— Мам, это я! Прости, что в прошлый раз звонок оборвался. Тут со связью плохо.
— А через скайп позвонить не можешь? Ты же сумасшедшие деньги на звонок тратишь, наверно…
— Это… рабочий телефон. С интернетом тут дела еще хуже.
Я немного сочинила, что прохожу стажировку на севере Канады, рассказала о природе, спросила, как там у нее на работе, как папа. Радовалась родному маминому голосу и после каждого слова ждала, что звонок оборвется. И он действительно оборвался, когда я уже начала прощаться. Сделала вид, будто так и нужно, поблагодарила Баса и сказала, что нужно скорее отнести телефон обратно.
Но тиран забрал у меня трубку, повертел ее в руке пару секунд — и на экране загорелся входящий вызов. Бас положил телефон на одеяло и включил громкую связь.
— Диана, можешь говорить? — спросил уже знакомый мужской голос, и я еле подавила в себе желание запустить мобильник в окно.
— Привет, Мартин, — ответил Бас с ухмылкой, сверля меня немигающим взглядом, от которого хотелось самой выйти в окно. — Похоже, тебе не дает покоя то, что я выжил после твоего взрыва.
— Может, потому, что я люблю доводить дела до конца? — иронизировал Командир. — Но правда, идея взорвать твой вертолет была не очень, соглашусь. Я иногда слишком нетерпелив. Стоило подождать и подготовить более жестокую и надежную расправу за твои преступления? Теперь я так и сделаю. Быстрая смерть, как ты говорил, слишком простое наказание.
— Какие преступления? — не удержалась я. Почему-то Бас не стал затыкать мне рот или уши. А лучше бы заткнул. Какая-то часть меня не хотела ничего слушать.
— Диана?.. — так удивился Мартин, будто не ожидал услышать мой голос. — Себастьян весьма подлый человек, и если сейчас разрешает тебе слышать меня, значит, ему это каким-то боком выгодно.
— Не отходи от темы, — нахмурился Бас. — Рассказывай про преступления.
— Сам рассказать не хочешь?
— Моя жена мне не всегда верит по некоторым причинам. А ты человек честный, правильный, разве не так, Мартин? Ты покаялся за былые грехи и встал на путь справедливости. Больше не балуешься взрывами, после того как грохнул двух Императоров? Одного, правда, грохнул не до конца.
Превратившись в слух, я присела на край кровати на всякий случай. А то ноги от шока плохо держали.
— Переводишь стрелки, Себастьян? Померимся тем, сколько каждому суд Апексориума впаял бы лет? Или кого быстрее приговорил бы к казни? Но меня оправдали. Возможно потому что я не успел нажить себе много врагов. Тебя же ждет другая судьба.
Бас и глазом не моргнул.
— Чем выше сидишь, тем больше людей хотят тебя подвинуть, — парировал он. — Если не хотят — значит, место твое копеечное.
— Не льсти себе, Себастьян. Тебя никто не пустит обратно на трон.
Почему-то заявление Командира разозлило меня.
— Прекратите! О каких преступлениях речь?
— Себастьян помогал прошлому Императору скрывать книгу с важными знаниями для ресемиторов. Из-за того что никто этими знаниями не обладал, ресемиторы столетиями погибали после сорока лет, не зная, как избавиться от дара. К твоему сведению, Диана, если вдруг Себастьян тебя не просветил, дар Реджере дает силу только до сорока, а затем высушивает человека за несколько лет так, что убивает и улетает искать себе новое тело. Представь, сколько ресемиторов скончалось в страшных муках, не зная, как избавиться от дара.
Не веря своим ушам, я уставилась на Баса в поисках ответа на его равнодушном лице.
— Знания были спрятаны ради того, чтобы ресемиторы могли продолжать скрываться от человечества, — спокойно пояснял он. — У нас не было ресурсов держать на пенсии бывших ресемиторов. И я не про деньги. А отпускать на свободу, как ты сам знаешь, нельзя. Эта система была придумана не мной. А для того чтобы что-то изменять в империи, нужно длительное время. Реформы не внедряются за день.
— Не рассказывай мне, что ты собирался обнародовать книгу, а я тебе помешал.
