— Не убивал.
«Он действительно один пришел!» — почти прочитала я по губам слова того самого мужчины, которого Бьёрн отправил, видимо, с проверкой, и покосилась на Психа, перестав в этот момент понимать хоть что-либо.
— Все факты показывают на тебя.
— Какие именно факты, дорогой викинг?
Псих с интересом подался вперед, смотря прямо в глаза Варга, что могли делать лишь единицы.
— Дело всего лишь во взрывах? В том, что они стали происходить приблизительно в то время, когда я появился на горизонте? И это всё, что ты можешь мне сказать?
Варг молчал, глядя с такой ненавистью, что в какой-то момент мне показалось, что он не сдержится и действительно убьет этого ненормального собственными руками.
Напряглись и все викинги, что отошли на некоторое расстояние, чтобы дать больше пространства Варгу за столом, но никто никуда не уходил.
— Впрочем, делаю скидку на то, что ты меня совсем не знаешь, — снисходительно хмыкнул Псих, неожиданно извлекая из кармана рубашки фотографии, сделанные на простой старинный «Полароид», которые принялся любовно раскладывать на столе между собой и Варгом.
По три фотографии несколькими столбиками.
Каждая из них была подписана: дата, время, место.
Каждая из них была цветной.
Понять систему, по которой были выложены фотографии, можно было не сразу, а лишь взглянув на них через тошноту и омерзение.
На первом фото были мужчины, которых явно заставляли смотреть в камеру.
Они были злы.
Кто-то кричал от ярости с перекошенным лицом.
Кто-то стискивал зубы.
Но всех объединяло лишь одно: они были злы и полны ненависти.
На фото, что лежали вторым рядом, были те же мужчины, но часто их уже просто невозможно было узнать.
Заплывшие от отеков, ран и ссадин ли́ца.
Кровавые, с едва понимающими глазами.
Их жестоко избивали, прежде чем делали эти кадры.
Последний ряд можно было определить лишь по наличию дат и времени… и, может, еще по одежде, если только она не была заляпана кровью настолько, что превращалась в одно большое багровое пятно.
Лиц больше не было.
Как и голов.
Лишь рваные остатки, словно их вырывали руками как придется.
Псих внимательно и с каким-то нездоровым азартом наблюдал за тем, как Варг осматривал фотографии, совершенно не меняясь в лице.
Его явно восхищала реакция Варга.
Вернее, полное ее отсутствие.
— Кого знаешь на этих фото, мой дорогой викинг?
— Всех.
Псих улыбнулся широко и обаятельно, подаваясь вперед, чтобы еще раз отломить кусочек от рыбы, и в этот раз сначала предложил ее Варгу, но, не дождавшись ответа, снова съел сам.
— Взрыв машины — это слишком примитивно для меня, понимаешь? Нет возможности пообщаться, заглянуть в глаза, увидеть истинные причины поведения. Ощутить кожей, как ярость сменяется первобытным страхом. Лишь оставаясь один на один с жертвой, можешь вкусить все ее эмоции сполна! В этом и есть особенный кайф!
От улыбки Психа мороз пробирал до самых костей.
Он упивался тем, что делал с людьми.
Даже сейчас, когда просто показывал фото своего жуткого торжества.
— Знаешь, обычно я не настолько общительный.
— Серьезно? — мрачно и сухо протянул Варг, переводя свои ледяные глаза с фото на сияющего Психа. — А по тебе и не скажешь.
Псих рассмеялся, вдруг подавшись вперед, словно искренне любовался Варгом и не пытался скрыть это. Он рассматривал его, и в этих безумных голубых глазах были неприкрытый восторг и интерес.
— Мы похожи с тобой, викинг. Будь ситуация иной, может, даже смогли бы найти общий язык. Хочу показать тебе кое-что особенное! То, что еще не видел никто!
Признаюсь, что все напряглись, когда Псих снова полез в карман, извлекая из него еще снимок.
Всего один.
Вернее, это была даже не фотография, а, скорее, вырезка из газеты. Очень старая и потрепанная.
С изувеченным телом какого-то мужчины.
Судя по году, который я едва успела рассмотреть, это было больше двадцати лет назад.
Псих положил этот снимок отдельно от остальных, придвинув его к Варгу, и невозможно было не заметить, что его пальцы задрожали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мой отец.
