Глава 11. Присяга на верность
В 1667 году русские с поляками заключили, наконец, перемирие на 13 с половиной лет и начались общие мирные переговоры между Польшей, Россией и Крымом. Крымчаки во время переговоров для давления на русскую сторону большое войско под Азов подвели.
В ходе этих событий жизнь в Войске Донском изменилась, но и само Войско к тому времени изменилось. После страшного Азовского сидения и его последствий, когда донские казаки чуть не исчезли с лица земли, прошло 25 лет, четверть века.
В 1666 году беглый подьячий Котошихин расписал шведам всю русскую жизнь и в своем описании сказал о донских словах такие слова: «Донские казаки; и тех Донских казаков з Дону емлют для промыслу воинскаго, посылать в подъезды, подсматривать и неприятелские сторожи скрадывать; и дается им жалованье, что и другим казаком. А будет их, казаков, на Дону с 20 000 человек, учинены для оберегания Понизовых городов от приходу Турских, и Татарских, и Нагайских людей, и Калмыков. А люди они породою Москвичи и иных городов, и новокрещеные Татаровя, и Запорожские казаки, и Поляки, и Ляхи, и многие из них Московских бояр и торговые люди и крестьяне, которые приговорены были х казни в розбойных, и в татиных, и в ыных делах, и покрадчи и пограбя бояр своих, уходят на Дон; и быв на Дону хотя одну неделю или месяц, а лучитца им с чем нибудь приехать к Москве, и до них вперед дела никакова ни в чем не бывает никому, что кто ни своровал, потому что Доном от всяких бед свобождаютца. И дана им на Дону жить воля своя, и началных людей меж себя атаманов и иных избирают, и судятца во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу. А кого лучитца им казнити за воровство или за иные дела и не за крепкую службу, и тех людей, посадя на площади или на поле, из луков или ис пищалей розстреляют сами; так же будучи на Москве или в полкех, кто что сворует, царского наказания и казней не бывает, а чинят они меж собою сами ж. А как они к Москве приезжают, и им честь бывает такова, как чюжеземским нарочитым людем; а ежели б им воли своей не было, и они б на Дону служить и послушны быть не уча ли, и толко б не они, Донские казаки, не укрепилось бы и не были б в подданстве давно за Московским царем Казанское и Астараханское царетвы, з городами и з землями, во владетелстве. А посылается к ним на Дон царское жалованье, денежное, негораздо помногу и невсегда; а добываются те казаки на Дону на всяких воинских промыслах от Турских людей, горою и водою, так же и от Персицких людей, и от Татар, и от Калмыков; и что кто где на воинском промыслу ни добудут, делят все меж собою по частям, хотя кто и не был. Да к ним же, Донским казаком, ис Казани и из Астарахани посылается хлебное жалованье, чем им мочно сытим быть; а иные сами на себя промышляют».
Потом этот подьячий в Швеции по пьяному делу кого-то зарезал… Но нам сам он не интересен, а важны его слова о донских казаках.
И донцы, особенно те, кто на Дону родился и вырос, когда попадали в Москву, смотрели на московитов, как на иностранцев. А для нового, свежего взгляда было там много интересного и странного. Для примера возьмем описание одного голландского путешественника:
«Истинные русские или московиты коренасты, толсты и жирны телом, с особенно нескладными головами, руками и ногами. Простой народ крепок по природе, переносит всякие невзгоды, редко спит на мягкой постели, иногда на соломе, а чаще всего на деревянных скамьях. Зимой все — отец, мать, дети, работник, служанка — перебираются в общую комнату, приготовленную для этого, и спят там вповалку. У них мало утвари, и она состоит из грязных горшков, мисок, деревянных плошек, кувшинов, оловянных чарок для водки и кубков, которые почти никогда не бывают чистыми.
Они рабы во природе и рождены для рабства, они весьма редко работают добровольно и без принуждения; их всегда понуждают к тому побоями. Они так привыкли к своему рабству, что, получив свободу после смерти своего господина или по доброте его, снова продают себя в рабство. Тот, кто хочет заставить их работать, вынужден, сколько бы в нем ни было доброты и сострадания, прибегать к кулакам и палкам. Их скверно кормят, что способствует распространению воровства. Также часто происходят убийства, и каждый, кто боится потерпеть убыток или потерять что-либо, должен быть настороже.
