— Вон как шустро матросня забегала орудия расчехляют.
— Держу пари, что они даже не поняли как мы их корабли потопили- проговорил командир быстроходного катера поглядывая в мощную подзорную трубу.
— Ваше благородие, я и спорить не стану. Сколько вы там на крейсер, четыре пули истратили?
— И на линкор пять. Оправдывает пулемёт название своё. Умная голова придумала-мичман довольно погладил крупнокалиберный пулемёт. — Не название, а песня. “Утёс”. Давай, Гришь полный газ вон наши уже тоже завелись.
— Вдоль всей эскадры?
— Конечно. Я ж только домик на берегу купил, а эти черти его из пушек собрались разрушить, а Марфа Петровна моя клумбы с розами посадила. Не, Гриша, топим всех. Погнали.
— Есть, ваше благородие. Давай родимый!
Десять катеров сорвались с места и понеслись на восьмидесяти узлах к зловещей эскадре в восемьдесят боевых кораблей трёх стран и еще столько же перевозящих пехотные и кавалерийские части. Десять минут и раздались короткие очереди “Утёсов”. Первые взрывы в артиллерийских погребах раздались практически сразу и море окрасилось горящим мазутом не прошло и пяти минут как половина эскадры была выведена из строя и вторая половина спешно поднимала флаги полной капитуляции.
— Стриж один вызывает Морского стража.
— В канале.
— Эскадра капитулировала. Высылайте баржи и пароходы.
Через десять часов к дрейфующей эскадре подошли баржи с солдатами охраны. Были опечатаны оружейные склады и выставлены патрульные тройки у орудийных башен и по всем коридорам и отсекам. Пехотные части без вооружения перегружались на освободившиеся баржи и эскадра продолжила свой путь к Севастополю. Им оставалось идти всего пятьдесят миль.
— Как думаешь, Гришь, нам с тобой за семь потопленных кораблей перепадёт благодарностей от Его Императорского Величества?
— И благодарности перепадёт и по заднице дадут. Нам же ясно сказали, чтоб патрон экономили, а вы, ваш благородие аж ленту на полсотни штук расстреляли.
— Ну так я для дела, чтоб остальные тоже прониклись. Все ж сорок два вымпела только боевых кораблей в трофеях. — Треть из которых по вашей милости чинить предстоит. И ладно бы надстройки, а то орудийные башни покалечили. — Ладно, не ворчи. Ну погорячился, да и стрелять люблю.
*******
На следующий день фотографии изуродованных судов охотно фотографировали журналисты, а ещё на следующее утро все газетные полосы были украшены снимками и статьями воспевающими силу русского оружия. Между тем Стамбул, Париж и Рим уже патрулировали русские солдаты. Грозные боевые машины периодически объезжали окрестности, а государственные банки сдавали золотой запас. Молниеносность ответного удара поразила весь остальной мир. Считанные единицы из дворян столицы смогли чудом избежать арестов и укрыться в нейтральных странах. В северных морях ситуация развивалась так же, только объединённой эскадре хватило ума поднять белые флаги потеряв всего треть судов. Но как бы не шли дела на море, а на суше пехота и кавалерия Германии, Австо-Венгрии и Румынии начали штурм пограничных укреплений Российской империи. Вот только три месяца бетонных работать под руководством опытных инженеров успели дать свои плоды.
*******
— Авдеев, Семёненко, не спим, воду в пулемёте меняем. Гарасимов, Давыдов, ленты набить, Осипов, гильзы в мешки собрать. Шевелимся, братцы, пока немец штаны сушит.
— Сдаётся мне, ваше благородие, что все дурные у них уже кончились. Вторые сутки на исходе как дуром лесть начали.
— Все, не все, а наше дело не пущать.
— Вы бы поели, что-нибудь, а то так у пулемёта и язву заработаете.
— О, точно, в туалет надо, а то забыл уже что хотел.
Молодой подпоручик распахнул дверь каземата и выбравшись на улицу осмотрел деяния рук своих в лучах заходящего солнца. Дорога обильно была завалена телами людей и коней двое суток по дороге стремилась прорваться какая- то германская дивизия, но дорогу плотно закрывали два пулемётных дота. Ему пришлось вступать в бой последним и только тогда, когда противник осознал, что нужно подвести артиллерию и уже с её помощью проложить себе дорогу в направлении ближайшего города — Кулика. Сам город прикрывал пехотный полк и еще четыре дота, но и гарнизонов двух передовых дотов врагу хватило. Подпоручик оправился и подняв бинокль посмотрел, как пара взводов бедолаг с медицинскими повязками пытаются найти раненых и оказать им первую помощь. Эти парни уже примелькались ему за прошедшие двое суток. Они подъезжали на телегах каждые два часа и делали свою работу. Подпоручик по ним не стрелял и всякий раз, загрузившие телегу санитары кланялись ему, хотя даже не видели его лица. Тут чуть больше двухсот метров от дороги и разглядеть пулемётчика в сумраке дота просто невозможно, но санитары знали, что он отслеживает каждый их шаг.
— Замок два вызывает Замок один. — Прошипела рация.
— Слушаю вас, Евгений Денисович.
— Как у вас, Светозар Владимирович.
— Пока тихо. Треть боекомплекта отстрелялся.
— Сурово у вас, мы и пятой части не потратили.
— Так германец минут десять как кончился.
— Вы готовьтесь, в течении часа ваш взвод Корнеев менять будет. Тепловизор на зарядку поставили?
— Еще утром.
— Это хорошо.
— Евгений Денисович, как думаете когда следующая волна пойдет?
— Думаю не пойдёт. Слух прошёл, что наши уже в Берлине, Риме и Париже.
— Это как так?
— Новые войска специальных операций. Так, что всю славу парни себе возьмут.
— Жаль, но зато и умирать не надо. Мы же тут все уже с жизнью простились, хорошо, что минное поле нам помогало, а то сложно было предположить, как нас из дота выковыривать бы стали. Две двери ведь не панацея.
— Устояли же.
— Устояли.
— Завтра приглашаю вас в “Плакучую иву”, часам к пяти вечера. Надо бы отметить первую победу.
— Это там поют пес про зайцев? Охотно составлю вам компанию, если война планы не спутает.
— Тогда конец связи.
— Конец связи.
******
Переброска каждого полка с техникой занимала ровно час, Поэтому первые двое суток с начала боевых
