Верины глаза широко раскрылись. Она со страхом ждала, что же произойдёт с классом, школой и районом. Но Владик только грозно спросил:
— Понятно?
— Я не проболтаюсь, — быстро сказала Вера.
Владик кивнул.
— Ты поговоришь с Лёшкой вечером, от нас, — сказал он мне. — И не забудь, что он может задать тебе какой-нибудь вопрос, как тогда… — Владик озабоченно покачал головой.
Кончилось тем, что они с Верой отправились в Парк культуры и отдыха, а я, чтобы вечером не оплошать, решил взяться за грамматику и синтаксис.
Я принялся искать эти учебники, но, как назло, мне никак не удавалось их найти. Я знал, что они никуда не могли деваться, но всё-таки их нигде не было. Я заглянул даже в сундук, где лежали пересыпанные нафталином зимние вещи, однако и там никаких книг не оказалось. Второй раз обшаривать квартиру я не стал, а чтобы не терять времени, отправился в районную детскую библиотеку. В библиотеке мне выдали «Грамматику» и «Синтаксис», но почему-то решили, что у меня самого переэкзаменовка, и это мне было очень неприятно. Кроме того, наверно, от нафталина мне всё время хотелось чихнуть, но из этого ничего не выходило, и я то и дело гримасничал, так что женщина, которая наблюдала за порядком в зале, сделала мне замечание.
Так как я не знал, но какому разделу Лёшка меня о чём-нибудь спросит, то занимался весь день. Когда, перелистав оба учебника, я поднялся из-за стола, уже стемнело. Набитый правилами, я побежал к Владику.
IV
Вера, как и в первый раз, соединила меня с Лодкиным, и я услышал громкий, очень довольный Лёшкин голос:
— Анна Аркадьевна, это вы, да?
— Я, — ответил я.
— У меня дела лучше, Анна Аркадьевна! — крикнул Лодкин.
— Очень рада, — сказал я. — Надеюсь, Лёша, ты занимаешься всё время?
— Всё время… то есть последнее время я… а так всё время, Анна Аркадьевна.
— Прекрасно, — сказал я. — Может быть, у тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? Я готова ответить.
Мне очень хотелось показать свои знания. Ведь я не только повторил всё, что мы прошли за год по синтаксису и грамматике, по и прочитал брошюру (её где-то достал Владик) «Преподавание синтаксиса», изданную «в помощь учителю». Было бы просто обидно, если бы теперь Лёшка не задал мне какого-нибудь подходящего вопроса.
— Анна Аркадьевна, я правда хочу спросить… — начал Лёшка.
— Пожалуйста, Лёша, — откликнулся я, на всякий случай раскрывая учебник русского языка на оглавлении.
— Вам Казбек оттуда виден? — спросил Лёшка с любопытством.
— Казбек? — переспросил я.
Владик и Вера смотрели на меня непонимающими глазами и ничего не подсказывали. Не могли сообразить, в чём дело.
— Нет, не виден, — ответил я наугад, чувствуя, что помощи не дождёшься. — Горная вершина Казбек, Лодкин, отсюда не видна.
— А у Лермонтова написано, Анна Аркадьевна, — сказал Лёшка смущённо, — что Печорин из Кисловодска Казбек видел. Я подумал, раз Печорин…
— А, Печорин, один из тех, кого Белинский называл «лишними людьми»? — пробормотал я, решительно не зная, как выбраться из положения.
— Ага, «лишний человек», — подтвердил Лёшка.
Разговор становился дурацким. Нужно было что-то немедленно ответить.
— Надо учесть, Лодкин, — произнёс я размеренным голосом, что Печорин видел из Кисловодска Казбек в первой половине девятнадцатого века, не так ли? А сейчас у нас…
— Вторая половина двадцатого, — поспешно подсказала Вера ни к селу ни к городу.
— Вторая половина двадцатого века, Лодкин, — сказал я в трубку.
— Ах, вот что, Анна Аркадьевна… — Лёшка, видимо, ничего не понимал, но старался не показать этого.
— Я желаю тебе успеха, — торопился я закончить разговор. — Ты, конечно, выдержишь переэкзаменовку. Будь только внимателен, когда сядешь писать диктант. Не спеши, как это с тобой бывает. До свиданья!
— Спасибо, до свиданья! — крикнул Лёшка. — Вам ещё что-то мама моя сказать хочет.
Не успел я возразить, как мать Лодкина в самом деле взяла трубку и, называя меня «голубушкой», «милой девушкой» и «светлой головушкой», принялась благодарить за внимание к Лёшке. Когда я положил наконец трубку, мне стало очень не по себе. Но Владик начал убеждать меня, что ничего дурного не произошло. По его словам, расстраиваться мы могли бы, если бы после моего звонка Лодкин с матерью подумали об Анне Аркадьевне плохо. А раз они, наоборот, думают о ней лучше прежнего, то всё в порядке.
