Во-вторых, убийство Кирова было жестоким ударом по Сталину. Если, допустим, хотеть причинить ему наибольшую боль, то это именно та фигура.
Мария Сванидзе, жена брата Екатерины Сванидзе, первой жены Сталина, вела дневник. Знала она своего высокопоставленного родственника хорошо, нисколько его не боялась и относилась очень нежно, с трогательной любовью.
Потерю Кирова по воздействию на Сталина она приравняла к смерти Надежды Аллилуевой. Вот что она пишет:
«На ступеньки гроба поднимается Иосиф, лицо его скорбно, он наклоняется и целует лоб мертвого Сергея Мироновича. Картина раздирает дулу, зная, как они были близки…
…9-го вечером пошли в Кремль… И. был, как всегда, мил. Он осунулся, побледнел, в глазах его скрытое страданье. Он улыбается, смеется, шутит, но все равно у меня ныло сердце смотреть на него. Он очень страдает. Павлуша Аллилуев был у него за городом в первые дни после смерти Кирова — и они сидели вдвоем с Иосифом в столовой. Иосиф подпер голову рукой (никогда я его не видела в такой позе) и сказал: "осиротел я совсем"…
…Иосиф говорил Павлуше, что Киров ухаживал за ним, как за малым ребенком. Конечно, после Надиной трагической смерти это был самый близкий человек, который сумел подойти к И. сердечно, просто и дать ему недостающие тепло и уют. Мы все как-то всегда стесняемся лишний раз зайти, поговорить, посмотреть на него…»
Приезжая в Москву, Киров в последние годы останавливался у Сталина и даже, единственный из всех, парился с ним в бане. Так что это был удар по очень близкому вождю человеку, а ненависть оппозиционеров к Сталину была именно личной.
Как это могло состояться организационно? Например, так…
Допустим, в Ленинградском УНКВД, как и везде в городе, существовала группа подпольщиков-оппозиционеров. Входил в нее Медведь или не входил — не столь уж и важно. Он мог вызвать Кирова на встречу как согласно планам заговорщиков, так и по другому поводу. Например, предупредить, что по данным чекистов вечером на него планируется покушение — тем более что оно на самом деле планировалось. Тогда можно объяснить и более чем странное совпадение, когда Николаев и Киров совершенно случайно встретились на третьем этаже Смольного — если Николаев, пока «гулял», позвонил по телефону, и ему сообщили, что Киров к 16.30 прибудет в Смольный. Не обязательно это был Медведь, он мог разговаривать и с кем-либо другим, кто был в курсе планов главного чекиста — у него были секретари, порученцы — да мало ли кто мог об этом узнать? Ну, а Борисов и вправду мог погибнуть случайно. Всякие совпадения в жизни бывают. Но не пять же сразу!
Нет, еще раз повторимся, вполне возможно, что убийство Кирова было и случайным. За эту версию есть один мощный аргумент: при тогдашнем уровне непрофессионализма и разгильдяйства везде, в том числе и в наших славных органах, трудно поверить, чтобы удалось так виртуозно сфабриковать «бытовое» убийство. А главное — зачем? Ведь смысл теракта как раз в устрашении властей. Выдать бытовое убийство за террористический акт — такое бывает. Но наоборот? Смысл?
А вот если говорить не о теракте, а о политическом убийстве, все сразу приобретает иную окраску. Потому что политическое убийство, в отличие от теракта, вовсе не обязательно должно быть демонстративным. Его главная цель — устранить человека, а как — это уже второй вопрос.
Да, но зачем понадобилось устранять Кирова? Мы уже говорили о версии, что его убрал Сталин как возможного конкурента. Конкурентом вождю он быть не мог — не той силы фигура. А вот преемником — вполне…
Вернемся в 1918 год. В это критическое для новой власти время Ленин и Свердлов договорились между собой: если что-то случится с одним, то другой примет на себя всю полноту власти. Опасно строить все лишь на одном человеке. Обязательно должен быть второй, тот, который, если что-то случится с главой государства, возьмет в свои руки поводья.
Если говорить о планируемом государственном перевороте, то вполне логично вывести из игры сначала второго, а потом уже замахиваться на первого. Мог ли Киров быть таким вторым? Современные аналитики считают, что не тянул он на возможного преемника Сталина.
