НЕ РЕВНУЙ МЕНЯ ТЫ К САМОЛЁТАМ!
Не ревнуй меня ты к самолётам! Ты права! Они живут во мне! Даже, если дома сплю, во сне Я лечу при солнце, при луне! Я люблю тебя! Но самолёты!... Это образ жизни! Ты пойми! Те, кто с ними связан, то не люди, А они руководят людьми! Я вперёд толкаю ручку газа, Потому что он мне приказал! Только сел в кабину самолёта И себя ремнями привязал!.. Вывожу я ручкой обороты, Он меня вперёд толкает в спину! Почему ему я подчиняюсь? Не могу назвать тебе причину! Ой! Прости меня ты, дорогая! Я опять тебе про самолёт! Хоть люблю тебя я невозможно… Завтра я опять уйду в полёт!
За Вас, лётчики!
Стремительно пронзая атмосферу, Как молния проносится "мигарь"! "Мигарь" открыл космическую эру, А небо голубеет, как и встарь. Я всё сейчас сказал про нашу эру, Теперь скажу о тех,кто жизнь любя, Как будто перешёл в другую веру, Безумным скоростям отдав себя! Кто первый раз, рискнув собой доверил, Себя куску ревущего металла! Кто раз и навсегда в себя поверил, Забыв, когда рука его дрожала! Он мысли и металла сочетанье! Вершина человеческих вершин! И правит напряжённое сознанье Телами огнедышащих машин! Поэтому в сто раз ему милее Земная жизнь и свет любимых глаз! Поэтому виски его белее И жизнь порой короче, чем у нас! Храни Вас Бог! К нему Вы ближе в небе! Крылатые прекрасны без прикрас!!! Но всё-таки на землю возвращайтесь, Где ждут Вас каждый день и каждый час!
ПАМЯТЬ О ГРОЗНОМ!
Нам познакомиться с городом Грозным Не снилось нигде, никому, никогда! Мы убедились, что очень он грозный! Грозный и будет он Грозным всегда! На Мигах взмывали, а наши ракетчики Нас провожали, как явную цель! Не до заданья, когда ты на мушке... Как таракану забиться бы в щель! Разве забудем, как небо буравили, Как мы учились лезгинку плясать? Как из ТТ мы стреляли без промаха, Как мы учились штык-ножик бросать? Алые зарева газовых факелов, Сад за Нефтянкой и Терский хребет... Разве мы это забудем когда-нибудь? Братцы! Забудем? Конечно же нет!
ЗАВОДСКАЯ ЛЮБОВЬ! и "ПРОБА КРЫЛА" в АВИАЦИИ!
Я, заканчивая двухгодичное профессионально-техническое училище по специальности электромонтёр по монтажу и эксплуатации промышленного электрооборудования,в 1964 году проходил производственную практику на историческом Волгоградском тракторном заводе, где во время обороны Сталинграда прямо под обстрелом выпускали в бой танки. Я работал в цехе Сварных рам, где были три участка: участок механический, где работали станки и автоматические линии, участок Сварки тракторных рам, и участок полуавтоматической сварки лонжеронов для рам. Были отделы: Механика, энергетика, приспособлений… И было заточное отделение, где работали в основном молодые девчата. В заточном отделении было всё, по сравнению с промасленным и запылённым цеховым оборудованием, как в оазисе. У них почему-то были новые чистенькие, свежевыкрашенные в лимонно-жёлтый и салатный цвет станки и они редко выходили из строя. К сожалению… Потому что сходить нам туда хотелось, но не было повода. А без повода можно было получить нагоняй, а если доложат мастеру производственного обучения, то это чревато даже снижением выпускного разряда.
Я, в общем-то, особо не страдал по общению с этими девочками, потому что они нам были совсем «не с руки». То есть, они живут здесь в Тракторозаводском районе, а мы, практиканты жили в общежитии училища в противоположном конце города- в Кировском, куда на городской электричке было час езды.
Однако мои коллеги –практиканты, а точнее – шпана «пэтэушная» придумали выход, чтобы каждый день не ездить на электричке час – туда и час обратно. Они нашли уютное место, где можно было после второй смены остаться и переночевать. Или после первой смены пойти погулять в этом районе, а потом , как бы в третью смену со специальным вкладышем зайти и переночевать. Это место было на площадке калорифера воздушной завесы над воротами цеха. Шумно было там настолько, что не слышно было звука собственного голоса, но так было везде в цеху. Зато там было тепло, лежали мягкие подушки от сиденья дивана и от спинки, а так же мы сделали там маленькое освещение и было вполне уютно, а главное совершенно независимо, так как на эту площадку нужно было забираться по вертикальной металлической лестнице и никому из начальства там делать было нечего.
Была и ещё причина, почему я не страдал за этими девочками… Была у меня в сердце заноза любви ещё с детства, которая осталась в городе Цимлянске заканчивать школу, с которой я расстался после восьмого класса. Я уехал из города Цимлянска из-за смерти отца утонувшего в 1962-м году на рыбалке в Цимлянском море и оказался «на своих хлебах», как говорится, потому что понял, что мать , имеющая на руках годовалую сестрёнку и получающая 100 рублей зарплаты учителя начальных классов, нас двоих материально не вытянет. Да, признаться, и после того, что случилось с отцом, мне в нашем маленьком городе оставаться не хотелось. Я уехал, совершив свой самостоятельный шаг в жизнь, и с собой в душе увёз мою любовь к Нинке и её фотографию. Я любил её со второго класса, с тех пор, как она появилась в нашей школе и в нашем классе, приехав с родителями из Чернигова Западной Украины, так как отец у неё был военнослужащий и вышел в отставку.
Я однажды, попал по вызову в заточное отделение и мельком увидел одну девушку-заточницу, которая как-то очень выделялась из всех. Сейчас я могу сказать чем, а тогда просто я её увидел и всё… Я в то время ещё был практикантом и в общем, смотрел на неё, как на что-то совсем не материальное, как на картину хорошего замысла и исполнения, потому что не собирался как-то связывать себя с этим районом, но он, то есть район, сам меня к себе привязал. За меня ходатайствовал энергетик, чтобы меня после выпуска распределили именно в этот цех, так как у меня «соображалка работала», как он выражался, а я не возражал, потому что энергетик меня заинтересовал перспективой, что я буду работать на автоматических линиях. Меня восхищала эта перспектива, поскольку это было мощное предприятие с историческим прошлым , и я видел в этих автоматических линиях верх технической мысли. Одна автоматическая линия заменяла целый механический участок, а её обслуживали две девочки-операторы и один наладчик. Одна линия выполняла восемнадцать операций одновременно. А схемы электрических цепей у меня просто вызывали восторг. В детстве меня отец всегда брал с собой на рыбалку и у него иногда при забрасывании в воду стометровой закидной удочки получалась «борода», то есть, леска путалась и отец поручал распутывать мне. Не скажу, что мне это нравилось, но поскольку у меня это получалось и меня хвалил отец и другие рыбаки, естественно мне это очень нравилось. С этими электросхемами было что-то подобное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
