Сказано это было достаточно убедительно, чтобы застывшие за столом трое мужчин, переглянувшись, начали выкладывать на стол весь свой арсенал. После чего отошли к женщинам и детям, словно прикрывая их, даже будучи безоружными. Что же, не робкого десятка, и это не может не радовать. Человек, в котором сильный дух, всегда вызывает уважение. Даже если это враг. И напротив, пресмыкающийся и трясущийся не вызывает ничего, кроме отвращения и брезгливости.
После того как вопрос с прекращением сопротивления был решен, абордажники приступили к обыску. И надо сказать, что обнаруженное ими не могло не радовать. Еще бы. Одних только золотых и серебряных монет оказалось на сумму в три тысячи фунтов.
Пассажирами оказались две супружеские четы плантаторов с пятью детьми, возвращавшиеся на Барбадос после посещения Англии. Еще один пассажир – мужчина лет двадцати семи. Этот направлялся на остров, чтобы основать свою плантацию. Свободная земля там все еще имелась, разве только подальше от Бриджтауна с его портом. Но, похоже, для него это не было препятствием. Н-да. Испанского капера он явно не учел.
Так вот. Шестьсот фунтов приходилось на плантаторов. Две тысячи принадлежали молодому человеку. Закладка плантации – весьма затратное предприятие и требует серьезных финансов. Оставшиеся четыреста фунтов являлись судовой казной. Трюмы его судна слишком велики, чтобы капитан мог заполнить их мануфактурными товарами. Обратно же он собирался идти, загрузившись под завязку, а значит, ему нужны были свободные средства. Хотя… Этой суммы вроде бы маловато для подобного предприятия.
Кстати, с пленников были сняты ювелирные украшения, которые стоили никак не меньше тысячи фунтов. Разумеется, с учетом того, что ювелиры Пуэрто-Рико безбожно собьют цену. Все же выгодное это дело – иметь свою плантацию на Барбадосе.
– Господин капитан, – обратился к Патрику появившийся в каюте командир абордажников.
– Слушаю вас, лейтенант Куинн.
– Мы тут кое-что нашли, – играя желваками, произнес абордажник.
– Говорите, говорите, – уже догадываясь, о чем пойдет речь, подбодрил его Патрик.
– В носовом трюме находятся рабы-ирландцы. Двадцать шесть мужчин, двадцать восемь женщин и десять детей возрастом от семи до тринадцати лет. Всего шестьдесят четыре человека.
– Ясно. Послали за капелланом?
– Сразу, как только обнаружили их. Слово пастыря им сейчас нужнее всего, – кивнув головой, ответил лейтенант.
– Надеюсь, никто там не устроил самосуда? – поинтересовался Патрик.
– Так. Пару синяков поставили. Но мы быстро навели порядок.
– Вот и ладно. Что вы на это скажете, капитан Смит?
– А я что-то должен объяснять? Это обычная практика. Не плыть же мне с полупустыми трюмами, вот я и прихватил осужденных.
– Ясно. А вот и лейтенант Кейси. Я вижу, мушкетеры с вами. Капитана Смита под арест и предупредите боцмана, что через два часа состоится экзекуция. Капитан, за торговлю ирландцами вы получите двадцать ударов плетью.
– Что-о?!
– То, что я сказал. Нам надоело, что нашими соотечественниками торгуют, словно скотом. Как там говорят – спрос рождает предложение? Вот мы и попробуем лишить английских судей этого самого спроса. Увести. Дарак!
– Я, господин капитан, – тут же вывернулся охотник.
– Выясни, кто из команды донимал пленников, и этих также под плеть.
– Слушаюсь.
Несмотря на то, что это был первый корабль с рабами, взятый ими на абордаж, нельзя сказать, что это был первый шаг в обозначенном Патриком направлении. За прошедшее время, помимо обучения, его команда успела совершить два довольно успешных налета на две крупные плантации, пощипав по ходу и несколько малых.
В общей сложности им удалось увести с острова более двухсот ирландцев: мужчин, женщин и детей. И в настоящее время колония на Вьекесе насчитывала более трехсот человек. Этого, конечно, было все еще мало, но Патрик намеревался постепенно увеличивать численность населения.
– Теперь к вам, господа плантаторы. Барон Локуст, мистер Флэт. Мы высадим вас на восточном берегу Барбадоса. С каждым из вас пойдет по двое моих людей. Они присмотрят за тем, чтобы вы не наделали глупостей и не пытались надуть меня. Вы соберете всех своих рабов из числа ирландцев, включая и детей. Через двое суток каждый из вас должен будет доставить на восточный берег острова по две сотни рабов. Мужчины, женщины, дети – без разницы. Их должно быть ровно четыреста.
– Но на моей плантации нет такого количества ирландцев, – возразил барон.