Но, во-первых, преемника выбирают не из тех, кто достоин, а из тех, кто есть. Остальные члены команды Сталина откровенно «не тянули». Киров, может статься, тоже «не тянул», но меньше прочих. Да и почему, собственно, не тянул?
Ведь кто такой был Киров? Дело в том, что преемником Сталина мог быть только человек, имеющий опыт не наркомовской, и тем более не аппаратной работы, а опыт руководства регионом, комплексного руководства — политического, хозяйственного и прочего. То есть один из секретарей обкомов, крайкомов, республик и т. д.
Тогдашняя ленинградская область была совсем не тем, чем она является сейчас. Она включала в себя фактически весь Северо-Запад России. Это была колоссальная территория и второй по значимости, после Москвы, регион Советского Союза. В Москве сильный секретарь обкома был не нужен, там хоть кого посади, поскольку Кремль рядом. И тогда логично выдвинуть на второе место в государстве руководителя второго по значимости региона.
Непосредственно перед покушением Сталин официально, на Политбюро предложил избрать Кирова секретарем ЦК и освободить его от работы в Ленинграде, мотивируя это состоянием своего здоровья (!) и возрастом (!!). Совершенно очевидно, что именно Кирову предназначалась роль наследного принца, будущего преемника Сталина.
Вождь в то время был, правда, не старик, но уже и не молод. Более того, по некоторым данным, здоровье его серьезно пошатнулось, что и неудивительно после таких испытаний. Да и возможность покушения тоже следовало учитывать. Нет, надо, надо было готовить преемника, чтобы было кому принять выпавшую из рук главы государства власть. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы предвидеть, какой кабак получится, если власть хотя бы ненадолго останется бесхозной. У всех на памяти еще был позорный «демократический» период 1917 года.
Киров хорошо подходил на роль наследника. Достаточно молодой, пользующийся огромным авторитетом, внешне привлекательный. Русский, что тоже важно. Сталин компенсировал свою национальную принадлежность откровенной, подчеркнуто великорусской позицией. Кирову такая компенсация была бы ни к чему. Да и кто, кроме него, мог возглавить в то время страну? Каганович не вышел профилем, Молотов — характером, Ворошилов, Микоян, Орджоникидзе — вообще несерьезно…
Нечто похожее произошло в Испании. Когда серьезно заболел генерал Франко, жертвой покушения оппозиционеров стал не умирающий вождь, а его довольно бодрый преемник, адмирал Карреро Бланко. Логика здесь элементарная: вождь и так умрет, а преемника за один день не воспитаешь, и власть сама падает в руки оппозиции — что и вышло.
Кстати, о политических убийствах. В «деле Николаева» есть один маленький нюанс — общеизвестный, но, как нам кажется, недооцениваемый, который представляет всю эту историю в некоем новом свете.
«Немецкий след»
Уже 1 декабря, разбираясь по горячим следам с документами убийцы, следователи обнаружили, что в записной книжке Николаева записан адрес и телефон германского консульства. Информация была признана настолько важной, что ночью, в 0.40, начальник Ленинградского УНКВД Медведь телеграфировал об этом наркому внутренних дел Ягоде. Выяснилось также, что летом — осенью 1934 года Николаев неоднократно посещал германское консульство, а потом покупал товары в валютном магазине Торгсин, расплачиваясь немецкими марками. Оказалось, что и жил он не так плохо, как об этом кричал. Например, летом его семья отдыхала в престижном и недешевом Сестрорецке. А деньги вроде бы давала знакомая немецкая семья…
Сам Николаев заявил, что нашел телефон консульства в телефонной книге, позвонил туда, представился украинским писателем и попросил консула связать его с иностранными журналистами, заявив, что есть материал для иностранной прессы. Учитывая, какое это было время (всего несколько месяцев спустя после голода на Украине), приманка была хорошей. Но кто поверит, что ему за эту туфту еще и деньги платили?
Ну теперь пойдет дело о шпионаже и международном терроризме!
Ничуть не бывало. Да, следователи отрабатывали связи Николаева с заграницей — но почему-то лишь по одной линии — контактов с Троцким. Информация попала в международную прессу. Газеты писали о некоем консуле, который осуществлял связь между убийцами и «демоном революции». Консульский совет потребовал объяснений, и советское правительство согласилось назвать совету имя дипломата, которого немедленно выслали. В марте 1938 года, на процессе правотроцкистского блока, его имя было названо и в печати. Им оказался консул Латвии Бисенекс.
Простите, но…
