Женщина поднимала и опускала руку. Ритмично, без остановки… Тело ее светилось и было совсем прозрачным. И оно оказалось плоским, не толще листа дерева.
Белку прошиб холодный пот. Призрак… Самый настоящий, а не отражение. Здесь нет никакой ложки. Белка посмотрела на ее лицо…
Как бы то ни было, Белке удалось сдержаться и не закричать. Ей доводилось видеть вещи и пострашнее. Но сердце все равно затрепыхалось раненой птицей.
Лицо женщины было четко разделено напополам. Но если левая половина принадлежала обычному человеку, то правая представляла собой скалящийся череп. Женщина говорила — Белка видела, как шевелятся ее губы. Однако звук доносился со стороны, словно голос решил, что ему не место в этом плоском и светящемся теле.
Первым пришел в себя Кирк. Громко вскрикнув, он прыгнул, занося для удара нож. Женщина продолжала монотонно бубнить и размахивать рукой. Кирк налетел на нее… и пропал. Прошел сквозь плоское тело, как сквозь дым. Призрачная женщина уставилась прямо на Белку, но не видела ее. Взгляд — пустой и отстраненный.
Белка сжалась. Она кайя, она не побежит от какого-то призрака… Белка ударила женщину в грудь. Рука прошла сквозь светящуюся фигуру, но Белка ничего не почувствовала.
Она отскочила назад. И вовремя — из-за призрака вылетел Кирк, растрепанный и с перекошенным лицом. Он снова ударил женщину. Потом еще и еще… Каждый раз нож проходил сквозь светящееся тело.
Кирк попятился. По щекам охотника катились слезы. Белка опустила нож.
— Мы ничего не можем ей сделать, — проговорила она. Кирк продолжал наносить бесполезные удары. — Пойдем.
Она обернулась… И крик застрял в горле. Нож выпал из ослабевших пальцев.
У входа на площадку молча стояло Чудовище. Настоящее… Невероятно высокое, с огромными руками и вытянутой мордой. Под шкурой бугрились мышцы, точно тяжелые круглые камни. Даже медведю было бы сложно с ним справиться, а Белке с Кирком и подавно.
На плече у великана лежало человеческое тело, гигант лишь слегка придерживал его. Белка разглядела безвольно болтающуюся руку и длинные и спутанные светлые волосы…
Чудовище повернуло голову. Медленно, очень медленно… Блеснули маленькие глазки.
— Рруу-уффа…
Голос, похожий на рокот камнепада, эхом заметался по оврагу.
Рууфа? Зайчиха? Белка уставилась на Чудовище, не веря глазам. Спутанные космы закрывали его лицо, он не походил на человека. И в то же время Белка узнала его.
— ТОЙК?!
Великан оскалил желтые клыки. А затем отшвырнул свою ношу и с ревом бросился на Белку.
Глава 17
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
— А про что эта песня?
Подперев подбородок кулаком, Аска смотрела на Вима.
Вим повертел в пальцах губную гармонику. Под внимательным взглядом девушки он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Вим вообще не любил, когда к его персоне проявляли интерес. Будучи Странником, он старался держаться в тени. Специфика профессии: его задачей было наблюдать и изучать, и Вим терялся, когда начинали изучать его самого.
— Ну, — протянул он. — Просто песня. Про людей, которые… м… плывут на каноэ.
— Как навси?
— Вроде того, — усмехнулся Вим. — Только каноэ у них особенное.
— Правда?
— Ага. Оно желтое. А еще оно плавает под водой… Ну, как рыба.
Аска захлопала ресницами.
— Желтое каноэ, которое плавает под водой?
— Точно.
— И эти люди, они в нем плывут?
— Хуже, — сказал Вим. — Они в нем живут.
Аска обдумала эту мысль.
— Как же… — она запнулась. — Наверное, это очень мокрые люди!
Вим хмыкнул. Молодец девчонка, зрит в корень. Он поднял гармонику и еще раз сыграл припев «Yellow Submarine» — песни про очень мокрых людей.
Они сидели на помосте перед Длинным Домом и смотрели на закат. Солнце скрылось за краем озера, и горизонт пылал оттенками багряно-рыжего и темно-лилового. Словно где-то далеко разгорался немыслимых размеров пожар. Вода сверкала расплавленным золотом и медью. Красиво… Дикий первозданный мир и краски здесь были яростными и чистыми.
За спиной пробежал охотник-навси — крепкий мужчина, с растрепанной бородой. Он грозно помахивал узловатой палицей, но выражение лица было испуганным. Длинный Дом кипел как муравейник, тревожное ожидание звенело в воздухе. Все бегали, суетились, о чем-то перешептывались… Но никто толком не понимал, что, собственно, происходит.
— Навела старушка шороху, — пробормотал Вим.
— Матушка Ши мудрая, — сказала Аска. — Иногда, через нее говорит Хозяйка Пауков.
— Хозяйка Пауков? Та самая, к которой отправилась моя Белка?
Аска кивнула. Вим уставился на сверкающее озеро.
— Хотел бы я знать, как она… Не нравится мне ваша Хозяйка Пауков, от особы с таким прозвищем жди беды.
Он сыграл вступление к «Octopus Garden». Осьминоги, конечно, не пауки, но ног ведь тоже восемь. Брр…
— А она твоя жена?
— Кто? — растерялся Вим.
— Белка. Девочка-кайя.
— Жена?! — Вим фыркнул. — Да она же совсем ребенок! Ей бы в куклы играть.
— Она не ребенок, — сказала Аска. — Пусть она и не обрела имени, она уже давно не ребенок.
— Ну… Иногда и мне так кажется, — задумчиво проговорил Вим. — Но все же… Жена! Скажешь тоже. Нет. Но я чувствую, что за нее в ответе. Она, конечно, слишком взрослая, чтобы быть моей дочерью, но что-то похожее… Мы встретились случайно, но такие встречи случайными не бывают.
— Она вернула тебя из мира мертвых, — сказала Аска, смотря на воду.
— Правда?
— И залечила твои раны, — сказала Аска.
Вим нахмурился. Значит, залечила раны? Он помнил, что сломал руку — боль врезалась в память раскаленным клеймом. Сейчас же от перелома не осталось и следа. Не так долго он был без сознания, чтобы кость успела срастись сама собой.
— Ясно. — Вим задумался. — А девчонка полна сюрпризов.
— Аска! — Из Длинного Дома показалась женщина. — Отец зовет тебя.
Девушка вскочила и быстрым шагом направилась к входу в зал. Вим проводил ее взглядом. Красивая она, эта дочь вождя… Даже непричесанная и неумытая, а может, это как раз и подчеркивало ее красоту. Вим подумал, что прежде ему не доводилось видеть настолько синих глаз — цвета Эгейского моря солнечным днем. Интересно, с чего ее взволновало — жена ли ему Белка или
нет?
Аска обернулась на пороге. Заходящее солнце заблестело в длинных волосах. Вим помахал ей гармоникой. Девушка улыбнулась и скрылась в Длинном Доме. Вим же принялся наигрывать «Here comes the sun» — самая та песня, когда смотришь на закат.
Рядом кто-то остановился. Подняв голову, Вим увидел одного из мужчин-навси — того самого косоглазого типа, который сравнил игру на гармонике с кваканьем лягушки. Лорхи, кажется… Выглядел он на удивление угрюмо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
