Также очень важно научиться соотносить цели между собой. Когда они расположены иерархически, по мере возрастания их ценности, предательство становится все трудней. И тут мы подходим к тому, как может Полководец быть верным своим воинам, а работодатель, предприниматель — своим работникам.
Где-то на очень высоких уровнях наши цели, цели всех собравшихся на Тропу, должны совпадать. Иначе что же могло свести нас вместе, таких разных. И там, где хранятся наши мечты, мы равны.
Так разложились наши судьбы, что здесь, в этой непосредственной битве, я лучше владею орудиями Полководца, а ты — Воина. Или наоборот. Но бьемся мы за одно и то же. И когда битва завершится, то я могу остаться все тем же Полководцем или стать простым работником, а ты станешь Князем или моим Хозяином. Как часто это происходило с заслуженными боевыми командирами, которые на гражданке оказывались на службе у бывших подчиненных. И это будет новая битва, где мы преданно пойдем рука об руку к новой победе, потому что она нам важнее, чем временные должности, которые мы занимаем, или чем оценки посторонних людей.
Для нас на Тропе договор об учебе важнее всего. Мы пришли ради нее. Значит, что бы ни происходило, как бы ты ни был обижен или уязвлен, учебу ты все равно можешь получить и даже обязан извлечь урок из всего.
Точно так же и я. Что бы ни происходило, как бы это ни разрушало привычное и правильное, как бы ни отталкивало друг от друга — сначала углубиться в себя и подумать: дает ли мне это какой-то урок, полезно ли это для моей учебы или работы над собой. И если так, то, прежде чем уходить, убедись, было ли целью учителя навредить тебе или же все делалось для твоей учебы.
А кто может быть учителем? Учителем является любой, кто дал тебе урок. Попробуй принять это простейшее правило. Рассмотри его. Учитель — это не звание и не должность. Это стечение обстоятельств. В тот миг, когда кто-то получил от тебя урок или чему-то научился из-за тебя, ты учитель. Я намеренно говорю «научился из-за тебя», а не благодаря тебе. Мы не вольны не быть учителями, потому что мы не вольны ими быть. Вопрос не в том, чтобы учить. Вопрос в том, чтобы кто-то захотел у тебя научиться. Учителем быть нельзя, можно быть учеником. Вот какая хитрость.
И когда я сижу на преподавательском месте и читаю лекции о народной культуре, меня слушают, а я созерцаю то, что происходит. И когда я вижу, что кто-то учится, а это каким-то образом всегда видно, я с удивлением думаю: вот это состояние, в котором я только что был, оказывается, и есть состояние учителя!.. Как его запомнить, как удержать?.. Но это неповторимо. И это недостижимо усилием.
А вот когда тебе кто-нибудь из твоих же слушателей навешивает по роже, тут и выбор, и усилие возможны. Ты можешь избрать быть обиженным, а можешь сделать над собой усилие и сказать себе: «Но мне же больно! Значит, он что-то задел, что можно задеть, и что болит. Единственный способ избавиться от боли навсегда — это войти в нее и найти причину. Я хочу научиться видеть такие болячки и убирать их!»
И тогда это урок. Ты вышел из схватки с болью, но не с поражением.
Как ни странно это прозвучит, но Руководитель учится у подчиненных больше, чем они у него. И боли он от них получает больше, чем они. Почему? Да просто потому, что их больше, и они все хотят доказать ему, что у них тоже есть достоинство, и они значат не меньше, чем он.
При этом Руководителю гораздо проще бросить все, забрать избыток денег, который вращается в деле, и жить спокойно в собственное удовольствие. У него есть такая возможность, в отличие от работников. И это будет предательство тех, кого повел за собой.
Мир так сложен, жесток и коварен, что нам придется проходить сложнейшие и разрушительнейшие ситуации. Мы будем приходить в тупики, нам будут наговаривать кучи лжи друг про друга, наша боль будет гнать нас прочь.
Только более высокие договора могут спасти тебя в миг, когда все рушится, — это решение учиться, решение познать себя и решение однажды вернуться к себе, стать собой.
Быть верным себе — значит постоянно помнить эти решения, постоянно все проверять на полезность для достижения этих целей.
Если твоя задача — ненавидеть и выпускать ненависть, то лучший способ, который изобрели дети, — видеть во всех обидчиков и на всех обижаться.
Если ты хочешь идти к себе, то себя надо изучить, а для этого придется самому себе создавать разнообразнейшие положения, которые вскроют тебя, как консервную банку, и покажут тебе, что же ты прячешь, каков ты в глубине.