— Собирался я или нет — неважно. Важно то, что я собираюсь сделать сейчас. Ты наверняка наслышан о моих планах, вдаваться в подробности не буду. Меня интересует другое: почему ты, имея на руках копию книги, открыл учебный центр, где знания из книги преподают как твои собственные наработки? Славы захотелось?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не хочу умалять свои заслуги. Не своруй я книгу у бывшего Императора, об этих знаниях до сих пор бы никто не узнал.
— Надеюсь, вы нашли хорошего переводчика с непальского языка и во всем разобрались, без знания старинных ритуалов и истории империи. Ведь у вас нет доступа к библиотеке Апексориума. Надеюсь, никто не пострадает от корявого перевода. А кстати, вы разобрались уже, как пара ресемиторов может завести ребенка? Сложный ритуал, да?
Я еще вчера переспросила у Лауры, правда ли, что ресемиторы не могут иметь детей. Она с грустью подтвердила и добавила, что с этим пришлось смириться.
— К книге прилагались инструкции? — после продолжительной паузы спросил Командир.
— И передавались устно от Императора к Императору. Жаль, конечно, что теперь все знания остались только в моей голове.
Тишина в трубке. И я затаила дыхание. Бас не пришиб меня лишь потому, что сам хотел поговорить с Мартином? Чтобы я слышала все, от и до. И чтобы заставить врага играть по своим правилам.
— Вижу тебе, Командир, нужно время, чтобы обдумать мои слова. Еще встретимся.
Бас положил трубку и вышел из каюты, оставляя меня наедине с мыслями и спящим Мурёнышем. Чем дольше я обдумывала разговор, тем больше вопросов появлялось. И я сразу налетела с ними на Баса, едва он вернулся, остановила его прямо посреди комнаты, не дав пройти дальше.
— Это из-за него у тебя проблемы с огнем? Из-за того взрыва? Он тебя хотел убить? Почему?
— Потому что я пришел забрать книгу, которую он умыкнул из дома бывшего Императора, — его губы изогнулись в кривой ухмылке. — После инициации я ездил читать эти древние письмена, а старик дополнял их устно. Его Мартин подорвал вместе с домом. Пожалуй, бывший правитель был довольно жестоким и опасным человеком, а также уже считался мертвым, ведь ему исполнилось сорок лет, поэтому Командира никто ни в чем не обвинил. Моей задачей было любой ценой добыть книгу обратно и стереть любую информацию о ней. Мартин не понимает, какие беспорядки начнутся, если все знания станут доступны всем.
— Мне показалось, ты хочешь ему их продать или…
— Нет, я хочу, чтобы он прикрывал мой тыл, — широко улыбнулся Бас. — Мартин не успокоится, пока не получит инструкции.
Так и знала, что у разговора была веская причина.
— А что насчет безжалостного убийцы? Почему Кальвин тебя так называл?
— Ты действительно хочешь, чтобы я оправдывался? — сдвинул брови тиран. — Ресемиторы — это воины, особенно жестокие в Апексориуме. Я правил организацией, в которой работает множество киллеров. К трону путь приходилось выгрызать. Либо у меня бы отобрали дар. Я или безжалостный убийца, или мишень.
Отступая, я невольно покачивала головой со стороны в сторону, как заведенная, и бормотала:
— Не верю, что нельзя было по-другому…
Бас поймал меня за шаг до того, как я уперлась бы спиной в окно.
— Да, для меня обесценилась человеческая жизнь, — говорил он, смотря мне прямо в глаза. — И это потому что мне приходилось принимать быстрые решения, учиться не испытывать сожалений. Эмоции мешают холодному рассудку.
Нет, я не хотела его понимать. Казалось, только проникнусь — замараюсь и никогда не отмоюсь.
Я накрыла его губы дрожащими пальцами.
— Молчи, лучше молчи. Дальше я слушать не готова. И не уверена, готова ли была услышать то, что уже услышала. Ты, наверно, был прав. Лучше мне ничего не знать…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я главное не сказал, — он сгреб мою руку в охапку и коротко чмокнул подушечки пальцев. — Твоя жизнь для меня бесценна.
От внезапно подступивших слез я отвернула лицо. Только недавно правда придавила меня к земле, отравила горечью какую-то глупую надежду, а теперь за спиной вырастали крылья. Цвет у них мрачный, черный. Какими еще могут быть чувства убийцы? Никогда они не окрылят меня светлыми эмоциями.
