вспоминать это всё как дикий сон.
А потом мы остановились у реки. После нескольких дней проливного дождя река тоже изменилась, берега залило водой, брод настолько поменялся, что пересечь реку в этом месте сейчас было немыслимо даже на коне. А я бы так и вообще не полез: я не умею плавать, к своему стыду.
Как выходец из городских джунглей, я не имел возможности научиться плавать, хотя в моём городе есть и реки, и озёра, и бассейны. Но с детства возить по пляжам меня было некому, у деда в деревне реки или озера не было, а плаванием я как-то не увлёкся, я всё больше не по спорту, а так… У меня разные были болезни-увлечения, то художка, то шахматы, то библиотека… Как-то так, поэтому большой воды я побаивался и к берегу сильно близко не подходил.
Грязная и грозная вода, несущая ветки, листья и другой мусор, ничего, кроме подспудного страха, в меня не вселяла. А вот мой младший братишка ничего, видимо, воды он не боялся. Заметив лодку, одиноко плывущую по бурной реке, он сходу загнал коня в воду и сумел поймать верёвку, подтянул лодку к берегу и вытянул её на песчаный склон, при этом намочив ноги. Я помог ему с берега, вдвоём мы перевернули лодку и вылили из неё воду.
— Вот набрала-то… — усмехнулся Вираг, глядя, как грязная вода хлынула под ноги. — Мрак!
— Откуда она? — спросил я хмуро.
Досталось и мне. Точно говорят, невозможно быть у воды и остаться сухим. Я, вроде, и в воду не лез, но и ноги, и руки у меня были мокрые уже. Но Вираг-то, конечно, куда больше моего вымок.
На холодном ветру быть мокрым как-то неприятно, но и быстро возвращаться назад не хотелось.
— Где-то выше по течению у кого-то смыло, плохо привязали, поди, или верёвка оборвалась. Кто-то ищет, ругается, а она тут… — Вираг толкнул лодку носком высокого сапога.
— Зачем она тебе?
— Чтоб добро не пропадало, а может, и хозяин отыщет и будет рад. Набралась бы воды и утонула, а так… — Он ещё раз мягко пнул лодку в деревянный борт. Сейчас она лежала на боку, воду из неё мы слили, на ветру её быстро просушит, и, кто знает, может, и в самом деле, найдётся хозяин и будет рад пропаже.
Какая-то хозяйская рачительность и это неравнодушие понравились мне в моём брате. Из него получится хороший граф этих земель, заботливый хозяин, вникающий во всякую мелочь. Вот я бы, наверное, даже и не подумал лезть в воду — в такую страшную бурную воду! — чтобы просто выловить лодку незнакомого хозяина-растяпы, что не позаботился о своём добре. Может, я просто не видел ценностей этого мира, конечно, у себя я бы подобрал оброненный кем-то телефон или кошелёк и постарался вернуть хозяину, а здесь всё было по-другому. Люди ценили то, что помогало им выжить: лодку, лошадь, козу, тёплый плащ, очаг, сильного сеньора…
Я осмотрелся. Берега реки поросли кустарником, и сейчас поднявшийся уровень воды клонил ветки по течению, вода бурлила и пенилась грязными клочьями пены. Хмурое свинцовое небо по-осеннему низко висело над всем этим.
В стороне угадывалась громадина замка, возвышающаяся на косогоре. Я знал, что от реки был отведён рукотворный канал, из которого вода заполняла ров вокруг замковых стен, поэтому мы были совсем недалеко от Лоранда. Да и реку саму звали Ронда, созвучно с названием земель и замка.
Я вспомнил о книге, что дал почитать мне Отец Берток. Интересно, а Вираг читал её? Наверное, да, он же — наследник, ему положено знать историю своих земель.
— Слушай, если свидетели есть в каждом замке, селе, городе, то откуда они берутся? — спросил вдруг я, обернувшись к своему брату. Вираг нахмурился на мой вопрос, наверное, я им его озадачил, спросив неожиданно не о лодке, а о свидетелях. И я продолжил: — Нет, я знаю, отец говорил, что есть место, где их учат. Но если предположить, ну, представить себе такую возможность, — я не стал грузить его термином «гипотетически», памятуя реакцию графа-отца на это слово, не знакомое здесь, — откуда-то изначально они должны были взяться? Ведь так? Представь только это количество, сколько их должно было вдруг откуда-то появиться. Или я не прав?
Вираг «завис», как старый ноутбук, хоть бы жёсткий диск не посыпался. Спорю с кем угодно, он такого вопроса себе никогда не задавал. Да и никто при нём не задавал. Но я ошибся…
— Почитай «Свет во тьме»… Там об этом сказано немного. Первые свидетели появились вдруг неожиданно, и их было много. Ну, конечно, не для каждого города и села, но их хватило на то, чтобы всё устроить здесь по-своему… Они возвели свой храм и начали отбирать учеников, последователей… Их все боялись и им все подчинялись. Это было очень почётно — стать свидетелем, а тем более Верховным Лучом… Эти Лучи много лет были только из первых свидетелей, а сейчас не знаю, может быть, тоже…
Я долго молчал, обдумывая это всё, наблюдал, как у самой воды наши кони щиплют осеннюю траву.
— Быть свидетелем — почётно?
— А ты, разве, не знаешь этого?
— Ну-у… — Я пожал плечами, дёрнув подбородком. Вот дурак, я же, типа, местный, я должен об этом знать. Вот отец не стал бы заговаривать об этом, а Вираг-то считал, что я родился и вырос здесь, в Энионе, ну, в этом мире, в смысле.
— Конечно, почётно! Ну ты даёшь! Свидетелей отбирают только из аристократов, из рыцарей самое меньшее, а так — сыновья маркизов, графов, герцогов… Ещё как почётно!
Я заметил восторг в его глазах и нахмурился.
— И ты бы тоже хотел?
Он задумался, я видел, что он обдумывает ответ. Что за мнения сейчас боролись в нём? Свой личный восторг положением свидетелей или противоборство отца? Я знал, что отец против них, я помнил его слова о том, что свидетели всю жизнь посвящают служению Свету и забывают свою семью. Что сейчас ответит Вираг мне? Выскажет свои мысли или мысли отца?
— Я не знаю. Это зависит не от меня…
— А от кого?
— Это выбор Света!