Мне думается, что из американских гостей наибольший урок могут извлечь те, кто сунулся в «тюрьму» и был ею потрясен.
Конечно, это можно использовать для обиды. А можно поглядеть на то, как заключались и незаметно отменялись договора. Как из желающего изучать науку Полководца ты превращался в туриста, что привычнее и уютнее, как родное болото. Как договор об учебе вообще не начал действовать, и ты полез в тренинг, словно бы и не подозревал, что он создан, чтобы давать урок.
Я пишу это, конечно же, не для американцев. Может быть, они никогда больше не приедут и не прочитают этих строк. Я это пишу для желающих учиться. Я просто использую американцев как иллюстративный материал, считая, что этим они заплатили мне за учебу.
Но пример именно с американцами хорош еще и тем, что он показывает всеобщность тех психологических законов, которые мы с вами изучаем. Различия в культуре — только пена над ними.
Точно так же лишь пена различия в наименованиях Полководца и Руководителя.
Поэтому наука Полководца — это основа того, как нам сделать свою экономику и стать народом.
Глава 3
Руководство
Как сделать преданность и верность самой сутью взаимоотношений между работниками на наших предприятиях? Возможно ли это? Мне кажется, возможно, но сначала поговорим о народной психологии.
Итак, ясно, что договор сегодня воспринимается не так, как во времена магии, когда слово изреченное означало то, что означало. Сегодня договор — это не способ говорить, а особая бумага, оформленная со всеми необходимыми юридическими уловками. Ничто без такого оформления договором не считается и уж совсем не может заставить кого-то действовать соответственно. Причем вовсе не обязательно, чтобы эта бумага действительно была написана. Даже если этот договор заключается устно, он все равно торчит в наших головах чем-то вроде этой бумаги.
Сегодня договор — это внешняя сила, пугающая наказаниями, договор в прошлом, скорее, внутреннее состояние верности себе и своему слову. Конечно, это идеальный случай, иначе не было бы таких понятий, как индоевропейское «рита» (rta), от которого произошло русское «рота», — договор, присяга, хранимый Богом порядок или устроение.
Но мы и говорим не о юридических взаимоотношениях с деловыми партнерами или зарубежными странами. Если жизнь заставит, то будешь коварным, чтобы выжить. Науку выживания надо изучать отдельно.
Мы говорим о науке самопознания, о том, можешь ли ты верить самому себе. Хоть самому-то себе!
На самом деле это сложнейшая дисциплина, малодоступная для человека мыслящего. И сказать, что кто-то не умеет хранить договора, — это отнюдь не обидеть человека, это просто сказать, что он обычный человек.
Вопрос даже не в том, что культура наша такова, что верность договорам и верность себе не существуют в общественном сознании как ценность. Возможно, что верность пропала сейчас из числа ценностей как раз потому, что хранить ее невозможно.
А почему так трудно быть верным?
Целеустроение
Да потому, что верность определяется имеющимися целями и, по сути, является верностью определенной цели. Это значит, что когда у тебя очень мало целей и все они выстроены в лествицу достижения одной самой большой цели, то ты ясно видишь, ради чего делаешь все дела и как достижение одной цели ведет к следующей, как ступень.
Когда целей очень много, они тоже все увязываются в огромную лествицу достижения твоей сверхцели, того, ради чего ты живешь.
Вот это очень важно понять, что как бы много ни было у тебя целей, все они на самом-то деле последовательны, все они вытекают одна из другой как необходимые шаги. Вот только мы постепенно перестаем это замечать. Их слишком много, их слишком трудно распутывать, поэтому кажется, что навалены наши цели беспорядочной кучей. И повсюду более высокие и более низкие цели перемешиваются в твоем восприятии, оказавшись рядом. Поэтому каждый раз при таком столкновении целей тебе приходится делать выбор. И тем предавать одну цель ради другой.
Если же при этом ради какой-то цели ты договорился с людьми, а завтра утром, взглянув на свое целеустроение с другой стороны, понял, что должен жить ради другого, то вместе с целью ты предал и людей, и себя.
Почему людей — понятно. А почему себя? А потому что любая имеющаяся у тебя цель — это твоя цель. Раз она однажды появилась, значит, однажды тебе открылось, что ради достижения твоей высокой цели нужно совершить и этот шаг. Не забывайте: все цели последовательно увязаны в общую нить. И все они необходимы для чего-то. Это значит, что, если не будут совершены все однажды намеченные шаги, ты никогда не станешь тем, что наметил. Следовательно, любой выбор между целями — это предательство той мечты о себе, которую ты вынашиваешь всю жизнь.