— Кровный?
— Да.
— Ты убил его?
— О да. Шестьдесят восемь ножевых ранений по голове, шее и груди. Мне было одиннадцать, — когда Псих снова откинулся на стуле назад и поправил свои волосы ладонями, его руки дрожали, а сам жест был нервным и резким. — Маме было семнадцать, когда он изнасиловал ее прямо возле окон родного дома. Чтобы его не посадили, он принудил ее выйти замуж угрозами и побоями. А потом родился я… плод насилия и жестокости. Но знаешь, мама меня любила и ни разу не упрекнула в том, кто был моим отцом.
От каждого слова Психа моя душа начинала стонать, а руки холодеть.
Варг, как всегда, молчал, но слушал внимательно, явно отмечая про себя каждое движение и интонацию этого типа, от которого становилось жутко всё сильнее и сильнее.
— Он избивал маму и меня. Насиловал ее, а меня заставлял смотреть на это. Учил, — Псих криво улыбнулся, дернув головой, словно в припадке, как обычно бывает у очень нервных людей, которые не могут контролировать свои телодвижения, когда доходят до точки срыва. — Иногда приводил в дом своих шлюх и показывал им, как издевается над нами. Они смотрели и смеялись. Кидали в нас пустые бутылки из-под спиртного… Я никогда не жалел, что убил его в тот день, и сделал бы это снова. Столько раз, сколько было бы нужно.
— Тебя судили?
— Да. Присяжные были крайне удивлены, когда психиатрическая экспертиза признала меня вменяемым в момент убийства. И мама пыталась взять вину на себя, потому что боялась, что я не выживу в тюрьме среди малолетних заключенных. Но там оказалось куда спокойнее, чем было дома.
Его голову снова дернуло в сторону, и Псих улыбнулся, пробормотав:
— Прошу меня простить... Психологи говорят, что я «нестабильный».
Он привстал со стула, чтобы из кармана брюк достать какой-то пузырек с таблетками, и судорожно заглотил сразу несколько, а потом закрыл глаза и затих.
— Зачем ты рассказываешь мне всё это? — протянул Варг, хотя, надо признаться, теперь я видела, что огонь ненависти в его глазах слегка потух, хотя и не прошел совсем.
— Наверное, думал, что ты сможешь меня понять. Думал, что мы чем-то похожи.
— Я бы никогда не поднял руку на своего отца.
Псих открыл глаза, чуть прищурившись:
— И не убил бы, будь он таким, как мой?
Варг поджал губы, но в конце концов кивнул:
— Убил бы.
На лице Психа расцвела очаровательная и широкая улыбка, словно он только что вздохнул с облегчением.
— Я не убивал Алексея Морозова. Не стал бы делать это.
— Почему я должен верить тебе?
— Не должен, викинг. Ты никому ничего не должен. Но ты такой же чокнутый одиночка, как я, и способен ощущать нутром, когда тебе лгут, а когда говорят правду. И ты чувствуешь, что я не лгу тебе.
Варг и сейчас промолчал.
— Достойные враги куда ценнее подлых друзей, Варг. Алексей был достойным врагом, рядом с которым можно было возвести империю и знать, что он не ударит подло в спину. В этом ты похож на него. Жестокий, но если идешь на войну, то ты говоришь об этом без утайки. Но будь осторожен, викинг. Есть тот, кто целенаправленно сталкивает кварталы между собой, пользуясь моей славой. Скоро это коснется нордов и русских. Разделяй и властвуй.
Варг чуть нахмурился, переглянувшись с Бьёрном, который всё это время молчал, только пристально наблюдал за каждым движением Психа.
— Ты хотел что-то рассказать о деле изнасилованной девушки, — напомнил Варг, явно не собираясь выслушивать дальнейшие умозаключения Психа.
Тот хмыкнул и, словно фокусник, в очередной раз полез в карман, чтобы извлечь небольшую черную флешку, которую положил на стол.
— Запись с камер видеонаблюдения в самом клубе. Единственная сохранившаяся копия. У вашего верного друга Евгения из квартала русских действительно очень сильные связи с госструктурами. Спроси у него, что за мужчина сделал это, и он найдет тебе ответ. Только знай, что это не тот, чьи конечности передали тебе с поклоном.
