Впоследствии Кропоткин вспоминал: «Здесь у меня прибавилось еще несколько новых данных для построения схемы орографии Сибири, и я также нашел другую важную вулканическую область на границе Китая, к югу от Окинского караула». Кратер потухшего сравнительно молодого вулкана, открытого им, был назван позже вулканом Кропоткина.
В 1866 году Сибирский отдел РГО предложил Кропоткину возглавить экспедицию для поиска прямого пути из Забайкалья на золотые прииски, расположенные в междуречье Витима и Олёкмы (обе реки — правые притоки Лены). В течение нескольких лет экспедиции, снаряжавшиеся ленскими золотопромышленниками и сибирскими властями, пытались безуспешно пробиться сквозь параллельные ряды каменных хребтов, отделяющих золотые прииски от Забайкалья. И вот Кропоткин предпринял новое путешествие. Тогда-то и была использована карта на бересте, сделанная тунгусом.
В состав экспедиционного отряда входили молодой зоолог И. С. Поляков (ему же поручили ботанические сборы) и топограф В. И. Машинский. Сам Петр Алексеевич намеревался уделить внимание «геогностическим исследованиям», то есть определению строения гор и характера рельефа по маршруту следования отряда.
Кропоткин выехал из Иркутска 9 мая 1866 года, и на следующий день вся группа собралась на берегу Лены в селе Качуг, а еще через два дня поплыла вниз по Лене в большой плоскодонной лодке-паузке, начав исследования берегов реки. Собирали геологические образцы, знакомились с жизнью и хозяйственной деятельностью как русских крестьян в прибрежных селах, так и бурят и эвенков. К пристани Крестовской ниже устья Витима прибыли 30 мая. Пройдя около 300 верст по приисковой тропе, добрались до Тихоно-Задонского прииска на реке Ныгри, где предстояло снаряжение большого каравана для следования на юг. На этом пути Кропоткин открыл высокое нагорье, расположенное на высоте до 1 200 метров над уровнем моря, которое назвал Патомским — по реке Большой Патом (приток Лены), обтекающей его с трех сторон. Труден был путь каравана до прииска в верховьях реки Жуй (бассейн реки Олёкмы, у 58° северной широты). В отчете об экспедиции, названной Олёкминско-Витимской, руководитель писал:
«Глухая молчаливая тайга, альпийская горная страна с ее северным колоритом, с ее бешено ревущими реками, блестящими гольцами, глухими темными падями и ослепительными наледями мало-помалу проносилась перед глазами. Рано утром уже звонко раздавались в тайге десятки крупных и мелких колокольчиков, которыми обвешана каждая коренастая бойкая якутская лошаденка».
Именно там, наблюдая ледниковые отложения и исчерченные в продольном направлении бороздами валуны, Кропоткин правильно определил эти явления как ясные следы прежнего оледенения этой местности. Более того, он сделал вывод о сибирских доисторических ледниках и о ледниковом периоде в жизни Земли.
Снарядив караван из 52 лошадей, экспедиция в составе 12 человек направилась на юг. По пути Кропоткин выявил водораздельный скалистый хребет (отделяет бассейн Большого Патома и Жуй от бассейна Витима). Эти «безмолвные, дикие однообразные скалы», обозначенные им как Ленско-Витимский водораздел, геолог В. А. Обручев, проводивший позже исследования на Патомском нагорье, назвал хребтом Кропоткина. (Так хребет называется и сегодня.)
Памятник П. А. Кропоткину в Дмитрове
Впереди у Кропоткина были другие хребты, получившие от него названия Северо-Муйский и Южно-Муйский. Спустившись с Южно-Муйского хребта, отряд проследовал по болотистой равнине Витимского плоскогорья (название принадлежит Кропоткину). Ожидалось увидеть (в соответствии с картой) отроги Яблонового хребта, однако их не было. «…Хребта не существует, — писал в отчете руководитель экспедиции, — и этим громким именем называется размытый водами уступ, которым обрывается плоскогорье в долину реки Читы».
Результаты исследований впечатляли. Публикация обширного отчета стала значительным событием в среде ученых. А сам Кропоткин писал: «Что касается до меня, то это путешествие значительно помогло мне. найти ключ к общему строению сибирских гор и плоскогорий».