Это все, что можно сказать о простом народе, но зажиточные люди ведут более спокойную жизнь, хозяйство и стол держат лучше, особенно когда принимают гостей, ибо последние приносят больше прибыли, чем убытка, и всякий знает, сколько ему подобает принести с собой, почти так же, как на вестфальских свадьбах. Они мелочны, бережливы в еде, потому что держат много крепостных и до пятидесяти-шестидесяти лошадей, которых нужно прокормить. В Москве холопы получают весьма мало на харчи, но еще меньше в деревне, где им дают столь малую плату, что господа вынуждены смотреть сквозь пальцы на их воровство и плутни.
Московиты некрасивы и не нежны, и пища их весьма простая: крупа, горох, кислая капуста, соленая рыба и ко всему прочему грубый ржаной хлеб. Приправой ко всякому блюду служит лук и чеснок, чем от них воняет за версту, что с непривычки совершенно невыносимо… Они едят много рыбы и большей частью соленой, от нее на рынках стоит такой странный запах. Осетрину подают к столу у зажиточных людей почти каждый день… Они называют водку вином и считают ее самым почетным напитком; ее пьют без разбора мужчины и женщины, духовные и светские, дворяне, горожане и крестьяне, до и после еды, целый день, как у нас вино; в нее добавляют перцу и считают это лекарством. Простой народ так падок на водку, что даже в сильные морозы пропивает, если нет денег, верхнюю одежду и шапку, и более того: сапоги, чулки и рубаху, и выходит из кабака или трактира в чем мать родила. Мужчины и женщины (главным образом из простонародья) проявляют большую страсть к водке, напиваясь дома и в корчмах до такой степени, что многие женщины оставляют в залог свое платье, теряют стыд и честь и открыто, как неразумные твари, предаются разврату; такая безнравственность и распущенность в прежние времена не считалась постыдной, а только потешной забавой… Московиты страстные курильщики табака, который, хотя в 1634 г. и вышло строжайшее запрещение, курят тайно.
Московиты, как уже сказано, неловки и неуклюжи с виду, но обнаруживают великую смекалку в торговых делах. Они исключительные обманщики и предатели, жены часто доносят на своих мужей его величеству, если те держат их в большой строгости и подчинении, обвиняя их в плутовстве, чтобы развестись с ними, вследствие чего мужья печальным образом попадают в ссылку, в Сибирь. Чтобы сократить доносы, в нынешнем году издали указ, по которому каждый, кто обвиняет кого-нибудь в тяжелом преступлении без приличествующих доказательств, должен быть подвергнут пыткам…
Народ в Московии завистлив и сварлив, употребляет в разговоре различные дурные, невоздержанные, бранные и постыдные слова, но у них редко доходит до драки, и еще реже берутся они за ножи. И когда с течением времени в Москве поселились иностранцы, которые не переносили брани, возникло много недоразумений, и был установлен денежный штраф с каждого, кто вздумает ругать власть, приказных или знатных людей.
Одежда московитов состоит из верхней — темно-зеленого, коричневого, фиолетового или красного сукна с разрезами по бокам и спереди, с нашитыми на них большими пуговицами, большими отворотами сзади, подобно старинным покроям Голландии. Под низ одевается шерстяная или шелковая одежда с высоким стоячим воротником. Узкие рукава в несколько локтей длины собираются в складки у заплечья, чтобы освободить руку. При таком покрое удобно поварам подхватывать горячие горшки и сковороды, и рукава обычно неопрятны и грязны. Воры и бродяги кладут в концы рукавов камни или олово, чтобы неожиданно ударить кого-нибудь по голове».
Вот так и попадали молодые казаки в Москву, как в кружало…
А голландец в целом правду написал. Автор этих строк сам свидетель, как московские женщины, чтоб любовника в дом привести, жалуются в милицию, что муж их бьет. Приходят «менты» и мужа законного на ночь с собой в «обезьянник» забирают, а жена утром от своего заявления отказывается и мужа дома встречает, как ни в чем не бывало.
С 1667 по 1671 год творились в Войске Донском дела страшные, но предсказуемые.
Казачьи морские набеги на турецкие и татарские берега были для турок и татар явлением болезненным, но не смертельным. Море, по тем временам, не только караванная дорога, но и препятствие. Много по морю за раз войск перевезешь? Турки и татары польскому королю и русскому царю постоянно на казаков жаловались. А король с царем и не подозревали, чем их реакция на эти жалобы может закончиться. Закончилось все печально.
Как только поляки по согласию с турками перекрыли запорожцам выход в море по Днепру, вся разрушительная, грабительская энергия этой вольницы устремилась внутрь страны. А в Польше и так разные несогласия и противоречия назревали. В итоге Речь Посполига стремительно скатилась на самый край пропасти и еле-еле отползла от этого края. Но подняться, по-прежнему стать самой сильной страной Восточной Европы поляки уже никогда не смогли.