– Значит, вы выкупите их у ваших соседей, – пожав плечами, спокойно возразил Патрик. – Только ради всего святого, не надо распространяться по этому поводу. Если мои люди заподозрят что-то неладное, если нам будет устроена ловушка… Я не склонен издеваться над людьми, и уж тем более над женщинами и детьми, но ваши семьи будут убиты. И, если вас это утешит, умрут они быстро, без мучений.
– Но-о…
– Сделайте это, господин барон, и ваши родные вернутся к вам в целости и сохранности, – перебив пленника, отчеканил Патрик. – Увести и разместить в их же каютах, – обернувшись к стоящим у двери мушкетерам, приказал он.
Пока выводили пленников, Патрик прошел к большому кормовому окну и взглянул на бескрайнее море, играющее красными бликами заходящего солнца на перекатывающихся волнах. Хм. Вот и день прошел. А ведь купца они обнаружили еще утром.
– А четыреста человек – это не слишком? – с сомнением произнес бывший рыбак, а ныне квартирмейстер и командир абордажников Антэн Куинн.
Так уж вышло, что их дорожки с Дараком, с которым они были неразлучными друзьями, несколько разошлись. Антэн стал одним из лейтенантов, и по факту третьим по старшинству офицером в команде «Охотника». Дарак же остался не у дел, так и не примкнув ни к одному подразделению, и, по сути, стал правой рукой капитана и специалистом по тайным операциям. Те успешные налеты на плантации – это, в первую очередь, его рук дело.
– Не слишком, – не оборачиваясь, ответил Патрик. – Каждая операция по спасению наших соотечественников связана для нас с серьезным риском. А тут и риска-то никакого. Плантаторы сами все сделают тихо и аккуратно. Нам останется только погрузить людей на корабли и отплыть.
– Я именно это и имел в виду. Сейчас на двух кораблях, без учета пленников, сто двадцать четыре человека. Еще четыреста… Я не знаю. Ну если бы море было спокойным. Оно, конечно, еще может успокоиться, и тогда, взяв на буксир баркасы…
– Не о том думаешь, Антэн. Люди поместятся. Да, будет тяжко и тесно, но мы их все же разместим. Воду запасем. А нет, по пути нам встретятся еще необитаемые острова. Словом, вода – не проблема. Даже с продовольствием не все так страшно. Если не угодим в шторм, то будем на Вьекесе максимум через неделю. Как-нибудь дотянем. И не такое переживали. А вот то, что после этого похода нас сразу же станет в два с лишним раза больше, это уже совсем другое дело.
– Это если плантаторы не схитрят и не закупят одних только баб и детей. Они же стоят дешевле.
– Поверь, я по этому поводу расстраиваться не стану. Пусть уж лучше вопрос стоит с недостатком мужей, чем с недостатком женщин. Хоть всех холостяков переженим.
– Кхм. Трудно вам в этом возразить, капитан.
– Вот именно. А касаемо детей, так их большому числу я лично буду только рад. Потому что они – наше будущее, причем еще не испорченные, не сломленные, и мы вылепим из них настоящих ирландцев, гордых и смелых, а не забитых и темных. – При этих словах плечи Антэна невольно распрямились, и подобное понимание намерений капитана не могло не радовать. – Что с грузом?
– Как мы и предполагали, мануфактура, инструменты, сельхозинвентарь, ткани, оружие, порох. Словом, большой выбор, – деловито ответил квартирмейстер.
– Потребности колонии покроет?
– С головой. Я не стал бы ничего продавать. Я слышал, нам досталось изрядно серебра и золота, так что в деньгах вроде бы острой потребности нет.
– Все верно. И ты прав, продавать товары мы не будем. Разве только сам корабль. Он нам ни к чему. А остальное… Для растущей колонии ничего не будет лишним.
– Согласен. Еще много разной мебели. И конечно, вся дорогая.
– Глупо было бы ожидать, что из-за океана повезут лавки и табуреты.
– Это да. Имеется зерно. Ячмень и пшеница. Так что голод нам точно не грозит.
– Вот и ладушки.
В этот момент в дверь несмело постучали, и, услышав «Войдите!», в каюту нерешительно ступил их корабельный хирург. В другой обстановке, когда Патрик выступал в роли наставника, он чувствовал себя с ним более вольно. Но стоило тому преобразиться в капитана, как молодой хирург тут же тушевался и терял всю свою уверенность. Но это ничего. Главное, что он не терялся и чувствовал себя как рыба в воде, когда дело касалось болячек и ранений.
Паренек раньше служил на флоте и был помощником хирурга. Все шло к тому, что он и сам должен был получить это звание. Ведь для этого не требуется специального образования. Достаточно сдать экзамен авторитетной комиссии, и новоиспеченный хирург готов. Эти медики были сродни фельдшерам, разве только знали еще меньше. Хотя для уровня нынешней медицины это нормально.