Возвратившись в Петербург, П. А. Кропоткин поступил на физико-математический факультет университета и начал работать в РГО. Считая для себя ценным сибирский период жизни, он признавался:
«Годы, которые я провел в Сибири, научили меня многому, чему я вряд ли мог бы научиться в другом месте. Я быстро понял, что для народа решительно невозможно сделать ничего полезного при помощи административной машины. С этой иллюзией я распростился навсегда. Затем я стал понимать не только людей и человеческий характер, но также скрытые пружины общественной жизни. Я ясно сознал созидательную работу неведомых масс, о которой редко упоминается в книгах, и понял значение этой построительной работы в росте общества. Путем прямого наблюдения я понял роль, которую неизвестные массы играют в крупных исторических событиях: переселениях, войнах, выработке форм общественной жизни».
Вскоре Кропоткин ушел из университета. Его увлекла работа по подготовке к печати материалов своих сибирских экспедиций. Возможно, решение прекратить учебу в университете возникло в связи с тем, что он был признан в РГО опытным специалистом в области географии и геологии Сибири. В феврале 1868 года его избрали секретарем отделения физической географии РГО.
Итоги исследований П. А. Кропоткина по географии и геологии в основном изложены в двух работах: «Общий очерк орографии Восточной Сибири» и «Исследования о ледниковом периоде». Первая является, по выражению современного биографа, горной энциклопедией Восточной Сибири. Здесь изложены закономерности в расположении горных хребтов Восточной Сибири. Кропоткин показал, что представления по этому вопросу таких корифеев, как А. Гумбольдт и К. Риттер, не соответствуют действительности. Работу П. А. Кропоткина высоко оценили и в России, и за рубежом (книга была издана в Англии, Франции и Бельгии).
Другая работа, «Исследования о ледниковом периоде», совершила переворот в представлениях ученых о ледниковом периоде и является выдающимся произведением мировой науки. Поразительно, что этот труд Петр Алексеевич завершил в камере Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, куда он был помещен после ареста 23 марта 1874 года.
Еще весной 1872 года князь Кропоткин вступил в кружок народников-революционеров и активно содействовал распространению в среде петербургских фабричных рабочих легальной и нелегальной литературы о положении трудового народа. В 1874 году начались аресты членов кружка. Кропоткин мог скрыться, но задержался, потому что в РГО должен был состояться его доклад о ледниковых отложениях в Финляндии и России. После доклада ему предложили занять место председателя отделения физической географии РГО. А на следующий день он был арестован.
Петр Алексеевич сидел в одиночной камере. Он заболел, и его поместили в Николаевский военный госпиталь; друзья помогли ему бежать оттуда 30 июня 1876 года и затем перебраться через границу. За рубежом, став видным революционером, он не оставил научной деятельности: сотрудничал с рядом научных изданий, написал несколько работ по биологии, географии, истории, социологии.
Только в 1917 году 75-летний П. А. Кропоткин возвратился в Россию. Через четыре года он скончался в Дмитрове, куда переехал из Москвы в июле 1918 года.
Эдуард Толль
В ПОИСКАХ
ЗЕМЛИ САННИКОВА
Все полярные экспедиции… в смысле достижения цели были неудачны, но если мы что-нибудь знаем о Ледовитом океане, то благодаря этим неудачным экспедициям.
(Вице-адмирал С. О. Макаров)
В 1886 году экспедиция Академии наук, возглавляемая зоологом, врачом и полярным исследователем Александром Александровичем Бунге, работала на Новосибирских островах. И 13 августа входивший в состав этой экспедиции Эдуард Васильевич Толль, зоолог и геолог, полярный исследователь, находясь на северо-западной оконечности острова Котельный, записал в своем дневнике:
«Горизонт совершенно ясный. Вскоре после того, как мы снялись с устья реки Могур-Урях, в направлении северо-восток 14–18 град, ясно увидели контуры четырех столовых гор, которые к востоку соединялись между собой понижением. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью. Мы вправе, следовательно, нанести в соответствующем месте на карту пунктирную линию и написать на ней: Земля Санникова».
О наличии к северу от Новосибирских островов неизвестных земель стали говорить в начале XIX века. В 1809–1811 годах Новосибирские острова исследовала экспедиция во главе с Матвеем Матвеевичем Геденштромом. В ее составе был промышленник якут Яков Санников, ранее открывший острова Столбовой и Фаддеевский, впервые побывавший с несколькими спутниками на острове Новая Сибирь.