— А с Казбеком как же? — спросил я удручённо.
— С Казбеком — пустяки, — ответил Владик. — Может быть, Анна Аркадьевна близорукая, откуда Лёшке знать?
Я немного успокоился.
— Хотя, — заметил Владик, подумав, — с девятнадцатым веком у тебя получилось неудачно и даже, знаешь ли. странно. Да-а… Когда в следующий раз будешь говорить с Лёшкой, знай о Кавказе побольше, а не то…
— Не будет следующего раза! — заорал я возмущённо. — Этого не хватало— «в следующий раз»!..
— Ну чего ты раскричался? — миролюбиво спросил Владик. — Это и понадобиться-то может только раз: накануне переэкзаменовки. Если я увижу, что у Лёшки душа в пятки ушла, пожелаешь ему успеха, несколько слов, таких уверенных… Да что тебя учить!
Я отказался наотрез, но на следующий день Владик притащил мне всё-таки справочник «Курорты Кавказа», ветхую какую-то брошюрку «Целебные источники Минеральных Вод», и открытку, на которой был изображён Казбек.
— Изучай, — сказал он.
Я послал его к чертям. Он ушёл, однако оставил мне всё, что принёс. Само собой получилось, что я прочитал обе книжицы. И так как у меня хорошая намять, то я запомнил и туристские маршруты, которые в них рекомендовались, и названия санаториев, и даже почти все болезни, какие лечат минеральной водой. Теперь уж Лёшке ни за что не удалось бы поставить меня в тупик!..
Но больше я с Лодкиным по телефону не разговаривал. Видно, Владик в канун переэкзаменовки решил, что обойдётся и без меня. И действительно, Лёшка написал диктант на четвёрку. То есть он получил бы даже пятёрку, если бы не ошибка, которую, правда, я уверен, кроме него, никто не догадался бы сделать: он само слово «диктант» через «е» написал.
Несмотря на эту нелепую ошибку, Лёшка, конечно, был счастлив. Его перевели в седьмой класс, и он, едва об этом узнав, бросился покупать всё необходимое для нового учебного года. Мы долго ходили с ним по магазинам школьных и канцелярских товаров, по книжным магазинам, не спеша запасались карандашами, тетрадями, перьями и вместе радовались, что скоро в школу.
В тот день мне как-то не пришло на ум сказать Лёшке, что по телефону ему звонил я, а не Анна Аркадьевна. Уже расставшись с ним, я решил, что непременно сделаю это до первого сентября.
И как-то Владик, Вера и я отправились к Лодкину, чтобы позвать его в кино на новую картину, а по дороге в кино рассказать ему всё и посмотреть, как он будет изумляться.
Мы столкнулись с Лёшкой и его матерью в дверях: они уходили. Лёшка был принаряжен и осторожно держал обеими руками, как спелёнатого младенца, огромный букет, завёрнутый в бумагу.
— Анну Аркадьевну встречать едем! — пояснила Лёшкина мать. — Как раз поспеем!
Тут мы трое переглянулись и подумали все об одном: о том, что Лёшка прямо на вокзале заговорит с Анной Аркадьевной про её звонки из Кисловодска и случится что-то жуткое. Надо было спасать положение, но у меня прилип язык к гортани, так что я, даже если бы и придумал что-нибудь, всё равно не смог бы ничего сказать. Между прочим, это у меня впервые так язык приклеился. Я раньше считал, что «прилип язык к гортани» — это метафора, и даже, по-моему, на экзамене по литературе привёл это выражение как пример метафоры. Но, видно, оно — не всегда метафора.
Владик тоже стоял и молчал, загораживая выход на лестницу. И в эту минуту Вера сказала:
— Это вы какую Анну Аркадьевну встречаете: которая их учительница?
— Её, — ответила Лёшкина мать. — Так что вы, ребятки…
— Так её же поезд на четыре с половиной часа опаздывает! — сказала Вера.
— На четыре с половиной?.. — И Лёшка с матерью даже отошли немного от двери в глубь коридора. — А что случилось?
— Рельсы немножко… — начала было Вера.
Но тут вмешался Владик.
Их продержали у разъезда около Лозовой, — объяснил он уверенно. — Я только что звонил на вокзал.
— Ага… такой же случай был с моим отцом, — подтвердил я, отклеив наконец свой язык. С моим отцом и правда был такой случай.
— А вы тоже хотели Анну Аркадьевну встретить? — спросил Лёшка.
— Хотели. Да только теперь… — Владик развёл руками.
— Вечером её родные все встречать будут, — добавила Вера, — нам как-то… — Она замялась.
— Да, — сказала Лёшкина мать. — Я всё-таки на вокзал позвоню, справлюсь.
— А мы, пожалуй, пойдём. Верно, ребята? — сказал Владик и побледнел.
