической и практической функций. Центром являлся прямоугольный двор, мощенный известняком и покрытый плотно утрамбованным суглинком. В середине двора находился резервуар с водой, сохранившийся до настоящего времени. Он был сделан из хорошо обтесанных камней, емкость примерно 1000 литров. Она поступала по каналу из родника, расположенного за пределами крепости. Вероятно, обычно лошадей водили на водопой за пределы города, а бассейн использовали во время осады. Резервуар окружала специальная вымощенная мелкими камнями площадка.
С одной стороны двора размещались конюшни. Это было строение, разделенное стенами на пять отдельных помещений, каждое из которых имело отдельный вход со двора. От входа поперек конюшни, между двумя рядами стойл, шла дорожка шириной около 3 метров. Справа и слева от прохода, мощенного песчаником, за каменными столбами стояли животные, между столбами у каждой лошади было каменное корыто. Таким образом, лохани и столбы образовали нечто вроде стенки, располагавшейся справа и слева от центрального прохода, к которому мордой стояли лошади.
Следовательно, для одного животного предназначалось стойло примерно 3 на 6 метров, вымощенное мелкими камешками. Корм задавали, двигаясь по центральному проходу, что обеспечивало простоту доступа к каждому животному.
Сложнее всего было решить проблемы вентиляции и освещения, поскольку через вход вряд ли попадало достаточно света в каждое стойло. Похоже, что для доступа воздуха и света использовались отверстия в крыше, лежащей на низких столбах. В другой части двора располагались колесницы.
Когда колесницы, запряженные лошадьми, вырывались из городских ворот, производимый ими шум, возможно, поражал тогда людей точно так же, как сегодня нас поражает гром разгоняющихся бомбардировщиков. К сожалению, в Мегиддо не обнаружено ни фрагментов колесниц, ни деталей упряжи.
Что же тогда позволяет нам так уверенно судить о назначении данного строения? Прежде всего найденные при раскопках горшки, рукоятки необычной формы, неизвестной ранее 1000 года до н. э. Кроме того, в поселении обнаружен фрагмент иероглифической надписи, где отчетливо читается имя «Шешонк» («Сусаким»). Поход в Палестину был предпринят им в последние годы правления, примерно около 925 года до н. э.
Хотя фрагмент был обнаружен в самом глубоком слое, нет никакого сомнения, что он относится к тому же культурному слою, что и конюшни. Дальше в руинах самого большого здания, расположенного по соседству от конюшен, – возможно, это была штаб-квартира коменданта крепости, – три ряда обтесанных камней, которые образуют что-то вроде надземного фундамента. Там, где верхний слой хорошо сохранился, видны следы зачернения, явно свидетельствующие о следах возгорания. Более того, во дворе этого строения обнаружен крупный обугленный кусок дерева, химическая экспертиза показала, что это кедр.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
